«От пуска снаряда до взрыва насчитывала максимум 17 секунд» — журналистка о «досуге» во время оккупации

Юлия Сабаева – профессиональная журналистка из Луганщины. Ее жизнь россияне разрушили дважды: в 2014 году в Кадиевке (бывший Стаханов — ред.) и в 2022 году в Рубежном. Наученная опытом предыдущих лет, она не растерялась и обустроила свой минимальный быт под постоянными и масштабными обстрелами промышленного Рубежного. О «тушенке» из последней курицы, чтении лекций сыну как способе отвлечься Юлия рассказала журналистке Громадського радио.

24 февраля Юлия Сабаева уже знала, что такое война и российская оккупация. В 2014 году вместе с семьей они продержались в оккупированном Стаханове около полугода, а затем выехали на подконтрольную Украине территорию Луганской области. На этот раз в Рубежном столько времени у них не было.

«Войну тогда и сейчас даже некорректно сравнивать. Таких обстрелов и в помине не было. В этом можно убедиться, если посмотреть на Рубежное, Северодонецк, Попасную», – говорит женщина.

Подготовка и жизнь в оккупации

Понимая, что может произойти дальше, Юлия начала готовиться. Первоочередно семья запаслась продуктами, имеющими длительный срок хранения.

«Как сейчас помню: 2-3 кг муки, 5 кг макарон, 7 кг картофеля и еще какие-то овощи. Было масло, сахар, соль, пять куриных яиц и прочее. Была еще консервация: две банки помидоров и несколько банок грибов», — вспоминает журналистка.

Юлия замечает, что не стояла в огромных очередях, чтобы купить что-нибудь:

«Понимаете, я точно знаю, что психологически человека ломает отсутствие необходимости ходить на работу и вести тот образ жизни, который был. Поэтому многие люди начали это компенсировать походами по магазинам в первые дни. Они гребли с полок все, что попадалось под руку. Мне было дискомфортно от тех километровых очередей, да и не было в том какой-то дикой необходимости».

Хотя последней курице, которую купила ей знакомая в последний день работы супермаркета, Юлия была рада.

«Тушонка», лапша, супы

Та курица и события за окном заставили женщину вспомнить все навыки жизни в минимальном быту:

«Мы не бросились сразу готовить ее и есть. Я понимала, что вот-вот исчезнет свет и продуктов в городе вообще не станет, поэтому начала готовить из нее тушенку. Рецепт простой: обжарить хорошенько кусочки мяса, разложить в баночки, стерилизовать. У меня получилось четыре банки, объемом 800 мл каждая. Специальных крышек для закруток я в феврале не имела, потому что это не сезон консерваций, поэтому пригодились банки с крышками из-под кошачьего корма.»

Едва ли не единственным блюдом того времени в семье журналистки был суп, в который она добавляла именно ту «тушонку». Семья пыталась экономить продукты, потому что непонятно, сколько времени придется прожить в оккупации.

«К нам часто заходили два друга-волонтера. Плюс — имели еще двух кошек. Потому все время я готовила суп. Брала совсем немного «тушенки», поджаривала ее, добавляла чеснока для запаха, картошку, морковь. И это был вкусный диетический суп, который именно в таком виде мы раньше не готовили и вряд ли когда-то еще приготовим», — вспоминает женщина.

Очень редко женщине удавалось готовить вторые блюда. Это были исключения из правил, потому что волновалась, что скоро ничего будет есть вообще. Пока были яйца, Юлия готовила даже домашнюю лапшу.

Гигиена: одежду мужчин можно было рубить топором

Отдельным вопросом того времени была гигиена. Как рассказывает Юлия, опять же, помня о событиях 2014 года, она решила купаться в ванной до тех пор, пока вода будет идти из крана. Но муж и сын не пользовались этой возможностью из-за психологических моментов.

«Они переживали, что в момент обстрела или прихода оккупантов будут голые, мокрые. Человек же, в принципе, себя чувствует незащищенным, когда раздет, поэтому этот вопрос не гигиены, а психологии. Я признаюсь, что мой муж и муж моей знакомой даже спали одетые. Когда мы выехали из Рубежного и попали в волонтерский центр в Днепре, то на мужчинах одежду можно было рубить топором. Там нас переодели, а одежду постирали».

В то же время спать одетыми имело смысл, потому что в домах в марте было очень холодно. Хотя газ в жилищах был значительно дольше, чем свет и вода, но это не спасало ситуацию — невозможно было запустить котел от электричества. Стирать одежду в какой-то момент стало невозможно с учетом небольших запасов воды. Поэтому воду использовали только для приготовления пищи и гигиенических нужд.

«Досуг» во время войны

Все это время за окном слышались взрывы. Вернее, очень сильные взрывы. Каждый час ландшафты очень знакомых кварталов менялись. Иногда, выходя из дома за водой или в надежде увидеть работающий магазин, Юлия с семьей не узнавали некоторые здания, многоэтажки.

Это очень страшно. Бежешь под обстрелами и даже вперед не смотришь, потому что боишься поднять голову. Где-то у дома или прямо во дворе лежат тела людей, которые некому забрать и хоть как-то прикопать. Такого и в ужастиках не увидишь…», — говорит женщина.

Когда вечерело (а темно в квартире становилось довольно рано), наступал период так называемого «досуга». Конечно, речи о том, чтобы куда-то идти, даже не было с учетом комендантского часа и постоянных обстрелов.

«Муж с сыном угадывали или думали, что угадывают, кто именно стреляет в ту минуту — наши или оккупанты. А еще мой сын разгадал все кроссворды, которые были в нашей квартире. Думаю, он еще долго не захочет этого делать», — вспоминает Юлия.

Когда не могла заснуть, Юлия считала секунды: от момента выстрела, то есть запуска снаряда, до прилета. Максимум насчитывала 17 секунд. Также Юлия читала сыну заметки со своих профессиональных журналистских тренингов, которые всегда записывала в блокноты.

«Я пересказывала сыну то, чему нас учили на тренингах. К примеру, как уберечь свою психику в такие периоды, как заставить себя спать, как сдерживать свои эмоции и так далее. Кстати, у моего пятнадцатилетнего сына не было ни одной панической атаки за все это время», – рассказывает журналистка.

Выезд

Именно сын с разумно-логическим подходом помог собрать вещи — и свои, и родителей, когда жить в оккупации уже было невмоготу.

«Было очевидно, что я не смогу забрать свой ноутбук, поэтому он вынул из него жесткий диск. Потом заставил меня унести мои серебряные украшения, о которых я вообще и не думала. Придумал как поместить кошек в наши сумки, потому что специальных «переносок» у нас не было. Он снял чехол с бескаркасного кресла и усадил в него одного кота, а другого посадили в спортивную сумку», — вспоминает женщина.

Эвакуироваться семья пыталась дважды. Первый раз в эвакуационных автобусах. Но из-за того, что их обстреляли россияне, они так и не доехали до города назначения, где их ждали рубежчане.

«Через день, 17 марта, удалось найти перевозчика, который нас вывез. Вопрос о наличии кошек или собак перевозчик вообще не задавал. Мне кажется, в тот момент всем было так все равно: как и с кем ехать, что речь об этом не шла», — добавляет она.

Уже полгода Юлия с семьей живет в Кировоградской области. Россияне снова пытались сломать ее, но не получилось. Она продолжает выполнять свои профессиональные обязанности и пишет о войне на Украине. И все же сообщения в Facebook напоминают ей о прошлой жизни и родном Рубежном…

Ксения Новицкая, Громадське радио

---

При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

---

Поддерживайте «Громадське радио» на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS