Алена Лунькова, журналист программы «Вікна-новини» телеканала СТБ, сняла серию сюжетов о россиянах, которые воевали на Донбассе и которых Украина готова обменять на украинцев, содержащихся в тюрьмах оккупированного Крыма и России

Алене Луньковой удалось пообщаться с этими россиянами, узнать, почему они приехали воевать в Украину. Их истории журналист рассказала и в эфире Громадського радио:

«Если вы помните, еще год назад была очередная пресс-конференция Путина, Роман Цимбалюк, наш журналист, корреспондент УНИАН в Москве, задал Путину вопрос о том, когда освободят Сенцова, Кольченко и прочих украинцев, которые удерживаются в России. Путин ответил что-то, как он обычно отвечает. На это в своем Фейсбуке адвокат Илья Новиков написал, что спрашивать Путина об украинцах бессмысленно – они ему неинтересны. «Спросите о русских», — написал он, указав несколько фамилий россиян, которые воевали на Донбассе и сейчас сидят в Украине, — «Такими вопросами его можно задеть, потому что русские ведь своих не бросают».

Тогда я подумала, что он прав, нужно брать эту тему. С тех пор мы пытались как-то получить фамилии, доступ к этим людям. Только сейчас это получилось».

История первая. Денис Сидоров

Ирина Ромалийская: В твоем проекте истории четырех россиян, которые осуждены в Украине, Украина готова обменять их на украинцев, которые содержатся в тюрьмах России и оккупированного Крыма.

Все эти россияне воевали на Донбассе. Расскажи об их историях. Например, в Житомирской колонии сидит Денис Сидоров.

Алена Лунькова: Да, это москвич , он воевал во Второй чеченской, потом служил в столичной полиции в Москве. В 2015-м году он решил поехать на Донбасс. Были сомнения, кадровый он или нет. Может, контрактник — по крайней мере, так говорили журналисты и организации, которые занимаются этим списком. Мне кажется, старые связи как-то помогли и ускорили процесс, чтобы он поехал туда, но, как мне кажется, он на тот момент нигде не числился кадровым.

Ирина Ромалийская: Ты отыскала его семью. Как они отреагировали на тебя?

Алена Лунькова: Я взяла адрес на сайте «Миротворец» — там были все данные. Мы поехали по этому адресу, нам открыли дверь. У нас было видеоинтервью, я сказала, что мы приехали от Дениса, у нас есть его интервью: «Он вам несколько слов записал. Хотите посмотреть?» Это сильно влияет на близких, они сказали: «Конечно, проходите». Так мы и попали к ним домой, поговорили.

Ирина Ромалийская: Они понимают, за что сидит сын?

Алена Лунькова: И да, и нет. Возможно, если вернуть время назад, они бы его не пускали и отговаривали. Но то, что они все пропитаны клише с федеральных каналов, – это факт. У них дома висит плакат «Мой папа самый лучший» — сын в садик делал. Там все фотографии из Чечни, с Донбасса, с работы в полиции. Рядом — значок «выборы-2018». Я спросила: «За кого вы голосовали?», они говорят: «За Путина!». Я спрашиваю: «Как же так, он ничего не делает, чтобы вам скорее вернули сына, мужа и внука?!» — «Ну не все же от него зависит! А хорошее он делает, а так – не все от него зависит».

История вторая. Алексей Седиков

Ирина Ромалийская: Второй герой твоего материала Алексей Седиков. Он находится в Бучанской исправительной колонии. Кто он?

Алена Лунькова: Если точнее, он в лазарете Бучанской исправительной колонии. У него до сих пор проблемы с ногой — ранение во время задержания. Украина готова обменять его на кого угодно. Ему срочно нужна операция — около 50 000 гривен стоит замена сустава, у пенитенциарной службы нет таких денег.

Я его несколько раз ловила на оговорках. Я спросила, как он поехал на Донбасс, когда был тот ключевой момент. Он говорит: «Я вернулся со службы и посмотрел телевизор». Я спрашиваю: «А с какой службы?» Он сразу как-то так ответил… Было несколько таких оговорок. А служил он тогда либо в театре, либо в церкви, либо в каких-то структурах. Думаю, не первые два варианта.

Но в суде доказать его причастность к кадровой службе не получилось. Мы приехали в Северодвинск, но его мать нас не пустила домой – возможно, там что-то можно было найти, какие-то атрибуты.  Мы встретились с его гражданской женой, если так можно сказать. Они познакомились недавно в Интернете. Она сказала, что просто во «Вконтакте» выбрала всех, у кого «все сложно» в ее родном городе и увидела его в форме, решила написать.

История третья. Олег Доронин

Ирина Ромалийская: Третий герой твоего сюжета сидит в колонии под Ровно, Олег Доронин, осужден на 13 лет.

Алена Лунькова: Это единственный заключенный, который пытался нам рассказать историю, что он случайно поехал отдыхать в Луганск, потому что там тепло, как в Сочи. Поэтому он из своего Нижневартовска забрел к другу в Луганск.

Я попросила его, чтобы он дал адрес мамы, возможно, я что-то передам. Он сказал: «Нет-нет, вы туда не едьте, вообще нет».

Я нашла адрес мамы. Мы приехали, я поняла, почему он так говорил. Она рассказала все как есть. Сказала, что он в военкомат ходил перед этим. В его приговоре есть информация о том, что он пошел в военкомат, но его не взяли на срочную службу, потому что у него судимость за нанесение телесных повреждений, но ему сказали, что он может поехать на Донбасс, повоевать — это будет некой индульгенцией и потом его возьмут. Он говорил, что это фальсификация, но мама это подтвердила.

История четвертая. Валерий Иванов

Ирина Ромалийская: Четвертый человек – Валерий Иванов из Архангельска.

Алена Лунькова: Это было самое сложное интервью. Какое-то отрицание реальности. Очень часто в предыдущих интервью также было сложно найти логические ответы, но тут — очень тяжело. Он сказал, что если его выпустят, он готов еще раз поехать в самопровозглашенные «республики» и воевать, меняться он не хочет, потому что считает себя военнопленным, а украинских заключенных называет не очень хорошими словами. Мне было крайне тяжело с ним общаться.

Ирина Ромалийская: Мне показалось, что когда ты общалась с родственниками этих людей, они от тебя узнавали, что Украина готова обменять их родственников.

Алена Лунькова: Тебе не показалось. Когда я спрашивала: «Как вы думаете, почему Россия не меняет?», они отвечали: «Как Россия?! Это Порошенко не отдает». Я включала им видео Ирины Геращенко из ВР, где она говорила, кого готовы обменять. Для них это было открытием.

Ирина Ромалийская: Как те люди, с которыми ты говорила, объясняют, почему они пришли воевать в чужое государство.

Алена Лунькова: У всех был аргумент, который никак не укладывается в моей голове. Они говорят: «Граница – это формальность, мы один народ. Я узнал только в 2013 году по телевизору, что мы, оказывается, не одна страна». Такой ответ был у всех.

Но самым удивительным для меня было даже не это. Родственники никуда не обращаются, они не знакомятся между собой, они не выходят на акции. У нас гражданское общество, но у них этого нет. Я спросила: «Как это, это ведь ваш родной человек?!». Они говорят: «А что мы можем изменить»? У них абсолютно нет веры в то, что человек в этой стране может что-то изменить.