Делать революцию «на полставочки» нереально — Лена Живоглод

Лена Живоглод: Насколько мы чувствуем эту опасность? Фактически — да, Лукашенко говорит о том, что он вывезет нас всех в багажниках. Гайдукевич заявлял это, или в социальных сетях, действительно, могут писать комментарии с угрозами. В реальности на улице я не чувствую, что за мной кто-то следит, и не живу по инструкции, которую нам дают — менять маршруты к офису. Наверное, мы в реальности ведем себя достаточно беспечно.

Палина Бродик: Лена Живоглод успешно работала в маркетинге до 2020 года. Но перед выборами она из бизнеса перешла в активизм. Теперь Лена — представительница инициативы «Честные люди» и координаторка Народного антикризисного управления (НАУ) под руководством Павла Латушко.

Лена Живоглод: Когда твои друзья-сокомандники находятся сейчас в тюрьме, то в моем случае это, наверное, от обратного — могу ли я себе позволить оставить все это и спокойно продолжать жить? Я осознала, что мне, скорее, не хватает силы духа, чтобы оставить борьбу и сражение, и пойти наслаждаться гражданской жизнью, вернуться к построению карьеры.

Палина Бродик: В августе 2020 из соображений безопасности Лена Живоглод выехала из Беларуси для работы с результатами выборов — вдали от репрессивных органов режима Лукашенко.

Лена Живоглод: И мы вылетели с рюкзачками 4-го августа из расчета на 2 недели. Осознанно подошли к этому, заложили время на то, что мы подготовим отчет, потом интернет, наверное, будет сбоить, пока люди пришлют протоколы, ну и, после, вернемся. Мы вылетели и, наверное, до 9-го августа уже пошли репортажи на гостелеканалах о том, как кукловоды и крысы бегут с корабля, как «зачинщики революции» — видеоряд наш из аэропорта…

Палина Бродик: Вернуться домой Лене так и не удалось. Мы встретились с ней в Варшаве, чтобы поговорить о том, возможно ли быть революционеркой на полставки, как приблизить момент отлета самолета с Лукашенко из Беларуси в одну сторону, а также об известной акции «На границе», во время которой активисты перекрывали дороги в Польше, Литве и Украине.

Вы слушаете подкаст «Пашпарт», и я его ведущая — Палина Бродик.

Путь в активизм

Лена Живоглод: До августа 2020-го я работала в сфере маркетинга, была управленцем, и, в принципе, вся моя профессиональная деятельность связана с маркетинговыми коммуникациями, управлением компаниями и персоналом. Это был опыт работы в агентстве маркетинговых сервисов, где я, по итогу, вышла с позиции управляющей компании. Я была директором по найму, это не мой бизнес. И потом я пошла в сеть кинотеатров «Silverscreen» на тот момент, и была директор по маркетингу там.

Дальше жизнь сложилась так, что я выехала из страны, из Беларуси. Это было долго принимаемое решение, сложное. И к марту 2020 года я приняла решение, что я уеду из Беларуси, уеду к мужу в Санкт-Петербург. Я уехала, и даже успела составить резюме, но потом началась пандемия, мои все планы нарушились. А потом началось интересное время в Беларуси. Я наблюдала дистанционно, в онлайне, что происходит. Предвыборная кампания, Тихановский, Бабарико, Цепкало, и я вернулась в Беларусь через 3 месяца, потому что были ковидные ограничения. Вернулась в Беларусь и стала заниматься революцией, предвыборной кампанией, гражданской инициативой «Честные люди». Поэтому, получается, что до августа 2020 я работала в маркетинге, успела уехать и вернуться, и вот так начался гражданский активизм.

Мне было удобно отследить перемены в Минске, в Беларуси. Я так выключилась, получается, из офлайновой жизни в марте, когда выехала. И вернулась в июле. Понятно, что в онлайне, в социальных сетях, ты смотришь, что все вот просто кипит вокруг предвыборной кампании, вот это знаменитое пробуждение белорусов, ты его ощущаешь. Но когда ты оказываешься внутри, в городе, где на каждой скамеечке, каждый человек говорит о том, что происходит сейчас в политики в Беларуси — у меня были очень приятные впечатления. Ощущение того, что удалось кандидатам в предвыборную президентскую кампанию разбудить народ, вселить веру. Наверное, в то, что мы можем и должны что-то изменить в этом год. И это, наверное, колоссальное отличие: количество людей, поверивших, во-вторых, объем действий, которые, белорусы, объединившись, смогли совершить, оно зашкаливало тогда.

Поэтому, мне кажется, изменения, которые произошли в массовом смысле — несоизмеримы. Потому что, понятно, есть тому причины, технологии, социальные сети, и, наверное, ковид, отчасти, повлиял, поспособствовал этому.

Палина Бродик: Но ведь и сами кандидаты, в принципе, тоже повлияли на все это движение? Почему, ты думаешь, у политиков прошлой волны не получалось разбудить население?

Лена Живоглод: Я думаю, что получалось точно разбудить, и тут сразу, чтоб никого не обидеть, я верю в то, что результат, которого мы достигли сейчас, в 2020-м, 2021-м году — во многом благодаря тому, что были и есть те политики, которые продолжают действовать, которые много сделали подготовительной работы для того, чтобы эти 100-тысячные марши выходили на улицы. Очень. Поэтому я нисколько не хочу отрицать то, что было сделано. Мне кажется, это вопрос в количестве людей, в первую очередь. Почему получалось и почему не получалось… Объективно считаю, что важным моментом являются информационные технологии. Просто распространение информации у тебя происходит гораздо проще. Тебе гораздо проще достучаться до большого количества белорусов.

Безопасность

Палина Бродик: Как ты провела 9-12 августа 2020 года?

Лена Живоглод: Я была в Киеве, я вылетела в Киев 4-го августа основным составом «Честных людей», мы вылетели с целью посчитать протоколы, сравнить данные протоколов, посчитать фальсификации, по факту.

Потому что могут быть проблемы с интернетом, могут приходить и арестовывать, а нам нужно выдавать информацию о том, как наблюдатели наблюдают за выборами, где происходят задержания, и готовить отчет о фальсификациях вместе с «Голосом». И платформой «Зубр» тоже.

И потом было 9-12 августа, за счет того, что мы были в Киеве на тот момент, там, наверное, даже проще было получать информацию. То есть ты смотришь телеграм канал Нехта, в отличие от белорусов, в отличие от моих друзей, которые были там в толпе, и сейчас ты уже обсуждаешь и много рефлексии на эту тему, когда они там находились, не понимая, что происходит вокруг.

Мы видели весь тот ужас, который происходил, благодаря телеграм-каналам и СМИ. Мы наблюдали за тем, что происходит, кого-то пытались быстро вывозить из стран, благодаря дружеским организациям, и готовили отчет фальсификации.

Палина Бродик: А почему вы уехали из Украины в итоге?

Лена Живоглод: Мы уехали в сентябре в Вильнюс, в Киеве на тот момент оказалось много гражданских инициатив, не только «Честные люди», много просто людей, которые присоединялись к этому движению. И мы приняли движение двигаться всем в Вильнюс, к офису Светланы Тихановской, вокруг которого, собственно, и стали объединяться инициативы, проекты, так, чтобы работа была скоординированной.

На тот момент мы приняли все решение распределить зоны ответственности: кто-то брал на себя работу со студентами, медиками, кто-то с госчиновниками, силовиками. Таким образом, мы коллаборировались, взаимодействовали, координировались. Мы уехали в Вильнюс, а после — в Варшаву. Поэтому, получается, что от августа 2020 года мы уж сменили Киев-Вильнюс-Варшава. И пока в Варшаве.

Палина Бродик: В начале августа этого года в Украине был убит один из белорусских активистов, который там находился и который имел отношение к одной из организаций диаспорных. Насколько это заставило вас задуматься о вашей безопасности в Варшаве? И вообще, заставило ли это задуматься, и замечаете ли вы здесь какие-то угрозы своей безопасности?

Лена Живоглод: Заставило задуматься — да, точно. Насколько, не знаю, как здесь замерять. Вопрос о безопасности прозвучал очень активно после кейса с Протасевичем. Второй раз после убийства в Киеве (будем говорить — убийство), много СМИ, много партнеров задавали вопрос — как вы переживаете/не переживаете за вашу безопасность, и, наверное, после трагического случая в Киеве, родилась отчасти паника. Могу сказать, что на меня лично это тоже подействовало, ощущение опасности усилилось.

Чисто эмоционально, когда случилось, то это спровоцировало ситуацию, когда мы выходим из офиса, договариваемся, что мы идем к остановке, к такси вместе, не остаемся допоздна в офисе, чтобы не оставаться одному. Поэтому да, наверное, заставило задуматься активнее, насколько в действительности мы усилили свою безопасность — какие-то инструменты включили. Но мне кажется, что мы не очень дисциплинированы и педантичны.

Палина Бродик: Жалела ли ты в течение всего этого периода хотя бы раз о том, что предпочла в начале гражданскую активность (а потом — политическую деятельность) твоей предыдущей коммерческой деятельности, при который можно было бы оставаться до сих пор дома в Беларуси и относительно безопасно себя ощущать рядом со своими близкими, друзьями, семьей?

Лена Живоглод: Жалела? Точно нет, не жалела. Задумывалась ли, что я выбрала правильный путь? Да, безусловно, потому что это сложный год, уже больше года. Прошли все годовщины — и включения в этот активизм, и выезд из страны, и вступление во все организации. Задумывалась точно. В моем случае, наверное, самый мощный мотиватор — это политические заключенные, в целом, и, конечно, частные случаи.

• Когда твои друзья-сокомандники находятся сейчас в тюрьме, то в моем случае это, наверное, от обратного — могу ли я себе позволить оставить все это и спокойно продолжать жить?

Я осознала, что мне, скорее, не хватает силы и духа, чтобы оставить борьбу и сражение и пойти наслаждаться гражданской жизнью, вернуться к построению карьеры.

Я примеряла на себя отключиться и уехать в Европу или в Америку, но решила, что я не смогу, наверное. Не смогу с чистой совестью…можно пробовать совмещать, у некоторых такая версия есть — пытаться жить жизнью гражданской и работать параллельно. Это не мой случай. Но не жалею. И более того, с течением времени, крепчаю в убеждении, что заниматься тем, что мы называем революцией, гражданским активизмом, политикой на полставочки не очень реально. Все равно у тебя меняется образ жизни, ты на 100% находишься в этой деятельности. Не находимся мы сейчас в том состоянии, когда у нас есть избыток ресурсов у демократических сил — у политических штабов и гражданских инициатив. Их нет, человеческих ресурсов. И не находимся мы сейчас в том состоянии, чтобы два раза в неделю проводить планерку, фиксировать задачи и в пол силы, в пол ноги решать эти задачи.

• Как бы мы не говорили, что мы давим на режим Лукашенко и расшатываем его, он существует пока. Это система, которая строилась не то, что 27 лет, а 100 лет строилась, и мы не имеем сейчас положения, при котором можно составить план действий и по срокам вовлекаться потихонечку.

Верим в то, что от объема прилагаемых нами усилий зависит результат. В результате я не сомневаюсь нисколько, тут вопрос времени. И чтобы это происходило быстрее… мне кажется, что чем больше будет тех людей, которые готовы делать что-то, а чтобы делать, нужно не терять веру, а чтобы вера не терялась, наша задача гражданских инициатив или политических штабов, в том числе, собирать белорусов, бодрить их, вовлекать в этот процесс. А с учетом того, что происходит в стране, как сложно находится внутри и проявлять какую-то гражданскую позицию, это история про то, что нужно много работать и трудится, чтобы быстрее приблизить результат. Поэтому нет, не жалела точно и не жалею. Сомневалась — да, и с течением времени все больше убеждаюсь, что эти действия имеют смысл.

Народное антикризисное управление и Координационный совет

Палина Бродик: Если зайти на Википедию НАУ, можно прочитать такое определение: «Это не государственный представительный орган белорусской оппозиции, призванный обеспечить стабильность Беларуси на период перехода власти к демократическим силам. Если зайти на страницу Координационного Совета (КС), то можно прочитать следующее: «Негосударственный представительный орган белорусской оппозиции, созданный с целью организации процесса и преодоления политического кризиса». Звучит довольно похоже. Чем отличается НАУ от КС, и почему появился НАУ?

Лена Живоглод: Ну интересно да. Википедию я, честно говоря, сама не читала. Давай, наверное, я буду исходить из того, чем реально является структура, как создавалась и как функционирует. У НАУ есть два направления работы, это действительно переходный период, антикризисное управление, это логично. То, что зафиксировано в Википедии. И есть кусок, он на самом деле сейчас основной — будем называть его по «приближению момента отлета самолета Лукашенко, ухода Лукашенко», этого дотранзитного периода. И это, по большому счету, все сводится к давлению на режим Лукашенко по разным направлениям. Масштабированию, довольно точечному в зависимости от кампании, на чем мы фокусируемся в тот или иной момент времени. Поэтому, по большому счету, в Википедии отражен один пласт работы, и не говорится про другой.

КС изначально создавался как переговорная площадка для диалога с властью. Туда входили и входят люди, которые представляют какие-то организации и структуры, такие представительские функции точно преследовались. С течением времени возможности деятельности и функционала преобразовывается в КС однозначно.

Честно говоря, я не заходила, не перечитывала точное определение, как там на сайте написано, но преобразовывается по понятным причинам. Когда у тебя часть членов президиума в тюрьме, и члены основного состава КС в тюрьме, это люди, которые ограничены в своей деятельности. И вот если на текущий момент, без определения сравнивать, буду говорить своим языком, надеюсь, никого из своих коллег не задену, то НАУ могут себе позволить более жесткие действия, и в паблике в том числе, более жесткие инструменты давления на режим.

• НАУ может заниматься санкциями, а КС едва ли себе может позволить вести такую деятельность. Потому что люди находятся в Беларуси.

Палина Бродик: Руководитель НАУ — бывший Министр культуры Республики Беларусь Павел Латушко. До 2019 года он также занимал должность посла Беларуси в нескольких странах. После того, как Павел публично поддержал протестующих в Беларуси, Лукашенко лишил Латушко дипломатического ранга. А сам оппозиционер попросил политическое убежище в Польше. Можно ли рассматривать НАУ как штаб Латушко?

Лена Живоглод: Часто так называют, штаб Латушко, это тоже весьма резонно, мы избегаем от этой формулировки, от нее уходим и не считаем, что это корректно так говорить. «Команда политического лидера» часто тоже так говорят, что, по большому счету — одно и тоже.

Мы не готовим ему электорат. Мы решаем суперконкретные задачи, разбиваем их на проекты. И здесь есть руководитель — Павел Латушко, руководитель этой организации. Когда ты говоришь о штабе какого-то деятеля, политика, то ты сразу представляешь, что это штаб, предвыборная кампания, электоральные процедуры, и ты готовишь аудиторию под этого конкретного политика. С НАУ так не происходит. Там даже, если посмотреть просто в медийном пространстве и социальные сети: есть политик Павел Латушко и социальные сети НАУ.

Палина Бродик: Вопрос лично к тебе: почему Павел Латушко, а не Светлана Тихановская?

Лена Живоглод: Подходы в работе, думаю, мне ближе по напору, количеству действий, энергии возможно.

Я думаю, что здесь вообще много про взаимодействие людей. Почему мы разбиваемся на команды, на более узкие группы, не являемся одной большой командой «=Беларусь» либо офис Светланы Тихановской… Потому что понятно, что есть офис лидера, и мы, скорее все, одна команда, вокруг лидера. При этом есть отдельно кусочек КС, есть НАУ, и думаю, что здесь, в первую очередь, люди по человеческому фактору объединяются. Моя такая позиция, да.

Во вторую очередь, уже функционально. Тебе либо ближе риторика одна (потому что мы отличаемся в наборе кампаний, проектов, которые ведем). Понятно, что есть много, где мы вместе прилагаем усилия к одной цели, к одной задаче. Но, тем не менее, отличие есть. Думаю, что здесь люди собираются по принципу комфортнее ли взаимодействовать, интереснее ли, обмен энергиями, все вот это. В это верю.

