«Мы договорились: тот, кто выходит из застенков, передает нам яблоки. Это был знак, что человек жив» — спасательница из Балаклеи

Двойной риск, или как это быть пожарным в оккупации. В Балаклее спасатели ни на день не останавливали работу. И это, несмотря на обстрелы, отсутствие связи, воды и… аресты. Пожарные ежедневно шли на смену, несмотря на риск оказаться в тюрьме.
Толкали в позапрошлое столетие — так о работе в оккупации шутят балаклейские спасатели. Ехали тушить пожары буквально на дым. Для полного погружения в прошлое не хватало только каланчей и лошадей. Командир отделения Андрей Загорецкий вспоминает, что работать приходилось без мобильной связи и водоснабжения.

«Бывало такое, что люди приезжали на машине, мопеде, велосипеде. Просто прибегали. Там-то и там-то горит. Бегом собирались и уезжали на пожар, на завал. Да и сами слышим, когда обстрел, где-то там ложится. Уже понимаем. Мы из реки заправляли свои машины. У кого колодцы есть, ходили, набирали воду, чтобы поесть приготовить, попить здесь в части», — говорит Андрей.

Балаклею россияне захватили в начале марта. Некоторые спасатели успели увезти свои семьи в центральную или западную области Украины. А сами вернулись. Говорят, должны были быть дома и делать, что и всегда — спасать людей. Только уже в условиях войны. Один из команды 42-й части Игорь Вербицкий погиб на тушении пожара во время обстрела. Рассказывает о страшных выездах начальник караула Николай Устиченко.

«Приходилось тушить пожары под огнем авиации. Оккупанты «утюжили» авиацией. Били они неудачно, страдали жилища местного населения. Выезжали тушить дома местных, но снова заходила их авиация. Приходилось прятаться в погребах, в подвалах местных, где мы тушили», — вспоминает спасатель.

Кроме рисков на вызовах, спасатели почувствовали и притеснения от оккупационных властей. Россияне забрали несколько автомобилей из автопарка ГСЧС. Ходили по депо, удивляясь качеству техники. А с каждым месяцем оккупации все больше давили уже и на пожарных. Особенно жестокими были, говорит командир отделения, так называемые кадыровцы.

«Их блокпосты было очень тяжело пересекать. Наших ребят много не выходило на смену. Их не пропускали. Раздевали ребят, и сам попадался. Наши машины, когда ехали, даже под коврики заглядывали. Искали военных, искали людей против них. Буряты, с которыми мы столкнулись, это вообще какие-то… Они даже русского не понимают. Про украинский так вообще нечего говорить. Они писать не могут. Были кадыровцы, которые нас прессовали», — рассказывает командир отделения 42-й пожарной части Андрей Загорецкий.

В августе в пожарной части начались аресты. Тюрьму россияне обустроили в райотделе полиции Балаклеи. Там же правоохранители нашли доказательства того, что сразу в нескольких помещениях незаконно задержанных пытали. В первые месяцы оккупации за решетку бросали экс-военных, АТОшников и силовиков. 11 августа задержан водитель-пожарный Николай Зубаренко. Его старший сын — военный, погиб 23 марта. Любая связь с ВСУ была поводом к заключению, говорит Николай:

«Приехали в часть, «упаковали», наручники, мешок на голову. Их слова, когда посадили в машину: «Любишь Украину?» Удар. Потом уже: «Вспоминай, кому звонил».

Николая продержали в камере 5 суток. Говорит, повезло: не избивали. Но страх неизвестности забудет он нескоро. Мужчину с другим задержанным коллегой выбросили на крайнем блокпосту россиян. Они пешком шли к украинскому блокпосту. Это оккупанты называли «депортацией». Пожарный едва успел предупредить семью, что живой, что будет за пределами Балаклеи. Сказал, что и семье следует уезжать. И сделал это вовремя: утром его семья уехала, вечером за ними пришла так называемая «народная милиция».

Прямо с построения в тюрьму забрали и Альбину Стрелец. 33-летняя девушка работает комендантом в ​​пожарной части. Говорит, как и у многих других задержанных, ее арест начался с доноса. Дальше — мешок, наручники, камера. Там с девушкой сидели пенсионерка и учительница.

«Когда мы были там, когда выпускали женщин, они не говорили, что их выпустили. Могли сказать: их расстреляли. Не говорили, что человек на свободе. И мы договорились, что выходящие дают нам яблоки. Чтобы это был знак, что человек жив, эта женщина. И нам принесли. Я находилась там с Машей и Зоей, двумя женщинами. Машу выпустили. Мы так ждали этих яблок, потому что мы не понимали, куда ее дели. И на следующий день принесли эти яблоки. И мы плакали с Зоей. Просто потому, что она жива, есть шанс отсюда выйти. Еще есть. Хотя иногда просто падала духом, думала, что ты, наверное, отсюда уже не выйдешь», — рассказывает комендант пожарной части Альбина Стрелец.

В камере Альбину продержали 16 суток. Она каждую ночь слышала, как издеваются над удерживаемыми. И каждый день ждала, что в пыточную поведут ее. К счастью, обошлось угрозами в камере и депортацией из родительского дома. Оккупанты говорили, что в Балаклею она не вернется никогда. Однако менее чем через месяц, 8 сентября, ВСУ освободили город, а Альбина с коллегами отправились домой и уже работают.

Анна Черненко, Харьков, Громадське радио

Читайте также: Бывает, просыпаешься и думаешь, только бы не вернулись — житель деоккупированного Старого Салтова о россиянах

При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Поддерживайте «Громадське радио»  на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS