«Мені телефонував Ахметов, щоб домовитись», — екоактивіст з Маріуполя

Гість ефіру — еколог, депутат Маріупольської міської ради Максим Бородін.

Максим Бородін: В Мариуполе находятся два крупных металлургических комбината. Соответственно, логично, что он как минимум в тройке — пятерке самых грязных городов Украины. По последним отчетам Министерства экологии, которые обнародовал Остап Семерак, даже по валовым выбросам, по объемам производства, связанными с ними выбросами ММК имени Ильича занимает первое место по выбросам в воздух, Азовсталь занимает третье или второе место по выбросам в воду.

Ірина Ромалійська: В Україні?

Максим Бородін: Да.

Тетяна Курманова: Скільки загалом шкідливих виробництв, вугільних шахт, териконів? Про які об’єми ми говоримо?

Максим Бородін: В Мариуполе это не шахты и не терриконы. В Мариуполе это исключительно металлургическое производство. Мариуполь — это больше Приазовье. На Донбассе в целом, там, где шахты, больше стоит вопрос терриконов. Здесь у нас вопрос металлургического производства. Есть своя специфика определенных выбросов. Если кто-то видел Мариуполь со спутника, то есть две огромные шлаковые горы, при том, что одна практически входит в море.

Практически весь этот шлак использовался во времена СССР на строительство дорог, на строительство, когда был бум многоэтажных домов, построек. А сейчас проблема в том, что с одной стороны, собственник заводов говорит, что ему нужна помощь государства в решении вопроса отходов.

Ірина Ромалійська: Ви маєте на увазі Ріната Ахметова і структуру Метінвест, до якої входять ці два основних заводи?

Максим Бородін: Да. Они являются Метинвестом, который входит в СКМ. Менеджеры рассказывают о том, какое им досталось горькое и печальное наследие. Когда рассказывают о наследии, не говорят, что благодаря этому наследию они заработали сотни миллионов долларов. Получается ситуация: когда зарабатываем, ложим себе в карман, когда надо решать вопрос, государство, помогай. Логично использовать этот шлак для строительства дорог. Если вы ехали в Запорожье, видели, какие дороги между Мариуполем, Запорожьем, Днепром.

Тетяна Курманова: Активно обговорюється те, що місто майже вмре, якщо закрити заводи Метінвесту. Як ви вважаєте?

Максим Бородін: Вопрос о закрытии не стоит. Это популизм. Фактически сам менеджмент этих двух заводов делает все для того, чтобы постепенно закрывать производство, в начале устаревшее. Мы настаиваем не на том, чтобы закрывали, а на том, чтобы модернизировали. Модернизация — это инвестиции и гарантия того, что заводы продолжат работать, но в режиме, когда они не будут травить всех мариупольцев.

Против нас, любых активистов, которые поднимают вопрос экологии, есть позиция о том, что мы хотим все закрыть. Это ложь.

Против нас, любых активистов, которые поднимают вопрос экологии, есть позиция о том, что мы хотим все закрыть. Это ложь.

Ірина Ромалійська: У 2012 році Метінвест законсервував аглофабрику Азовсталі. Заявляли, що на рік вони втрачають 59 мільйонів доларів. В тому ж році на Ілліча запустили реконструкцію. Вона розрахована до 2020 року. Казали, що будуть витрачати на це понад 300 мільйонів доларів. Чи діють ці програми?

Тетяна Курманова: Ми говоримо про реконструкцію аглофабрики. Це сталося після ваших мітингів.

Максим Бородін: Больше 13 тысяч мариупольцев вышли на митинг, я был одним из организаторов. Это было 4 ноября 2014 года. Это было буквально сразу после парламентских выборов, поэтому акция немного растворилось в информационном потоке на всеукраинском уровне.

Вышли люди, была конструктивно подготовлена резолюция митинга и требований. Мы уже на тот момент четко понимали основной источник смога, который был в центре города. Это устаревшая аглофабрика, которая находилась фактически на берегу моря. Ее использовали в большей части не как производство агломерата, а фактически использовали как мусоросжигательный завод. Ее использовали для уничтожения отходов. Состав сжигаемых отходов сама дирекция не знала. Мы спросили: «Вы знаете, что палите?». Они ответили, что четкого состава у них нет. Непонятно, какие будут последствия и для взрослых, и для детей.

Благодаря правильно сформулированным требованиям мы предложили варианты: или остановка с модернизацией и последующим запуском, или закрытие и модернизация ильичевской аглофабрики (она в 6 раз мощнее той, которая была закрыта). Ильичевская находится на выезде из города. Роза ветров большей частью уносит все в поля. Они приняли решение остановить полностью аглофабрику. Одним из требований было то, чтобы людей, которые там работали (порядка 140 человек), не выкинули на улицу, а устроили на должности. Так и получилось. Мы добились того, что вопрос для полумиллионного города частично был решен, и люди не оказались на улице.

Ірина Ромалійська: Як так вийшло? Чому власники підприємств пішли на такі умови?

Максим Бородін: Мы очень правильно выстроили информационную кампанию. Это был второй массовый митинг. Первый был в январе 2012 года. Мы вели диалог. На меня искали компромат. Ничего не нашли, поняли, что никто за мной не стоит. Это была борьба за свои права. Это сыграло ключевую роль. Мы постоянно показывали в прессе, где нам удавалось выступать, что мы не какие-то радикалы, мы не требуем закрытия, мы хотим конструктивного решения вопроса. У заводов был момент в августе самим пойти навстречу, самим выглядеть социально ответственными. В итоге они выбрали такой путь: мы не можем закрыть, это сложно, это дорого.

Люди вышли. Основной упор был направлен на имиджевые потери предприятия. Метинвест является дочерним предприятием СКМ, а у СКМ подписан Global Compact с ООН, там прописана социальная ответственность. Вы говорите европейцам, у которых берете кредиты, что здесь нет выбросов, что все хорошо? Окей, мы покажем, как это выглядит на самом деле. Ринат Ахметов звонил после одного из митингов. Одним из его аргументов было то, что мы сильно раскачали ситуацию, приукрасили, а ситуация не такая плохая. Я сказал, что, если вы считаете, что ситуация не такая плохая, давайте привезем сюда европейскую лабораторию, проведем измерения. Если это так, то все люди, которые выходили, публично извинятся.

Ірина Ромалійська: Розкажіть подробиці дзвінка.

Максим Бородін: Официально его секретарь, я так понимаю, позвонила и сказала, что Ринат Ахметов хочет с вами переговорить. Никаких угроз не было, кроме того, что проще закрыть и выкинуть людей на улицу, если вы будете требовать от меня невозможного, они придут к вам за зарплатой. Это был ожидаемый посыл. Мы к нему готовились, у нас были контраргументы о том, что все вложенные деньги вложены, прежде всего, в модернизацию наращивания объемов, а не в развитие экологии.

Тетяна Курманова: Іноді на заводах збільшуються нормативи, можуть викидати більше.

Максим Бородін: Думаю, я не открою тайну, если скажу, что олигархи используют лоббизм для защиты своих интересов. Каким образом без лобби олигархов эти заводы получили такие сверхнормативы, которые позволяют им открыто коптить в небо. Инспекция, приезжая и меряя на источники, говорит, что это в пределах норм. Им выдали такие технологические нормативы при министре Шевченко. Им выдали на 4 или на 5 лет нормативы, превышающие в 5, в 6 раз установленные законом. Это временные технологические нормативы до момента якобы модернизации. Разрешение на выбросы выдали один раз под обязательство модернизироваться и к окончанию разрешения выйти на государственные нормативы. Разрешение заканчивается, в лучшем случае выполняется 5% или 10%. Они говорят, что хотели модернизироваться, но не получилось: то сложная экономическая ситуация 5 раз подряд, то война. А если не дадите, мы людей на улицу отправим. Вы хотите выгнать всех людей на улицу и оставить страну без выручки?

Тетяна Курманова: Зараз наскільки більшим є цей об’єм на маріупольських заводах?

Максим Бородін: Те нормативы, которые выданы на основных источниках загрязнения, в среднем превышают нормы в от трех до пяти раз. Часть загрязняющих веществ на аглофабриках до сих пор не измеряется. Аглофабрики — основной источник диоксинов и фуранов. Это вещества, разлогающееся очень долго. Они имеют свойство накапливаться в почве, в воде. Это канцерогены. У нас они не меряются вообще.

Ірина Ромалійська: Програма, підписана до 2020 року, діє?

Тетяна Курманова: Чи відбувається реконструкція аглофабрики, про яку казали?

Максим Бородін: Сама программа включает много мероприятий. Реконструкция аглофабрики — одно из крупных мероприятий. Если закончится полноценная реконструкция аглофабрики, будут установлены все степени очистки, то общие выбросы по городу сократятся процентов на 40. Где-то 60% вредных выбросов на заводе создает аглофабрика. Аглофабрика сплавляет мелкую фракцию в куски. Это самое грязное производство. В Европе стараются его не использовать.

По моим данным, по этой аглофабрике процентов на 35 проект выполнен. Процесс идет, но проблема в другом. По инициативе Павла Жебривского была создана общественная коллегия по проверке мероприятий. Я был сразу против, потому что это фактически симулякр. У этой группы нет ни прав, ни опыта, ни понимания, что проверять и как. Единственный орган, который может это проверять, — это экоинспекция. У нас это Азовская морская экоинспекция, которая заходит на завод и четко по графикам проверяет исполнение мероприятий.

Читайте також: Не можемо дієво контролювати, бо не вистачає повноважень, — голова Азовської екоінспекції

Тетяна Курманова: Як працює департамент екології у міськраді? Ви співпрацюєте?

Максим Бородін: Я скажу, что все печально. После прихода нашего нового «метинвестовского» мэра департамент экологии фактически стал департаментом экологии Метинвеста.

У нас есть передвижная лаборатория. Она куплена городом больше чем за два миллиона. Мы сдаем ее в аренду Гидромету, чтобы он для нас делал измерения, платим по договору. Я был на 5 замерах. Во всех случаях замеры делались со стороны, противоположной факелу выбросов. Оборудование становится со стороны, противоположной той, куда падают выбросы в данный момент. Лаборатория показывает отличные результаты. Сайт Мариупольского городского совета отчитывается, что все прекрасно, это политические накрутки.

Я был на 5 замерах. Во всех случаях замеры делались со стороны, противоположной факелу выбросов.

Мы поставили несколько камер на Азовсталь и на МК имени Ильича, на основные источники выбросов. Мы видим и днем, и ночью, когда лаборатории нет, что там происходит.

Тетяна Курманова: Це стаціонарні пости спостереження, які ви хочете обладнати?

Максим Бородін: Нет, стационарные посты наблюдения — это не наша инициатива. В городе есть посты Гидрометцентра. У нас это пять постов. Это старенькие будочки, в которых в ручном режиме по таймеру открываются воздухозаборники для забора. Приходит лаборант, забирает ручками. Это происходит 3 — 4 раза в сутки. Приносят в лабораторию, проводят замеры. Это оффлайн измерения с большим разбросом, на их основе делается индекс загрязнения атмосферы. Предприятие знает, когда производятся эти анализы.

Есть еще два поста, которые поставила Донецкая областная госадминистрация. Они современные, поставлены в правильном месте. Начинка ультрасовременная. Делалось это за деньги областного бюджета.

Вопрос в том, что очень долго идет наладка. Проработали три месяца, потом оказалось, что забыли купить расходники, посты не работали три месяца. Я не знаю, это злой умысел или разгильдяйство. Сейчас заканчивают их доукомплектацию. Они должны в онлайне показывать около 7 или 8 загрязняющих веществ. Это правильное направление. Вопрос в том, насколько готова будет область не входить в конфронтацию с Ахметовым. Мы понимаем, какие это деньги. Я думаю, что противостояние этим постам может быть серьезное, вплоть до вандализма.

Ірина Ромалійська: Третє підприємство, яке забруднює територію, — це Маркохім. Це чиє підприємство?

Максим Бородін: Маркохим — это уже Азовсталь. Это бывший коксохим.

Ірина Ромалійська: Я поставлю вам питання, які вам можуть поставити ваші опоненти. Чим ви займаєтесь? На що живете? Я так розумію, що міська рада не виплачує депутатам зарплати.

Максим Бородін: Я — частный предприниматель. До 2015 года у меня с партнерами был небольшой сервисный центр по обслуживанию авторизованной IT-техники. Я посвятил этому делу 15 лет. После выборов в депутатский корпус, стало понятно, что надо или заниматься работой, или полноценно заниматься местным самоуправлением. Так получилось, что у нас появилась возможность получить грант. Благодаря ему мы создали центр, который обучает людей местному самоуправлению, активизирует тех людей, которые хотят принимать в нем участие, мы проводим лекции, объясняющие простым языком о сложном, максимально вовлекаем людей и в политику, и в местное самоуправление.

Ірина Ромалійська: Там отримуєте зарплатню?

Максим Бородін: Да.

Тетяна Курманова: В минулому році на всю Україну всі говорили, що на заводі Ілліча були викиди газів.

Максим Бородін: Да, конвертер работал без газовой очистки около трех дней. Было заведено уголовное дело. Существующая система сдерживания со стороны государства не работает, она прогнила, она полностью коррупционна. Полностью безнаказанным остался директор, который уже не директор, к счастью, ММК имени Ильича.

Тетяна Курманова: Ми і минулому, і нинішньому директорам пропонували прийти до нас у студію, але вони не змогли.

Повну версію розмови слухайте у доданому звуковому файлі.