Освобожденный из плена Ким Дуванов говорил, что во время реабилитации психологи не помогали, а допрашивали — журналистка

В очередном выпуске программы «Звільніть наших рідних» поговорили о трагической судьбе бывшего пленника боевиков Кима Дуванова.

Ким Дуванов — военный ВСУ, бывший пленник боевиков. Один из восьми бойцов, которые в мае 2019 года ошибочно заехали на блокпост боевиков. Ким в плену провел восемь месяцев. Домой вернулся во время большого обмена в декабре 2019 года. Две недели назад сердце Кима не выдержало.

Что случилось? Мы расспросили журналистку и правозащитницу Татьяну Катриченко.

Татьяна Катриченко: Сейчас причина смерти не разглашается, предварительно — это был сердечный приступ. Мы знаем, что произошло вскрытие тела, должны быть какие-то выводы, просто о них сейчас не говорят.

После увольнения из ВСУ Ким Дуванов хотел проходить реабилитацию и ему предложили поехать в Одессу на отдых. В субботу утром к нему жена приехала поездом, он уже чувствовал себя плохо. Когда они уже были на территории санатория, он просто сел на скамейку и потерял сознание. Жена пыталась его спасти, но когда приехала «скорая», ничего сделать уже было невозможно.

Игорь Котелянец: Были ли у него до этого какие-то проблемы со здоровьем после освобождения?
Татьяна Катриченко: Я знала, что у Кима было очень плохое зрение. Когда он был в плену, ему не разрешали носить очки, и он рассказывал, как у него все расплывалось. Насколько я понимаю, после того, как его избили при задержании и после, зрение упало еще больше.

После освобождения из плена, у него был общее плохое состояние, на которое он жаловался. Однако когда он находился в военном госпитале, каких-то вопиющих нарушений медики не нашли. Но мы не можем говорить, что их не было, можно говорить про не очень качественное обследование. Потому что он хотел продолжать служить, но уволился из армии по медицинским показаниям.

Игорь Котелянец: Сразу после освобождения в декабре 2019 года была реабилитация заключенных. Видели ли вы ее, и насколько она была серьезная и качественная?

Татьяна Катриченко: Ким за семь месяцев плена так и не успел адаптироваться к тому, что с ним происходило. Видно было, что Ким забывает некоторые вещи, он не мог запомнить мое имя, называл меня «девушка».
Через несколько дней после того, как их привезли в госпиталь, их перевезли в Пущу-Водицу на так называемую реабилитацию. Что это была за реабилитация? От различных родственников была разная информация: говорили, что это просто психологическая реабилитация, кто-то говорил, что это семейная реабилитация. Достоверной информации всем военнослужащим, насколько я понимаю, не сообщили. То есть получается, что была такая идея у определенных государственных чиновников о том, что с военнослужащими нужно было провести постизоляционные мероприятия. Сначала встреча с семьями, затем семью разлучить с военнослужащими, провести определенные процедуры — допросы, беседы с психологами. Я знаю, что Ким Дуванов после этих бесед с психологами был в очень плохом состоянии. Он говорил, что это должен быть психолог, который должен мне помочь, а на самом деле я чувствую себя, как на каком-то допросе.

• Он говорил, что это должен быть психолог, который должен мне помочь, а на самом деле я чувствую себя, как на каком-то допросе

Также им давали определенные препараты, и они оказались такими, которые подавляют или наоборот — возбуждают, и в этих состояниях проводились беседы с психологом, которые на самом деле не были разговорами с психологом.
Игорь Котелянец: Вы предполагаете, что это были вообще не психологи?

Татьяна Катриченко: Мы точно не знаем, кто это был, это были такие постизоляционные мероприятия. Было заметно, что на Кима они влияли отрицательно.

Игорь Котелянец: У нас на связи также освобожденный в декабре 2019 года пленник боевиков Богдан Пантюшенко. Пан Богдан, я знаю, что вы достаточно близко общались с Кимом, знали его давно, и даже находясь в плену, вы сидели вместе. Расскажите о Киме, каким он был человеком?

Богдан Пантюшенко: Да, сначала подружились наши жены, они вместе участвовали в мероприятиях, касающихся освобождения. С Кимом мы находились в одном учреждении — Донецком СИЗО, но мы были в разных камерах и на разных этажах. И я ему иногда передавал весточки из дома, потому что у него не было возможности общаться с семьей.

После освобождения мы с Кимом очень хорошо подружились. Сначала в госпитале были в соседних палатах, затем в Пуще-Водице были номера рядом. Ким был очень добрым и искренним человеком, очень хороший семьянин, отец двоих детей. Не могу о нем сказать ничего плохого.

Игорь Котелянец: Вы сами проходили эти реабилитационные мероприятия. Насколько серьезной была эта диагностика здоровья всех освобожденных и насколько адекватной была психологическая помощь?
Богдан Пантюшенко: Когда нас освободили, то за первые два дня нам провели полное обследование. По психологическому обследованию, не могу судить объективно. Возможно, неплохая была идея этих постизоляционных мероприятий, какой-то поддержки, но, возможно, потому, что это первый раз, не все так гладко сложилось. Ну и говорили, что у тех пленных, которые были освобождены в 2018 году, общая картина была еще хуже, чем у нас.

Игорь Котелянец: Татьяна, сейчас вроде опять актуализировался вопрос о необходимости принятия закона, который бы защищал и пленных, и политзаключенных. Там предполагается, что освобожденным людям должна предоставляться адекватная помощь и реабилитация. Работаете ли вы в этом направлении?

Татьяна Катриченко: Мне кажется, что это очень хороший законопроект, который говорит и о социальной и о медицинской помощи, и о помощи с предоставлением жилья. Но, если снова говорить про Кима, то мне кажется, что самой большой проблемой было то, что после освобождения человек не имел такого единого окна, к которому он мог бы обратиться с этими проблемами, которые он имел после плена. Человек должен решать многие проблемы сам. Например, в том госпитале, о чем Богдан, возможно, не скажет, надо было просить, чтобы сделали определенные процедуры дополнительно. Также были проблемы по увольнению из Вооруженных сил, ведь мы несколько недель искали определенные контакты, различных начальников для того, чтобы помочь Киму правильно, по его мнению, уволиться.

То есть нет такого единого окна, в котором бы кто-то отвечал на все вопросы освобожденных — социальные, медицинские, психологические.
Полную версию беседы можно прослушать в прилагаемом звуковом файле
Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS