При захватах «скорая» Луганска не хотела забирать раненых пограничников

Пограничники знали о том, что боевики будут их штурмовать. Первого июня 2014 года, поздно ночью с помощью тепловизора они увидели перемещение, а позже — скопление людей. Они двигались вокруг отряда. К трем часам их было очень много, они ждали команду. Наступать начали около 4 часов утра, вспоминает Александр Трохимец. В 2014 году он занимал должность пресс-секретаря Луганского погранотряда. Его сослуживцы заняли свои боевые позиции и начали отражать огонь. Но, во-первых, у противника было численное преимущество, во-вторых, у пограничников был сдерживающий фактор — жилые кварталы напротив территории отряда.

«Большинство снайперов, пулеметчиков и гранатометчиков… Если посмотреть видео российских СМИ, хорошо видно, что они заседали в жилых домах. Выгоняли граждан и заседали в жилых домах. В этом случае нам категорически запрещалось вести огонь из соображений моральной этики. Мы знали, что в том направлении будут рядовые граждане».

И, если пограничники знали о приближающемся штурме, то не все жители района были готовы к такому развитию событий. Например, когда утром 2 июня Светлана проснулась от звука стрельбы, то хотела бежать к соседям с просьбой прикрутить громкость телевизора. Но, выглянув в окно, поняла — настоящий боевик происходит у нее во дворе:

«От страха ты уже просчитываешь скорость, с которой тебе бежать, где повернуть, как кого не сбить. И действительно был момент, когда прекратили стрелять. Я выбежала на улицу. И вот дальше, как в фильме, в боевиках, когда идет толпа людей… Когда, как в старых фильмах про войну: люди с завязанными одеялами, в которых заброшены какие-то вещи, кто-то ведет ребенка за руку, кто-то держит собаку», — впоминает Светлана.

Дом Сергея был через один дом от погранотряда. Он не мог видеть всего, но хорошо слышал происходящее. Хотя, одна картина врезалась в память.

«Одно окно у меня не было зашторено и я видел, что дом за которым непосредственно погранзастава, из-за него начал валить дым. Потом, я не знаю, что там летело, а рядом была автостоянка и что-то горящее попало в одну машину. Одна машина загорелась, взорвалась, от нее — соседняя и так на моих глазах сгорело 9 машин», — говорит Сергей.

А вот как начался день у жительницы Южного квартала Ирины:

«Мы выскочили на балкон, смотрели, видели трассирующие яркие вспышки, звук этот громкий, ну а потом пролетел самолет довольно низко…Потом в течение 15 часов мы сидели дома  и боялись выйти даже на улицу. Как потом сказали, мы сидели под постоянным шквальным огнем. Перестрелка велась с крыш наших домов на квартале Южном», — вспоминает луганчанка.

На все это пограничники могли отвечать из стрелкового оружия, пулемета и подствольных гранатометов. В то же время противник применял более тяжелое вооружение, говорит Александр Трохимец:

«На базе автомобиля ГАЗ66 использовали крупнокалиберный десантно-пулевой пулемет, эти пули прошивали две стенки беспрепятственно».

К обеду у защитников границы было 8 раненных. Точную цифру потерь и раненных у противника Александр Трохимец назвать не может, но, говорит, первыми запросили перемирия боевики.

«В то же время и нашим так называемый министр здравоохранения «ЛНР» дал добро скорой помощи. Потому что мы вызывали «скорую помощь», а «скорая помощь» нам ответила «вы взяли разрешение? Вам дали добро в «министерстве «ЛНР» на то, чтобы вывезти раненных? Мы сказали, что  не договариваемся — в таком случае нельзя вести переговоры».

Александр Трохимец подчеркивает: возможность вывезти раненных появилась только потому, что боевики первыми выдвинули ультиматум, это позволило вывезти его сослуживцев.

Многие жители воспользовались коротким перемирием и покинули район, но Светлане удалось сделать это раньше, когда только начинал ходить городской транспорт.

«Картина, которую я запомнила, это шла семья, папа нес на руках девочку. Девочке годика три, наверное. А девочка на руках держала котенка. И вот эти два маленькие создания, у которых были перепуганные глаза. Что меня удивило, так это то, что ни ребенок, ни котенок не издавали ни единого звука. Они поняли, что сейчас паниковать нельзя, потому что есть секунда, когда можно спастись».

Сергею только вечером удалось уехать к родственникам в противоположную часть города. Там он включил телевизор и по одному из российских телеканалов услышал его версию происходившего в Луганске. Говорит, был удивлен услышанным.

«Вечером  того дня я посмотрел новости русских каналов и там с удивлением услышал, что якобы ополченцы «Луганской народной республики» героически отбивают опасных украинских военных, которые якобы на них напали. Хотя, в действительности все было наоборот», — вспоминает Сергей.

Светлана вспоминает, когда вечером возвращалась домой, вооруженных людей на квартале было намного больше, чем утром. Вели они себя, по ее словам, бесцеремонно.

«Когда мы уже вернулись, а это было часов пять, уже вообще люди не стеснялись, люди ходили с автоматами, с разными видами оружия, садились подвалы…».

Свои воспоминания о вечере 2 июня остались и у Ирины:

«Я видела машину белую «Жигули», которая ехала по центру квартала. Там нет дороги. По протоптанным дорогам ехали, и меня тогда удивило — у них из окон торчали винтовки, тогда я тоже увидела это впервые в жизни. Это было уже часов в 5 вечера», — рассказывает луганчанка.

А Светлана вспоминает момент, когда покидала свой квартал. Говорит, переживала не за себя:

«Когда я ехала к родителям через весь город, и я проезжала наш яр и я видела, как обстреливают погранцов, вот тогда было страшно за ребят, а не я себя, что что-то может случиться».

Когда пограничники поняли, что помощи не будет, было принято решение покидать территорию погранотряда. Возможности длительно оборонятся у них не было, рассказывает Александр Трохимец:

«Офицеры ушли напролом, а все остальные – сержанты, и прапорщики, переодевшись в гражданку, разошлись по домам. И боевики, когда их останавливали, спрашивали если ли среди вас офицеры. Они говорили — нет».

Как-то так сложилось, что у всех остальных украинских военных, которые были в относительной близости к погранотряду, и на помощь которых могли надеяться пограничники, нашлись задания поважнее.

«Ведение, скажем так, в городской местности, чтобы самолетами поддержать, — нет. Нет такой возможности. И то, что также десантники те, что в Луганском аэропорту базировались. Тоже нет возможности к нам их направить — у них совсем другое задание. Они должны были убыть в другую точку. И вооруженные силы, которые дошли до Красной Таловки, им тоже никто команды не давал. То есть они стали и окопались».

Единственное,  что придавало защитникам границы сил в тот день —  гимн Украины. Под него пограничники отражали атаку боевиков.

В том бою потерь среди личного состава пограничников не было. Но они потеряли двух служебных собак.

«В одной из перестрелок были подходы настолько близко, что бросали ручные гранаты и одним из таких осколков и были убиты пограничные собаки».

Боевики хотели, чтобы пограничники вышли и приняли присягу на верность так называемой «ЛНР». Ни один из присутствующих это не сделал – все остались верны Украине.

 

 

Валентина Троян из Киева для «Громадського радио»