Циничный популизм ведет к трагедиям, - журналист об убийстве «Эндрю»

2 сентября 2015-го года в зоне АТО на территории, которая контролируется правительством в Луганской области под Счастьем, была расстреляна мобильная группа во главе с Андреем Галущенко с позывным «Эндрю». Он был волонтером, а позже стало известно, что он был внештатным сотрудником СБУ.

Эта мобильная группа занималась борьбой с незаконным перемещением товаров через линию разграничения.

Во время нападения погиб сам «Эндрю», работник фискальной службы, один сотрудник СБУ, и трое бойцов из числа десантников получили ранения.

Звучало сразу много версий, что это диверсанты со стороны боевиков, что сами подорвались, даже была версия о самоубийстве.

Но самый значительный скандал разгорелся из-за того, что «Эндрю» якобы убрали сотрудники 92-ой отдельной механизированной бригады. Незадолго до смерти сам «Эндрю» говорил, что ему угрожал сам командир 92-ой бригады полковник Виктор Николюк с позывным «Ветер».

После этого было задержано два человека, которых отправили под домашний арест.

Своими мыслями с нами поделится журналист-расследователь Ольга Решитилова, которая занимается делом убийства «Эндрю». И в этом деле есть новые подробности.

Ирина Ромалийская: Что известно на данный момент?

Ольга Решитилова: Начну с того, почему я занимаюсь этим делом. На следующий день после гибели «Эндрю» погиб и мой хороший друг Владимир Киян с позывным «Тайфун», офицер 80-ой бригады, который тоже находился в зоне ответственности 92-ой бригады на Луганской ТЭС в Счастье. Его хорошо знали журналисты и волонтеры, которые туда приезжали.

2 сентября утром становится известно о том, что подорвалась мобильная группа, а на протяжении всего дня мы с Вовой общались, и он говорил о возможной причастности 92-ой бригады к этому. Он сказал, что будет разбираться, а через пару часов я узнала, что он погиб.

Это меня подвигло заниматься этим делом. Первый год я просто хотела узнать, как погиб мой друг, потому что многие связывали его гибель с гибелью «Эндрю».

Но в сентябре прошлого года расследованию по гибели Галущенко было приостановлено прокуратурой сил АТО. Главный следователь Юхимович написал о том, что он приостанавливает это дело, все процессуальные действия уже выполнены, и им не хватает правовой помощи Российской Федерации, поэтому они отправили туда запрос.

По гибели «Тайфуна» возбуждено уголовное производство по статье теракт, и на этом все.

Тогда я поняла, что нужно приступать к полноценному журналистскому расследованию, и начала целенаправленно собирать материалы.

Рассказ нужно начинать с создания этих мобильных групп по борьбе с незаконным перемещением товаров. Эти группы были созданы в начале июля 2015-го года, когда стало понятно, что масштабы «АТОшного котрабаса» настолько велики, что они уже представляют угрозу национальной безопасности. Они создают напряжение на линии разграничения, потому что за потоки начали воевать разные ведомства и подразделения. Я видела, как в рамках одного подразделения проходили перестрелки: одни хотели провести «контрабас», вторые не давали. В общем, напряжение возрастало, и говорили о том, что с помощью этого «контрабаса» могут быть завербованы наши военнослужащие, потому что это все-таки бизнес. Соответственно, с этим надо было что-то делать.

И в Администрации президента не придумали ничего лучше, как бороться такими волонтерскими методами. Было решено создать такие сведенные мобильные группы, куда входили представители СБУ, представители фискальной службы, пограничники, военная служба правопорядка и волонтеры. На волонтеров была возложена функция общественного контроля и, я так думаю, пиара этого всего дела.

Я говорила – зачем рисковать людьми? Там, где гоняют «контарбас», волонтерские десанты не играют

Ирина Ромалийская: Это был 2015-ый год, когда был всплеск доверия к волонтерам.

Ольга Решетилова: Да, как вы помните, в августе был назначен Георгий Тука главой Военно-гражданской администрации Луганской области. Тогда Администрация президента делала на этом упор, Юра Бирюков отвечал за это, он был советником президента. Таким образом были созданы группы.

7 июля я приехала их АТО, включила телевизор и увидела, что волонтеры сидят у президента в кабинете. Это был Георгий Тука, Юра Бирюков, Роман Доник, и они решили создать эти мобильные группы, что прошло по всем новостям.

Я тогда сразу же написала пост, потому что видела, что происходит в зоне АТО. Я говорила — зачем рисковать людьми? Там, где гоняют «контарбас», волонтерские десанты не играют. Мне тут же перезвонил Юра Бирюков, и сказал, что я не понимаю, что у них все продумано и они будут жечь напалмом.

Меня это испугало еще больше, потому что я понимала, что беспределом с беспределом не борются. Я тогда пошла к Георгию Туке. И он сказал, чтобы я не переживала, а лучше помогла с людьми. Мне кажется, что, если бы я тогда поднажала, говорила бы об этом громче, многого можно было бы избежать.

В итоге, приехали мобильные группы. Военнослужащие не были оповещены в принципе о том, что они будут работать. Начались первые конфликты. Нужно понимать — это зона боевых действий, там не может быть каких-то сторонних людей. Эти группы не были обеспечены ничем: ни транспортом, ни топливом. И самое главное — у них не было нормативно-правовой базы, по которой они могли бы работать. То есть они ловили за руки какие-то «бусики» с мясом или продуктами. У них были в группе фискалы, которые составляли протоколы по двум статьям административного кодекса. Эти протоколы они отправляли в суды, суды сразу же отпускали задержанных, потому что любой адвокат может это дело развалить, потому что оно ни на чем не основано.

Конечно, группы, которые жили в нечеловеческих условиях и работали под большим риском, очень на это злились. Потом были истории с блуждающим танком, и фотографии, где горели фуры, а это вообще криминал. Я говорила с одним из тех, кто возглавлял эти группы, а это были представители СБУ, и он мне объяснял, что волонтеры жили категориями войны. То есть не проблема была облить фуру бензином и поджечь. А он понимал, что к нему придут с заявлением. Поэтому на этой почве начались конфликты с волонтерами и силовиками.

И в той группе, в которой был «Эндрю» и которая базировалась в Счастье, говорили, что ходили слухи о том, что Счастье — это следующий котел после Иловайска. Также разведчики подтверждали, что по оперативной информации, действительно готовился котел этого района — Счастье, Новоайдар, Станица Луганская. И тогда главный группы обратился в Краматорск с вопросом, что делать на случай наступления. Им сказали, чтобы они разбирались сами, и они с Андреем Галущенко сами составляли план эвакуации.

Потому перед своей гибелью Андрей ездил в Киев, в Днепр, в Мариуполь для того, чтобы решить вопросы с техническим обеспечением группы. То есть они волонтерскими усилиями пытались каким-то образом себя обеспечить.

И только во второй половине августа они приступили к каким-то серьезным оперативным разработкам. По сравнению с другими территориями, где работали другие мобильные группы, именно эта зона — зона ответственности 92-ой бригады была сравнительно не контрабандной. Это обусловлено географическим расположением, потому что там линия разграничения проходит по реке Северский Донец, которая очень неудобна даже для переправы. Но почему-то именно эта зона обросла слухами, что это контрабандная территория.

Об этом писал Роман Доник, у которого еще 17 июля в первые дни работы этих мобильных групп возник конфликт с комбригом 92-ой, потому что бригада не пропускала их на свою территорию, не зная о существовании мобильных групп. Тогда комбригу звонил Юрий Бирюков, сказал, что это распоряжение президента пропустить эти группы. Через 20 минут эта группы была пропущена, но группа гналась за какой-то машиной с контрабандой и не успели ее догнать из-за того, что 92-ая бригада их не пропускала.

Из-за этой истории сразу на 92-ую было поставлено клеймо чуть ли не самых злостных контрабандистов в зоне АТО. Я не защищаю 92-ую, я допускаю, что там были попытки что-то пропустить, но, по моим наблюдениям, в Донецкой области, шли намного большие потоки.

Если вернуться к первой и единственной оперативной разработке группы «Эндрю», то эта разработка касается Марины Романовой. Это глава Желтинского сельсовета. В этот сельсовет входит пять сел в Луганской области Новоайдарского района. Из них четыре оказались на неподконтрольной территории, и одно — через реку на нашей территории, но по факту это «серая зона».

Что сделала группа? Они попросили бойца из 92-ой бригады с позывным «Змей» встретится с этой Мариной, поскольку была информация, что она подходила к 92-ой с просьбой помочь с провозом товаров магазин, который держит ее сестра, и с которого очень удобно отправлять товары на ту территорию. Так вот «Змей» встретился с Мариной, и есть запись о том, как они договариваются о том, каким образом фуры будут проходить в село. И несколько раз Марина спрашивает, а что будем делать с СБУшниами-десантниками, имея в виду эту мобильную группу. Она действительно их боялась. Я разговаривала с Романовой недавно по телефону, и она мне откровенно лгала, говоря, что не знала ничего о существовании мобильных групп до момента их расстрела.

Это была единственная разработка, которая была передана в военную прокуратуру сил АТО, и внесена в ЕРДР. То есть должно было быть начато уголовное производство. Это было накануне Дня Независимости, а 2-го сентября мобильная группа была подорвана. Они ехали как раз на ту переправу, которой, в том числе, пользовалась и Марина, но не доехали.

Было очень много домыслов, и сразу же Тука, который тогда был губернатором Луганской области, и Юра Бирюков обвинили 92-ю бригаду. Я общалась с Тукой, который говорил, что «Эндрю» ему накануне говорил о том, что ему угрожал комбриг 92-ой бригады.

С этого момента начинаются очень непонятные вещи. Начинается так называемое следствие, которое вела военная прокуратура сил АТО, на тот момент возглавляемая Константином Куликом. Резонанс огромнейший — обвинили своих в убийстве своих же, и что якобы это связано с большими деньгами. 4 сентября страна прощалась с Андреем на Майдане, и тогда глава СБУ Василий Грицак говорил о том, что для нас это дело чести — расследование этого убийства.

Сначала было возбуждено уголовное производство по статье теракт. Надо понимать, что все смерти в зоне АТО сначала расцениваются по 258 статье — террористический акт. А потом прокуратура может это пересмотреть. Так была возбуждена 258 статья, а потом военная прокуратура заявила, что подозреваются бойцы 92-ой бригады. Начались массовые обыски в этой бригаде, приходили домой, у дембелей — на работы и в офисы, и всех их массово начали вызывать на полиграф. Как мне потом объяснили, Георгий Тука, в том числе, на основе показания полиграфа следствие выстраивало версии. Когда адвокаты 92-ой бригады поняли, что следствие таким образом пользуется полиграфом, они просто сказали бойцам массово отказаться от прохождения полиграфа.

Версию о ДРГ отбрасывалась категорически, и рассматривалась версия причастности кого-то своего.

Ирина Ромалийская: Тут стоить напомнить, что полиграф у нас не является законным источником получения информации. То есть, если полиграф покажет, что ты врешь, это не может использоваться в суде как доказательство.

Ольга Решетилова: Да. Еще одной версией рассматривали причастность к убийству начальника милиции Луганской области Анатолия Науменко, и Юрия Клименко, заместителя главы обладминистрации. Потому что за день появилось видео Алексея Бобровникова (который, по его словам, вынужден был эмигрировать из Украины из-за расследования этого дела), на котором Андрей говорит, что на схемах сидят Науменко и Клименко. Их тоже пропускали через полиграф, и версии об их причастности были отброшены, потому что Науменко даже не знал о существовании «Эндрю». Я общалась с Науменко, и мне действительно показалось, что он к этому не причастен. Так вот он рассказывал, как он проходи полиграф. Первый вопрос ему задали — знает ли он Клименко Юрия Юрьевича, на что он ответил, что естественно знает, а полиграф показал, что он лжет. А через этот полиграф массово пропускали бойцов 92-ой бригады.

Но это не самое страшное, что было сделано в первые месяцы следствия. 18 сентября был похищен в Полтавской области боец комендантской роты 92-ой бригады с позывным «Муравей» Юрий Чернышенко. Он ехал на волонтерском «бусе», отвозя его на ремонт. Где-то в километре от дома его подрезал еще один «бус», откуда выскочили люди в балаклавах с криками «СБУ», вытащили его из машины, затащили его к себе в машину, избивали и одели пакет на голову. Он ничего не видел, но судя по тому, как они ехали и какие посты проезжали, его привезли в Краматорск. Его двое суток избивали и пытали в подвале, заставляя подписать какие-то документы на комбрига.

 

 

Ирина Ромалийская: Это как-то подтверждено?

Ольга Решетилова: Есть уголовное производство, его расследует краматорская полиция, и в этом деле очень много свидетелей. Там были пытки очень изощренные с применением тока, с заливанием в легкие воды — все, как мы читаем в пытках ФСБ. Но самое интересное — за все, что тогда происходило в АТО, отвечал покойный генерал Андрей Таранов, который был замглавы Администрации президента на тот момент. Я общалась с человеком, который очень близко общался с Тарановым, и он сказал, что из военной прокуратуры Таранову 18 сентября доложили о том, что дело раскрыто, и у нас есть человек, который дает показания. А это было в тот же день, когда похитили «Муравья» и пытали его.

Циничный популизм и пиар на войне приводит к трагическим случаям

Ирина Ромалийская: От него что требовали?

Ольга Решетилова: Дать показания на комбрига 92-ой бригады, что он причастен к убийству мобильной группы «Эндрю». В этот момент комбриг «Ветер» находился тоже в Краматорске, его двадцать раз вызывали на полиграф. Чернышенко тогда сказали, что «Ветер» на него уже дал показания. Чернышенко все же решил не подписывать эти документы, что бы там ни было. Два дня его пытали, потом оставили в покое, и как он рассказывает, ему удалось каким-то образом сломать наручники, и выбраться. Он дал о себе знать, его начали искать уже в Краматорске. И тогда те люди, которые его пытали, привезли его в военную прокуратуру сил АТО в Краматорске, и отдали следователю, который начал его допрашивать как свидетеля по делу «Эндрю». Его опросили и передали полиции Краматорска. Там не знали, что с ним делать и трое суток держали в кабинете одного из оперов. А он после этих пыток просто спал на столе.

Потом всплыло то, что его еще до войны обвиняли в торговле людьми, но оправдали, и он даже выиграл Европейский суд. Но его все равно закрывают, отправляют в колонию по этому делу, потому что харьковский апелляционный суд решил, что он виноват. И он сидел, несмотря на решение Европейского суда, несмотря на то, что у него есть награды за Иловайск. Когда стало известно омбудсмену об этом, ему приехали в колонию вручать орден за мужество. Когда начальник колонии увидел, что за человек у них сидит, они начали разбираться в этом деле, и «Муравья» его через 8 месяцев выпустили.

Дальше начинаются обыски у других военнослужащих 92-ой бригады. В феврале военная прокуратура арестовывает двух разведчиков — Александра Свидро с позывным «Змей», о котором я уже говорила, и Павла Долженко с позывным «Крым». Их обманом заманивают в Краматорск, просят подписать какие-то документы по этому делу, а там уже арестовывают. Я была на этих судах. Аргументация прокуратуры просто шикарная: в ночь событий у них был выключен телефон. Хотя надо понимать, что на той территории тогда работала одна вышка и были страшные перебои со связью. Ссылаться на тот момент на трафик мобильных телефонов не совсем корректно. Так вот, показывают, что у них были выключены телефоны, что они очень хорошо знали местность, знали подрывное дело, то есть все, что входит в обязанности разведчиков. Причем есть свидетели, которые видели, как они выезжали вместе с другими военнослужащими на место происшествия, когда услышали взрыв. Но военная прокуратура поясняет это тем, что они сначала подорвали, потом вернулись и стали в хвост колонны. Но дело не в этом, а в том, что их арестовали, а апелляционный суд их выпустил.

Читайте также: У меня дома и в кабинете проводили обыски – командир 92 ОМБ Виктор Николюк

У нас следствие, как дышло – куда повернет прокуратура, туда и пойдет, а потом можно дискредитировать людей, можно пытать их и требовать подписать документы на кого-то

Ирина Ромалийская: То есть по версии прокуратуры, они организовали это убийство, курируя контрабанду?

Ольга Решетилова: Да. Потом там еще появилась статья с контрабандой наркотических препаратов, и еще один подозреваемый — командир разведроты 92-ой бригады. И там даже звучит цифра, что якобы они перевезли наркотиков на 24 миллиона гривен с неподконтрольной территории на нашу. Непонятно, как военная прокуратура умудрилась это посчитать, не задержав этот груз. Как раз об этом был один из последних сюжетов Алексея Бобровникова на «1+1», где он цитирует эти материалы, которые ему прокуратура, очевидно, слила. Он говорит о том, что они догнали колонну и стали в хвост. Алексей рассказывал мне, что ему угрожали из 92-ой бригады, но единственную публичную угрозу я слышала от главного прокурора Анатолия Матиоса в сюжете, где он говорит, что Алексей Бобровников должен был не вернуться из АТО.

Мы расследовали версию с наркотрафиком, и я писала о том, что сепаратисты на своих сайтах писали, что по заданию некой Ольги Решетиловой полиция Луганской области собирает данные о наркокурьерах.

Суть в том, что я действительно задолбала все правоохранительные органы Луганской области по поводу наркотрафика, потому что, как мне кажется, если он есть, то должны быть какие-то признаки. Должен быть кто-то задержан, должны быть какие-то разработки. Не может никто не знать, если там были глобальные масштабы, как заявлял Анатолий Матиос.

Я писала запросы, но никаких признаков наркотрафика, по сообщениям СБУ и прокуратуры Луганской области, не было. Тогда же в феврале 2016-го года Анатолий Матиос сказал, что следствие уже на финишной прямой.

В марте, как я уже говорила, отпускают бойцов 92-ой бригады, и на этом расследование этого производства и оканчивается. Оно было приостановлено в сентябре 2016-го года и не возобновлено.

Еще один нюанс — после убийства была информация местных правоохранительных органов о том, что это была диверсионно-разведывательная группа с той стороны.

Ирина Ромалийская: Об этом заявил и Юрий Тандит, помощник главы СБУ через несколько часов после произошедшего.

Ольга Решетилова: Надо понимать, что это такой мешок — села Лопаскино и Лобачево на берегу реки, где река делает изгиб. Я была там в разные сезоны. Там лесистая болотистая местность, где легко работать диверсионным группам. Хотя многие этого не признают и говорят, что в такую глубь ДРГ не могла пройти. Но это подтверждалось разными «прослушками», которые были на тот момент у Луганской СБУ.

Я пыталась разобраться сама и выяснила, что действительно туда заходила группа, которую возглавлял человек с позывным «Террикон». Но следствие категорически отбрасывала версию ДРГ. Когда я спрашивала у Туки, знал ли он об этом, он сказал, что да. Что к нему приходили Науменко и Козловский — начальник Управления СБУ в Луганской области, и говорили, что была ДРГ, но «я их послал лесом». То есть эту версию отбрасывалась категорически, и рассматривалась версия причастности кого-то своего.

Случилось так, что следующая группа, которая работала после этой, подверглась обстрелу не в той местности, а чуть дальше — в районе Трехизбенки, и это было в марте 2016-го года, как раз в тот момент, когда Свидро и Долженко сидели в СИЗО, и были суды по их освобождению.

Эта группа подвергается обстрелу, возбуждается уголовное производство, и в ходе него следствие расследует убийство группы «Эндрю», и выходит на эту сепарскую ДРГ, которую возглавлял «Террикон» — Сергей Лукьянов.

23 августа 2017-го года вынесен приговор, по которому обвинен Сергей Лукьянов и погибший Армен Багирян «Баги» — это комбат 13-го батальона «ЛНР». Якобы они были заинтересованы в контрабанде и были заинтересованы в том, чтобы убрать группу.

У меня есть сомнения, что умысел их был в контрабанде, потому что не вышла еще на них еще эта мобильная группа, а только на Марину Романову. И, возможно, она каким-то образом причастна. Я разговаривала со следователем, и следствие не считает ее причастной.

 Наше следствие зависит от каких-то посторонних людей, вроде Георгия Туки

Ирина Ромалийская: Как ты оцениваешь версию, что это было ДРГ?

Ольга Решетилова: Я вышла на это же. И на этого же Сергея Лукьянова.

Ирина Ромалийская: А что тогда было полтора года с этой 92-ой?

Ольга Решетилова: Мне очень тяжело говорить, но если внимательно почитать приговор, то можно понять, что без участия кого-то с нашей стороны контрабанда не была возможна. То есть «Баги» должен был иметь партнера с нашей стороны. Обвиняли 92-ю бригаду еще и потому, что у них действительно был контакт с той стороной, и с людьми «Баги». Но, как выяснилось, это было спецоперация СБУ, они трижды встречались представителями незаконных организаций на той стороне в присутствии контрразведчика. И у меня есть доклады этого контрразведчика о том, как проходила встреча.

Ирина Ромалийская: А что с Мариной Романовой?

Ольга Решетилова: Она продолжает быть головой сельсовета, ее дважды допросила прокуратура, после чего сказали, что она очень позитивная женщина.

Ирина Ромалийская: Какие ты делаешь выводы из этого расследования?

Ольга Решетилова: Главный вывод — циничный популизм и пиар на войне приводит к трагическим случаям. Второе — у нас следствие, как дышло — куда повернет прокуратура, туда и пойдет, а потом можно дискредитировать людей, можно пытать их и требовать подписать документы на кого-то. А потом можно переиграть, и выйти на версию, о которой говорили другие люди. У нас следствие зависит от каких-то посторонних людей, вроде Георгия Туки. Этот правовой хаос приводит к таким случаям, и мы до сих пор не знаем, что случилось на самом деле.