Анастасия Багалика
Игорь Котелянец
Я хочу, чтобы все поняли: в плену можно выжить, не продать свою позицию и остаться человеком — Людмила Гусейнова
В очередном эфире программы «Освободите наших родных» — бывшая плененная «ДНР» Людмила Гусейнова, освобожденная 17 октября 2022 года.
Гости1
Справка: Людмила Гусейнова — провела в плену 3 года и 13 дней. Освобождена 17 октября 2022 года. Людмила — гражданка Украины, жительница оккупированного Новоазовска, общественная уполномоченная по правам ребенка в отдельных районах Донецкой области. После начала боевых действий в 2014 году помогала детям из Новоазовского интерната и регулярно собирала для них гуманитарную помощь. Боевики арестовали Людмилу в октябре 2019 года по «обвинению» в шпионаже, экстремизме, терроризме и призывах к свержению государственной власти «ДНР». По данным правозащитников, она провела 40 дней в секретной тюрьме «Изоляция», затем женщину содержали в Донецком СИЗО. В 2021 году Людмиле Гусейновой была присуждена Национальная правозащитная премия.
Как самочувствие сейчас?
Людмила Гусейнова: Я хотела начать наш разговор со слов благодарности всем моим друзьям, вам, всем, кто все эти годы переживал и делал все возможное и невозможное, чтобы сегодня я была в этой студии, была на территории свободной Украины и могла говорить о тех, кто остался в Донецком СИЗО и на оккупированных территориях.
Я себя чувствую очень счастливо и радостно. Это невероятное чувство свободы! Для человека нет более важного желания, чем быть свободным.
Читайте также: Она говорила: «Должны бороться за детей ОРДЛО, чтобы они не выросли нам врагами», — журналистка о пленной Гусейновой
Первые минуты после освобождения…
Людмила Гусейнова: С первых минут освобождения нам оказали очень большую поддержку и помощь. Было ясно, что девушек-военных, которых освободили, встречало их руководство, и мы, гражданские, а нас было 12, были несколько растеряны. Но потом нас привезли в Днепр в госпиталь, и все, что было необходимо нам было предоставлено. Практически с первой минуты началось медицинское обследование. Это была, я понимаю, комплексная работа Министерства реинтеграции и Координационного центра.
А потом мы оказались в руках волонтеров, и я не перестану благодарить девушек — Ольгу и Елену, гостиницу «Баккара» — мы не могли себе представить, что так можно было встретить. Девушки нам сделали маникюр, нас подстригли, потому что, например, за три года у меня не было возможности посмотреть на себя в зеркало. Когда ты приходишь и видишь, во что ты превратился.
- За три года у меня не было возможности посмотреть на себя в зеркало
Но сегодня мы столкнулись с определенными проблемами — до сих пор мы не можем получить документы, в частности, внутренний паспорт. Когда меня обменяли, нам не отдали документы. Мы обсуждали эти проблемы с представителями Офиса по правам человека. Несколько легче эта проблема решается с теми, у кого до ареста был ID-паспорт или у кого, как у меня, друзья сохранили загранпаспорт. У нас, по крайней мере, было принято заявление на получение паспорта. Но есть проблемы у тех, у кого нет таких документов и нет свидетелей, подтверждающих их личность. Потому у них даже не приняли заявление на получение паспорта.
Медийность — стоит ли освещать информацию о пленнике?
Людмила Гусейнова: Я читаю о том, что сейчас призывают не капитализировать каждую личность, потому что это поднимает ее цену на обмен. Возможно, я соглашаюсь с этим в том, что касается военнопленных. А что касается гражданских, то я считаю, что о них нужно говорить. И дело не в капитализации. Каждый человек, находящийся там, должен знать, что о нем помнят. Разными путями информация доходит туда: иногда есть возможность поговорить с родственниками, иногда есть встречи с адвокатом.
- Каждый человек, находящийся там, должен знать, что о нем помнят
Находившиеся со мной в камере девушки знали, что обо мне пишут, что обо мне говорят. Проговаривалось о той награде, которую мне дали в прошлом году (Национальнаю правозащитная премия-2021 – ред.). И мне было несколько стыдно, потому что были девушки, тоже достойные того, чтобы о них знали и о них говорили.
Со мной в камере была девушка Ольга, которая не видела своего ребенка два года. Когда его забрали, ребенку было четыре года. Забрали ее за то, что она в Твиттере позволила себе резко высказаться в адрес «власти ДНР». За то, что она не скрывала, насколько она любит Украину. И она смотрела на меня такими глазами, что если бы у меня была возможность что-то сказать, я бы сказала, что надо обменять ее, потому что у нее маленький ребенок. И я сейчас не знаю, как сделать так, чтобы Ольга попала в ближайший обмен. И я не знаю, как потом сделать так, чтобы ее ребенка можно было вывезти с оккупированной территории. И Ольга не одна такая. Я хочу, чтобы о таких людях, сидящих за свою проукраинскую позицию, знали другие.
