В россии до сих пор политические решения принимает поколения реваншистов — политический психолог

Безумен ли путин?

Валентин Ким: Это интересный вопрос, безумен ли путин. Но российская пропаганда работает эффективно, она не дает каких-либо материалов, которые можно как-то толковать. Это странно, потому что во время «военной специальной операции», как они это называют, лидер должен присутствовать на телеэкранах, потому что он же телевизионный президент. И не поддерживать прямую коммуникацию российского президента с российским населением — это, возможно, свидетельствует о том, что не нужно его демонстрировать.

На примере путина мы видим, что цинизм и вера (в ложь, которую они предлагают миру, — ред.) объединены. В первую очередь, это бесспорно цинизм: ибо абсолютная власть развращает людей, она может приводить к тому, что человек перестает воспринимать чужое страдание, чужое горе как страдание и горе, обесценивается человеческая жизнь и человек теряет эмпатию.

А с другой стороны, есть такой термин — самоиндукция. Он — из физики, но его можно использовать в социально-политическом и психологическом смысле: это люди в кремле, которые заказывают свою политическую пропаганду, потом они ее смотрят и они сами начинают верить в правдивость собственного заказа. Заказывают следующую порцию, и так этот маховик работает.

И потому путин — это такое странное сочетание: этой веры в то, что ему докладывают, то, что он видит в своих папочках на столе, и цинизма, обыграть всех остальных, обмануть их, выкрутиться — как такой настоящий фсбшник.

Как изменилось украинское и российское общества за последние 2 месяца?

Валентин Ким: Я, возможно, не очень объективен, потому что я, как и все мои коллеги-эксперты, внутри ситуации.

Но из того, что я вижу: украинское общество за последние 2 месяца продемонстрировало такие характеристики, которые никто не ожидал.

Меня совсем не удивил украинский народ, я знал, что у нас снова поднимется на столь высокий уровень волонтерское движение, не сомневался, что будет огромное количество добровольцев, что и в армию еще будут брать далеко не всех, не сомневался в нашем объединении. Но чего я не ожидал — это такого огромного каскада вины, и я не ожидал такого патриотизма от чиновников.

Каскад вины: люди, выехавшие за границу, они чувствуют вину перед оставшимися; им кажется, что они вроде бы что-то предали. Это чувство вины постоянно толкает их что-нибудь делать, они постоянно говорят: мы здесь ненадолго, мы не собираемся здесь пускать корни. И большинство людей испытывает огромную потребность как можно скорее вернуться, будто быть сейчас вне страны есть что-то неправильное.

Те люди, которые остались внутри страны, чувствуют вину перед волонтерами, потому что нужно быть вовлеченным в процесс помощи собственной стране и государству. Волонтеры чувствуют вину перед воюющими. Ибо настоящий героизм — на передовой. А воюющие чувствуют вину перед погибшими. Это и странное и очень сильное чувство, а также социальный тренд. Это то, что меня удивило.

И позиция чиновников. Потому что действительно столь велик патриотизм среди глав администраций, мэров, чиновников разных уровней. Они и приходят в 6 утра, и сидят до 12 ночи, и сами развозят переселенцев по домам или детским садикам, где их только можно приютить.

• И это огромная и мощная штука, которая может изменить общество изнутри. Никогда еще все мы не были в ситуации, когда мы должны жить или умереть. Мы все испытываем очень мощную единую эмоцию. Это очень меняет.

Что я наблюдаю по-соседству, в россии. Я вижу, что российское общество очень быстро деформируется и превращается из общества авторитарного типа в общество тоталитарного типа. Это страшное превращение.

Для авторитарных режимов типично, что общество занимается саботажем. Государство провоцирует людей не заниматься политической деятельностью — хочешь, можешь уезжать из страны, если хочешь выражать собственное мнение — можешь ехать куда-нибудь в Европу, никто тебе не будет мешать. Ну, если ты только не Скрипаль.

То есть, для авторитаризма характерно все же наличие фрагментарной свободы. А сейчас российское общество скатывается в авторитаризм, где для саботажа уже нет места и смысла, где ты не можешь не быть вовлеченным в политический процесс, наоборот: ты должен выражать свою четко артикулированную и согласованную с властью точку зрения, которая будет только поддерживать генеральную линию вождя.
И российское общество проходит очень опасный как для нас, так и для самих россиян трансформационный процесс.

Все меньше и меньше свобод в россии, все меньше и меньше возможностей для альтернативной точки зрения, и все больше и больше российское общество скатывается в авторитаризм.

• Россияне очень четко артикулируют эти пропагандистские месседжи и очень быстро они их усваивают. Если до 24 февраля очень характерным месседжем с их стороны было: «никто на вас не нападет». После 24 февраля: «наши бомбят только военные объекты».

Они, как заведенные, все это повторяли. После многих случаев атак на гражданских, они начали говорить, что это ваши вас обстреливают.

После Бучи, Ирпеня, Краматорска, после множества свидетельств, которые творят российские военные, они начали говорить: «а где вы были эти 8 лет?», когда, как они говорят, «уничтожали Донбасс».

А сейчас месседж тоже меняется, и это очень опасный для нас месседж. Они говорят: не нужно было ссориться с россией.

Они могут отрицать убитых в Буче или Ирпене, но они не могут отрицать украденные стиральные машины. Ибо это о каждом из них. Не только о тех, кто уехал воевать, а о каждом, кто не против «прибарахлиться». Поэтому фаза отрицания сменилась очень быстро на фазу принятия.

И я думаю, что когда россияне окончательно примут себя как агрессоров, это снимет с них сдерживающие моральные рычаги, которые помогают им все еще оставаться людьми. Кто-то будет очень удивлен, во что они превратились, но большинство населения просто примет это и скажет: так им и надо, этим хохлам!

Я чувствую опасность от этого психологического изменения.

Почему белорусское общество против войны?

Валентин Ким: Мне кажется, ответ состоит в том, что другое ролевое распределение было изначально. Русские как национальность очень долго считали себя титульной нацией, считали себя народом-победителем, они считали, что это они объединили другие народы.

Но после 1991 все национальные республики получили, скажем так, собственное жилье. А у россиян исчез СССР.

Они не почувствовали, что у них появился свой дом. Они почувствовали, что из их дома эти «меньшие народы» украли множество комнат. И это рождает реваншизм. Потому что все просторы Советского Союза они считали своей территорией. До сих пор живо поколение, которое принимает политические решения — когда ходит на выборы или когда не ходит на выборы — и это поколение реваншистов.

А белорусы все же обрели собственную независимость — со своим «тараканом» со своими проблемами, но они воспринимают свою страну как собственную, и другая страна им не нужна.

Полностью программу слушайте в аудиофайле
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Поддерживайте «Громадське радио»  на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS