Фото з Facebook сторінки Марії Стрельбицької
Про те, як організувалась така чисельна акція, запитаємо активістку з Польщі Марію Стрельбицьку, з якою ми зв’язались телефоном.
Любомир Ференс: Яким чином до акції вдалося залучити таку кількість жінок?
Марія Стрельбицька: Не было никакой подготовительной кампании, вся информация передавалась исключительно через Facebook.
После того, как закон о запрете абортов прошел в комиссию, началась буря эмоций. Наша известная актриса Кристина Янда, выступая на одном из телеканалов, сказала, что это возмутительно и польские женщины должны устроить забастовку.
За организацией этого протеста стоят простые женщины, которые не состоят ни в одной политической партии
Буквально в тот же день на Facebook появляется группа «Общепольская забастовка женщин», которая начинает делиться на локальные группы — «Забастовка Варшава», «Забастовка Краков» и т. д. Люди начали записываться в эти группы и обсуждать организационные моменты. То есть за организацией этого страйка стоят простые женщины, которые не состоят ни в одной политической партии.
Любомир Ференс: Вы ожидали, что будет такой эффект?
Марія Стрельбицька: Эта тема муссируется уже с весны. Мы конечно, ожидали, что будет эффект, но мы никак не могли предположить, что такое количество людей в проливной дождь выйдет на улицы.
Любомир Ференс: Какие-либо аналогичные протесты собирались с помощью Facebook или мы впервые наблюдаем такой феномен?
Марія Стрельбицька: Мне кажется, что это первый раз. Потому что в основном протестуют профсоюзы — шахтеры, садоводы и т. д.
Должна сказать, что с приходом нынешней власти в Facebook стихийно возникло движение «Комитет обороны демократии». Но за этим КОДом стоят люди, у которых есть политическое прошлое или настоящее.
А если говорить о простых людях, то они настолько консолидировались в соцсетях первый раз.
Мы никак не могли предположить, что такое количество людей в проливной дождь выйдет на улицы
Любомир Ференс: Были ли какие-то волонтеры, которые вам помогали?
Марія Стрельбицька: Конечно, есть люди, которые хотят помочь. Например, мои подруги, которые знают, что я состою, в такой неформальной организации, обратились ко мне, чтобы устроить нечто подобное в нашем районе, где проживают довольно консервативные жильцы. Я снова кинула клич в Facebook о том, что мы в своем районе хотим раздать листовки, поговорить с людьми, пригласить их на финал забастовки. В итоге нас было 6 человек, двое из которых отозвались на мой запрос в Facebook.
Любомир Ференс: Если бы не было соцсетей, удалось бы собрать такое количество женщин?
Марія Стрельбицька: Сложно сказать. Но были же в истории Польши какие-то массовые солидарные протесты во времена, когда не было даже мобильных телефонов, не то, что Интернета.
Любомир Ференс: Как отреагировали власти. Они ожидали такого эффекта?
Марія Стрельбицька: Нам кажется, что не ожидали. Потому что в течение недели, пока мы готовились к страйку, эта тема в государственных СМИ практически не всплывала. В начале своего протеста мы ведь заблокировали центр Варшавы на полчаса, прохаживаясь туда-сюда по переходу, не пуская автомобили. Такого никто не ожидал.
После этого со вчерашнего дня уже появились высказывания, на основании которых можно делать вывод, что правительство пошло на попятную, и вряд ли этот проект выйдет из комиссии.
Любомир Ференс: Что это значит?
Марія Стрельбицька: В польском Сейме есть определенная процедура подачи проектов гражданских инициатив, по которых собрано минимум 100 тысяч подписей. Когда подобный проект приносится, у Сейма есть полгода для того, чтобы начать процесс прочтения и работы с этим проектом. После этого депутаты либо принимают проект в первом чтении, либо отдают его в комиссию. А в комиссии нет никакой четкой даты рассмотрения проекта.
Поэтому мы надеемся, что данный проект пролежит в комиссии до следующего Сейма, до следующих выборов, а это реально — если они действительно испугаются, то просто не будут заниматься дальше этим проектом.
А далее может быть вариант, что новый Сейм поднимет это проект, проголосует за него отрицательно и тема закроется.