- Я хочу, чтобы о таких людях, которые сидят за свою проукраинскую позицию, знали другие
И я не буду спать и жить здесь спокойно, пока люди, которых я знаю лично, находятся там, на оккупированной территории. Как произойдет их освобождение? Хочется, чтобы завтра снова был очередной обширный обмен, и Оля и другие девушки были на свободе. Хочется, чтобы завтра наша территория была освобождена, мы об этом мечтали. Думали — как это будет? Откроется дверь, придут наши и скажут: «Вы свободны!».
- Думали — как это будет? Откроется дверь, придет наша и скажут: «Вы свободны!»
Как в тюрьму поступала информация?
Людмила Гусейнова: Я до сих пор не могу понять, почему нет технической возможности для того, чтобы украинское телевидение и радио как-то пробивались на оккупированную территорию. У нас в СИЗО был телевизор – телевидение только российское и только местное. Но если ты хочешь услышать, ты даже во лжи найдешь частицу правды. Вы, вероятно, знаете, что и геббельсовская пропаганда, и российская пропаганда строится на том, что дают 2% правды, а вокруг этих 2% правды нагребают ложь. Вот я пыталась найти эти 2% правды. И даже когда давали какие-то нарезки выступления Арестовича, который их очень бесит, или выступления Зеленского, в одном слове ты ищешь правду. И начинаешь сравнивать те правды, которые услышали по разным каналам. Иногда при обсуждении этих кусков правды мы создавали себе целостную картину о том, что происходит.
- И геббельсовская пропаганда, и российская пропаганда строится на том, что дают 2% правды, а вокруг этих 2% правды нагребают ложь. Вот я пыталась найти эти 2% правды
Что удивило или вдохновило из увиденного после освобождения из плена?
Людмила Гусейнова: Я не могу сказать, что меня что-то удивило, я скорее обрадовалась, что моя Украина не сломалась. Я обрадовалась тому, насколько она сейчас сплотилась. Я обрадовалась, что, несмотря на страшные разрушения, бомбардировки, никто не испугался. Я горжусь своей страной, горжусь людьми, которые здесь живут, и буду ждать своих, чтобы поделиться своей радостью и быть с ними рядом.
Сидели ли рядом военнопленные, которых захватили уже после 24 февраля?
Людмила Гусейнова: Нет. Когда началась полномасштабная война, у нас все осталось так, как было. Но летом ситуация поменялась. У нас была камера, окно которой выходило во двор, и была такая решетка на окне, через которую было видно, что происходило во дворе. Когда начали вести военнопленных наших ребят, это было ужасное зрелище. Их водили с мешками на головах «ласточкой». Они ничего перед собой не видели, и их просто толкали. Там были ранены, которых тоже толкали. Они падали, их поднимали и волокли дальше.
Среди сопровождавших пленных были те, которые относились с сочувствием — работники СИЗО. Но и было видно тех, кто с ненавистью избивал этих людей. Большая половина наших людей смотрела на это и плакала. То есть даже те, кто поддерживает «ДНР», которые сидят за уголовные преступления, они стояли и плакали.
- Даже поддерживающие «ДНР», которые сидят за уголовные преступления, они стояли и плакали
Но к нам военнопленных не подселяли. Их держали совсем отдельно и не было никакой возможности что-то им передать как-то поддержать.
Читайте также: Красный Крест признал, что не имеет доступа к тысячам украинских пленных
Книга
Людмила Гусейнова: Я пишу книгу. Пишу не для того, чтобы задокументировать и показать, как мне тяжело жилось или рассказать о тех плохих людях, которые были рядом со мной. Я хочу написать эту книгу, чтобы было ясно: там можно выжить и остаться человеком. Можно не продавать свою позицию, если она у тебя есть. Можно жить там и не бояться.
Я обращаюсь к тем родственникам, которые ждут здесь, на свободной территории: делайте все возможное, чтобы о ваших родных знали другие. Известия доходят и туда. А там очень важно знать, что тебя ждут, что тебя беспокоятся. Ведь когда нет этой заботы, этой любви, ради которой люди там выживают, находиться там очень тяжело.
Полную версию разговора можно прослушать в добавленном звуковом файле
Осуществлено в рамках проекта при поддержке Фонда содействия демократии Посольства США в Украине. Мнения авторов не обязательно совпадают с официальной позицией правительства США.
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.
Поддерживайте «Громадське радио» на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:
если у вас Android
если у вас iOS