Палина Бродик: Предположим, что в ближайшее время в Беларуси пройдут честные, независимые выборы. На которых будут баллотироваться Сергей Тихановский, Павел Латушко, Виктор Бабарико, ну и, допустим, Цепкало. За кого ты проголосуешь?

Лена Живоглод: Я думала, что вопрос будет еще сложнее. «Пойдешь ли ты в штаб и заниматься предвыборной кампанией?». За кого я проголосую… Я, наверное, не могу сейчас ответить. И даже предполагаю, что такой выбор не случится. А может быть я даже надеюсь, что вот такой выбор не случится, потому что произойдет объединение усилий, мой такой расчет. Потому что появятся новые еще игроки… Павел Латушко, наверное, меня послушает, и будет много вопросов… Но, не могу.

Понятно, что самый логичный ответ был бы сейчас, что я проголосую за Павла Латушко. Но не могу так говорить. Искренне и честно могу сказать, что не могу так сказать, что я проголосую за Павла Латушко. Считаю, что до этого момента, когда нужно делать выбор, нужно проделать большой путь, и верю в то, что у нас получится скоординироваться и объединять усилия. И тут хороший есть пример из прошлого опыта предвыборной кампании 2020 — момент, когда объединились, когда можно было объединить эти усилия — раньше или позже. Поэтому я надеюсь на то, что выбора такого не будет, что он будет в другом составе. Ну, посмотрим.

Палина Бродик: Ты думаешь, если будут баллотироваться названные мужчины, у них не будет политических амбиций у каждого персонально?

Лена Живоглод: А когда ты говоришь о выборах, ты представляешь, что президентские выборы в президентской республике?

Палина Бродик: Да.

Лена Живоглод: Во-первых, я не за президентскую республику, поэтому тут тоже роль президента — кто куда баллотируется и кого мы выбираем. Будут ли политические амбиции? Думаю, будут. Даже, наверное, знаю, что будут у всех. Какие у кого будут позиции, и будет ли это конкуренция или коллаборация? Вот я, наверное, здесь провожу границу. Я не уверена в том конкретно. Я думаю, что вопрос клонится к Бабарико и к Латушко. Я вот не уверена, что это будет конкуренция. А, может быть, даже надеюсь, что это будет не конкуренция. Скажу так. Но не готова… Здесь можно вопросы задавать Павлу Латушко, понятно, что это моя дискуссия на тему, моя, может быть, вера или даже расчет, поэтому я так говорю, что надеюсь, что не будет этого выбора прямого. Хотя почему это плохо? Когда мы будем в ситуации действительно демократических выборов и появляются новые кандидаты… Старые, условно.

• Это прекрасная ситуация, когда ты приходишь в хорошем настроении на выборы, просто выбираешь между умными людьми. Это здорово.

Тут вопрос для меня с подковыркой, потому что я сейчас нахожусь в команде с Павлом Латушко и да, говорю честно и прямо, что не уверена, что мой выбор будет в пользу Павла Латушко.

Палина Бродик: А про штаб? Ты сказала, что этот вопрос был бы сложнее. Пошла бы ли ты работать в штаб?

Лена Живоглод: Да, это сложнее, потому что я верю в сценарий непрезидентской республики, думаю, что у нас будет этап активного партийного строительства и верю в коалиции. Верю, что, с точки зрения политики, это будет интересный период создания коалиции, и, мне бы хотелось верить, что у нас у всех получится не конкурировать, а создавать коалицию. Потому что, кажется, что там начнется действительно политика и действительно сражение с режимом.

• Я бы не хотела представлять ситуацию, при которой все наши политики выходят на арену, каждый начинает строить свою партию либо двигаться к президентству, не взаимодействуя друг с другом.

Я верю в то, что это может быть объединение усилий, это может быть коллаборация, это может быть красивой игрой.

На границе

Палина Бродик: Сейчас очень многие активисты или те, кто присоединились к борьбе, но не считают себя активистами, разочарованы из-за того, что не произошло быстрой перемены власти, хотя, на самом деле, сложно было ожидать, что это могло случиться в течение пары месяцев. Это разочарование еще и усиливается, возможно, недовольствием отчасти действиями политических лидеров. И сейчас мы находимся в такой ситуации, когда совершенно не понятно, что может приблизить конец режима. Каждый пытается делать что-то по-своему, каждый пытается использовать разные механизмы, и не все из этих действий в реальности могут привести к чему-то конкретному. В частности, хочу поговорить по поводу акции «На границе», когда заведомо было известно, как мне кажется, что поставленные цели вряд ли будут на 100% достигнуты. Среди бывалых политзаключенных есть такое мнение, что нельзя прибегать к голодовке, если твои требования невозможно удовлетворить и если ты не готов идти до конца. Почему вы решили прибегнуть к такой акции?

Лена Живоглод: Касательно акции «На границе» важен контекст. Это была ситуация принятия решения о четвертом пакете санкций и о секторальных санкциях. И если говорить, что действий, предпринятых не только командой НАУ, а и инициативами и политическими штабами, было много, в том числе акция «На границе», то получается, что мы имеем результат хороший. Потому что четвертый пакет санкций внушительный и введены секторальные санкции. Прецедент создан. И на тот момент нам виделось, и сейчас мне кажется, что так логично и корректно, и правильно так было делать — тригерить ситуацию, поднимать интерес к проблеме, обращать на это внимание.

Как работает западная политика, с моей точки зрения, и не только с моей. Важно создавать прецеденты и тригерить ситуацию, заводить эту историю в СМИ, создавать резонанс. Тогда бюрократическая машина, если корректно говорить про Евросоюз, начинает быстрее действовать. Так произошло, например, с Протасевичем — посаженный самолет. Мы видим, как быстро раскручивается механизм — один, второй и третий, насколько проще отстаивать интересы белорусов, Беларуси с внешними международными партнерами.

Логика акции «На границе» — повысить градус, менять контекст. Не когда ты ожидаешь каких-то действий режима Лукашенко и тогда реагируешь, а корректировать контекст, это я называю производить какие-то действия, чтобы ситуация менялась. С этой логики мы и действовали. Тут понятно, что логика того, почему мы выходим на границу, в том, что есть потоки. Мы не перекрывали автомобили легковые, мы перекрывали движение, корректней — препятствовали движению только грузового транспорта. Раздражали, скорее.

Палина Бродик: Дольше недели активисты проводили многодневный палаточный митинг на границах с Беларусью в Польше, Литве и Украине. Вот как сами участники объяснили свою мотивацию в видео на ютюб канале НАУ Беларусь.

Лена Живоглод: Либо ты уже стоишь до конца, блокируешь дорогу и стоишь до победы, и ждешь, когда полиция польская тебя увезет в тюрьму или выйдут недовольные дальнобойщики и начнется какая-то провокация. Так не происходило, это была абсолютно мирная акция. Задачи провоцировать на границе конфликты с польскими властями не было, ведь это было бы довольно странно в ситуации, когда нас, репрессированных белорусов, здесь приняли, и мы делаем то, что мешает полякам. Но, по-честному сказать, мы ехали на границу и проговаривали внутри себя, что критично важно, сколько людей приедет на границу. И это разные истории, если у тебя сто человек, если у тебя тысяча человек, если у тебя двадцать тысяч людей. И если бы это было двадцать тысяч людей, то, наверное, это была бы ситуация, при которой мы перекрываем, блокируем и стоим. Это уже более радикальная акция. Когда же мы приезжаем и там 300 человек, и это люди, которые сами делают выбор на месте. То есть мы же не поводыри, мы не можем сказать: «Все стоим на месте, блокируем и рискуем». Это, наверное, эмоции, вера, напор людей, с каким запалом они туда приехали.

• Изначально мы позиционировали, что это будет уже абсолютно мирная акция, и мы не призываем к радикализации какой-то, но готовы действовать, как того захочет народ.

Когда прошел первый день, второй, то начали присоединяться другие пограничные пункты, и мне кажется, что это тоже показательно и хорошо: не приехало много людей на один пограничный пункт, но распределились. Присоединилась Литва, присоединились Украина и четыре пограничных пункта в Польше. Люди воспринимали это как акцию отчасти солидарности, взывания к проблеме Европейского Союза: «Посмотрите, что происходит. Белорусы приезжают, демонстрируют свое несогласие с режимом, даже находясь за пределами страны, и призывают вас включить быстро, оперативно и объемно санкции против режима Лукашенко».

Поэтому, мне кажется, что, с точки зрения привлечения внимания, цель достигнута. С точки зрения консолидации объединения белорусов, настолько, насколько мы могли достучаться до широкой массы людей в Польше, Украине, Литве тоже, наверное, получилось. Мог ли быть какой-то другой исход или выход от этой акции, что мы блокировали дороги и стояли там до последнего с акцией, как ты приводишь пример с голодовкой? Да, мог быть, если бы было другое количество вовлеченных людей.

Палина Бродик: Какой для тебя был самый сложный момент за весь предыдущий год?

Лена Живоглод: Хороший вопрос… Скажу даже больше, чем за год. Первым был переломный момент — это август. Прошли выборы, и это даже не дни 9-12 — насилие, потому что все так происходило, осознания в ходе было мало, казалось, что вот-вот мы победим, можем еще вернуться. В те дни было сложно ориентироваться. Это август. Не знаю, сколько прошло — неделя либо две, когда принималось решение о том, чтобы оставаться дальше либо не оставаться в этой революции. Потому что «Честные люди» ставили перед собой очень конкретную, во времени зафиксированную задачу провести честные, прозрачные выборы или посчитать отчет о фальсификации. Эта задача была выполнена. Мы подготовили отчет о фальсификации, и дальше был переломный момент у нас в команде, когда нужно было принимать решение, что делать дальше: либо мы остаемся и выбираем для себя направление деятельности, и вот сейчас помогаем из Киева, на тот момент, белорусам, либо мы уходим к гражданской жизни своей. И дальше тоже есть сценарий: в одном случае ты думаешь, за какие направления и проекты браться, потому что это предельно стрессовая ситуация, в другом случае, если возвращаться к гражданской жизни, то куда возвращаться и к какой жизни? Слишком много переменных. Поэтому самый, пожалуй, сложный момент был — это принятие решений. Дальше есть сомнения, но ты уже движешься, у тебя есть ответственность перед людьми, у тебя уже есть много ограничивающих факторов. А принять решение тогда было сложно.

Палина Бродик: Назови три вещи, по которым ты скучаешь в Беларуси?

Лена Живоглод: Скучаю по дому в буквальном смысле — по быту, по квартире, по комфорту. Потому что здесь я больше чем за год три недели назад въехала в жилье арендное, где длительность аренды — на полгода. До этого я жила по две недели, по месяцу, я сменила около 30, наверное, мест жительства за это время. Поэтому — по быту и дому, где ты приходишь и это все твоё. По этому скучаю — раз. Скучаю по друзьям и родным, в том числе.

У меня родители, муж — все осталось в гражданской жизни. Мама только приехала через год сюда повидаться. Поэтому все очень банально — по родным и близким скучаю. Скучаю по образу жизни, потому как, даже если уйти из политики, из активизма сейчас, то это все равно не возвращение в Беларусь. И скучаю по тому образу жизни, который у меня был. Я считаю, что я жила интересно, результативно, успешно — счастливой жизнью, другой.
Я не могу сказать, что я себя сейчас чувствую несчастливо — нет, но отчасти чувствую себя в заложниках ситуации, и когда я смотрю на ту картинку, ту жизнь, которой я жила и какие сценарии жизни у меня были в мои 29, то да, я скучаю по тому выбору, который у меня был тогда, и по тому, как я жила. Не потому, что это было легко, а потому, что это было интересно и по-другому. Да, скучаю, по своему расписанию дня, по тому, как можно вовлекаться в такие интересные, романтично-красивые позитивные истории, а не находится в таком ужасном контексте — свержения, борьбы. По этому тоже скучаю.

Над выпуском работали:

Саунд-дизайнер Алексей Нежиков,

Авторка сценария Мила Мороз