«Роман Ратушный любил Киев, за него и погиб»: вспоминаем героя в его 25-летие

5 июля киевскому активисту, главе общественной организации «Защитим Протасов Яр», разведчику 93-й отдельной механизированной бригады «Холодный яр» Роману Ратушному исполнилось бы 25 лет. Он погиб 9 июня в бою под Изюмом Харьковской области.

Мы поговорили с друзьями Романа Ратушного — Юлией Бартле и Мироном Гордейчуком.

Юлия Бартле — координатор ОО «Защитим Протасов Яр», сейчас она возглавила эту организацию. Также она фронтовой волонтер с 2014 года.

Мирон Гордейчук — кандидат исторических наук, заведующий Литературно-мемориальным домом-музеем Тараса Шевченко.

Роману Ратушному невозможно было не верить

Юлия Бартле: С Ромчиком мы виделись в лифте, иногда в подъезде. Несмотря на свой возраст, он был мне очень близким человеком. Близкими друзьями стали после того, как началась наша борьба за Протасов Яр. Это был 2019 год, май. Мы просто увидели с соседями, что там ставят какую-то изгородь. Все побежали к нашему зеленому оврагу. Это были первые стычки с «титушками», с застройщиком. А потом у нас было собрание, где все единодушно поддержали Ромину кандидатуру, он стал главой ОО.

Ему невозможно было не верить. Он был очень умен, очень харизматичен, очень уверен, интеллектуал, который очень многое знал. Очень много читал — Рома всегда был с книгой. И его светлые зеленые глаза, его взгляд приковывал всех к себе.

Мирон Гордейчук вспоминает, что с Романом Ратушным они познакомились в декабре 2019 года на встрече причастных к студенческому кругу Революции Достоинства с президентом Владимиром Зеленским.

Мирон Гордейчук: Роман тогда задавал президенту вопрос — это очень политизированная тема — о ситуации вокруг Протасова Яра, об одном из руководителей Офиса президента Андрее Смирнове, который на тот момент ему угрожал, его преследовали.

После того вторая наша встреча с Романом Ратушным была по его приглашению. Он пригласил меня выступить в школе в районе Протасова Яра. Это на улице Волгоградской, которая теперь улица Романа Ратушного. Мероприятие было посвящено годовщине памяти Небесной сотни, финалу Революции Достоинства. В шутку говорили, что было бы хорошо переименовать улицу Волгоградскую на 6-м году войны. Так странным образом совпало, что это сейчас улица Романа Ратушного.

«Протасов Яр с вами»

Юлия Бартле: Рома и ребята организовались, добровольческой группой выезжали под Киев. А уже в середине марта они собрались уезжать на фронт. Тогда Ромчик прибежал ко мне: «Юльчик, как же так, месяц прошел, я еще не убил ни одного русского. Мы должны уничтожить их, не пустить на нашу землю. Мы идем в «Холодный Яр», 93-ю бригаду». И 24 марта, через месяц, они уехали. Мы их провожали со всеми соседями, всеми, кто был тогда в Киеве. Даже флаг им подписали: «Протасов Яр с вами!»

Мирон Гордейчук: На второй-третий день, когда освободили Тростянец, я видел фотографии Романа Ратушного в соцсетях. Тогда я интересовался судьбой директора музея в Тростянце. Он сказал, что уже не там. К сожалению, 31 мая он уточнил мои актуальные контакты. Сказал, что он внес меня в свое завещание.

А дальше мы немного обругали друг друга, обматерили, что завещание не надо так писать рано. Но он будто предчувствовал, что это будет чуть ли не за 10 дней до его гибели.

Позже от мамы Романа, писательницы, поэтессы Светланы Поваляевой узнали, что он завещал из своих боевых выплат поддержать Национальную капеллу бандуристов, издание «Историческая правда», «Новинарня», проект «Твоя подпольная гуманитарка» и Дом-музей Тараса Шевченко.

«Для Романа Ратушного не было границ»

Мирон Гордийчук: Знаете, в общественном секторе в моих глазах это был активист на вырост. Через 3-5 лет это была бы очень яркая личность. У Романа был не просто юношеский максимализм, а понимание контекста. Контекста того, что нужно поддерживать культуру и независимые медиа. Это делает его взрослым, серьезным, по сути, политиком. Я не уверен, что у нас есть 35-летние, 40-летние люди, которые тоже на фронтах, которые так бы думали, какую память о себе оставить.

Я имел печальную честь быть ведущим на церемонии прощания на Майдане Незалежности, сравнивал его жизнь с жизнью Владимира Шульгина, погибшего под Крутами. Это очень важный символический акт целого поколения. Как и Круты стали таким событием несколько позже.

Юлия Бартле говорит, что о гибели Романа узнала, пожалуй, одной из первых. Но друзья и близкие люди семьи Романа выдержали паузу, прежде чем публично объявить о его гибели. Юлия Бартле объясняет, почему это важно.

Юлия Бартле: Мы очень волновались, чтобы Света не узнала о гибели Ромчика из соцсетей. Потому что для мамы очень больно, это невыносимо. Это первое. Во-вторых, когда нет тела, любая мать, жена, друзья, отец — все сомневаются, а действительно ли он погиб? А может, он ранен? А может он в плену? Они питают надежду, не верят, потому что нет свидетелей… Случаи бывают совершенно разные, нужно выдержать эту паузу.

И только тогда, когда официально сообщила бригада, одновременно с ней мы написали на нашей странице «Защитим Протасов Яр». И только потом на своих страницах в соцсетях [о гибели Романа]. Так было правильно. Несмотря на то, что Рома — очень известный человек, нам удалось это сделать, потому что все проявили понимание.

А могла быть проблема: погиб очень хороший парень, очень хороший военный, прекрасный человек, которого бы до сих пор не забрали. Так могло произойти именно потому, что раструбили [что он погиб]. Все бегут впереди паровоза: кто больше его знал, кто больше сделал, для кого он был близок.

Юлия Бартле: Для него не было границ. Он был поистине героем. Героем в жизни. У меня однажды брали французские журналисты интервью о Роме. Они задали такой вопрос: «Действительно ли он был героем? Не было ли у него когда-то моментов уныния?».

Никогда. Я никогда не видела Рома в отчаянии, никогда! Он действительно верил в то, что он делал. Он был уверен, находил пути, для него главной была коммуникация. Очень много работал с людьми, с обществом. Находил общий язык со всеми: с совершенно разными группами, с бандюками, с депутатами. С бабушками советскими, с детьми, со взрослыми — независимо от их состояния и положения в обществе. Рома очень любил Киев, за него погиб.

Мирон Гордейчук: Он становится бойцом 93-й бригады, которая сформирована вокруг мифа, в самом положительном смысле этого слова. «И подует огонь новый из Холодного Яра» — у Шевченко это рефлексия на восстание Колиивщину 1768 года. Мы это уже воспринимаем в национальной традиции как рассказ о холоднояровских атаманах (Черный Ворон, Залышенец), которые сражались против большевиков до 1922-23 годов. 93-я бригада продолжает эти традиции.

Роман был большим пассионарием. Такие большие пассионарии могут реализовываться в крупных проектах. Знаете, есть категория людей, которые говорят: «Политика — это грязное дело, не идите туда…» На самом деле, если туда не будут пробовать идти такие, как Роман Ратушный, и все, кто будет вдохновляться этой моделью поведения, то она всегда будет грязным делом.

Он действительно нас объединял. И об этом свидетельствует тот уровень щемящего сочувствия и огромного количества знакомых, знакомых знакомых, которые знали Романа, но не всегда друг друга.

Читайте также: «Он защищал нас в самых горячих точках»: 40 дней со дня гибели в боях за Украину «киборга» Руслана Боровика

При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Поддерживайте «Громадське радио»  на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS