Громадське радио
В мае 2014 года Александр Попов был уже в зоне проведения АТО. По словам бойца, во время первого столкновения он действовал инстинктивно. А через несколько часов его тело просигнализировало о стрессе:
«Я четко определился, что надо сделать. Я передернулся, принял позицию для открытия огня, для боевого столкновения и все. А когда мы вышли с той территории, въехали в Старобельск из Счастья, тогда меня начало трусить уже. Дрожь как от перенапряжения. Не могу сказать, как долго, но постираться большое количество вещей успел. Очень хорошо получалось. Надо было чем-то себя успокоить. Я понимаю, что есть у меня вещи, которые нужно постирать. Я лучше сяду как раз и сделаю это дело», — вспоминает свои бессознательные действия ветеран АТО Александр Попов.
Жительница Донеччины Ульяна вовремя военного конфликта на Донбассе испытала не меньший шок. В одну из ночей, когда ее семья пряталась от обстрелов в подвале, на их подворье прилетел снаряд. Действовать конструктивно после увиденного женщина не могла, решения принимал муж.
«Кухни летней нет, хозпостроек нет, птица моя фактически вся погибла. Я выхожу, а у меня даже асфальт и тот во дворе был песком от взрывной волны. У меня паника, истерика. Он говорит: „Собираемся все, выезжаем“. Я говорю: „А птица? Надо ж ее выпотрошить“. Он говорит: „Какая птица? Сейчас через 5 минут опять начнется“. А у меня шок. Я стою стекла собираю. Для меня это было стрессовое состояние. Он говорит: „Ульяна, мы не выедем потом!“. Когда мы выехали уже, у меня истерика была. Я рыдала сидела», — этим, вспоминает переселенка Ульяна, она сильно испугала свою трехлетнюю дочь.
Такое состояние людей во время чрезвычайных ситуаций психологи называют нормальным. Так организм реагирует на ненормальные обстоятельства. Оказать психологическую помощь желательно в острейший период. Это первые двое суток с момента происшествия. В это время человек может быть растерянным и не понимать, где находится и что с ним происходит, говорит психотерапевт Елизавета Герасименко.
«Если человек только что вышел из сгоревшего дома, из-под обстрела, нападения, важно обеспечить этому человеку безопасное нахождение, то есть его можно придерживать. Если его трусит в ознобе, его можно закутать в одеяло, в любую одежду, потому что после стресса высокий уровень адреналина приводит к тому, что его трусит, ему холодно. Очень важно человеку, который дрожит, — дать дрожать, плачет — дать плакать. Ни в коем случает неуместны такие фразы как не плачь, успокойся, не думай», — разъясняет психотерапевт Елизавета Герасименко.
Кроме того, врач рекомендует напоить пострадавшего чаем и наладить с голосовой контакт.
«Очень помогают фразы типа того, что сейчас вы в безопасности, с вами все в порядке. Вопросы совершенно простого содержания, не имеющие отношение к ситуации, например, как вас зовут; как зовут вашу маму, где находятся члены вашей семьи. То есть вопросы, которые помогают человеку включаться и переключаться с канала эмоций на канал обдумывания», — разъясняет психотерапевт Елизавета Герасименко.
Человеку, который находится в состоянии шока, может помочь и непрофессионал. Нужно просто выслушать негативные эмоции. Пострадавшего можно погладить, обнять, потереть ему руки, виски, воротниковую и плечевую зону. Но делать это можно только с предварительного разрешения. Желательно выполнить специальные упражнения для снижения адреналина в крови. Это диафрагмальное дыхание, в котором участвует живот, и техника «заземление».
Вдох должен быть длительным 3-4 счета. Выдох на 1-2 счета больше. 3-4 цикла такого дыхания, потом «заземлились». Что значит «заземлились»? Похлопали в ладоши, потерли бедра, потопали ногами. Опять три четыре цикла дышим и потом «заземление», — говорит психолог.
Елизавета Герасименко уверена, что чем больше человек расскажет в острый период, тем меньше у него останется зажимов, которые в последствии могут действовать разрушительно.
Светлана Гуренко, «Громадське радіо», Харьков