Экологический кризис на Донбассе: почва в Донецке просела на четверть метра

Про экологическую ситуацию на Донбассе говорим с представителями Министерства временно оккупированных территорий – начальником управления по вопросам восточных регионов Денисом Тацием и советником министра по вопросам временно оккупированных территорий Татьяной Селезневой.

4 июня в Министерстве по вопросам временно оккупированных территорий прошла презентация отчета «Проведение оценки и изучения эколого-техногенного состояния Донецкой и Луганской областей с целью разработки рекомендаций по природоресурсному восстановлению на экологических принципах».

Виктория Ермолаева: На чем основывался этот отчет и каковы главные результаты?

Денис Таций: Министерство совместно с Академией при Министерстве экологии и охраны окружающей среды провели в названных областях пробы воды, грунтов, зондирование земли, а также мы проверили 176 объектов потенциально опасных предприятий – это и шахты, и химические предприятия, и предприятия, которые могут потенциально нести угрозу на Донбассе.

Виктория Ермолаева: Насколько известно, на оккупированных территориях из шахт не откачивают воду, в Донецке, в том числе. Расскажите подробней.

Денис Таций: Это всегда была экологически опасная зона и до проведения боевых действий, но сейчас ситуация осложнилась. Поэтому мы обратили внимание на некоторые аспекты. А именно – подтопление шахтными водами в Луганской области таких объектов, как, например, «Первомайск уголь». Мы говорили об этом на Минском формате. На сегодня правительство страны приняло решение о выделении 131 миллиона гривен для обеспечения гидрозащиты, которая на сегодня устанавливается на шахте «Золотое» для того, чтобы не осуществлять подтопление территорий как подконтрольных, так и оккупированных.

В Донецке на территории шахт как действующих, так и зарытых, мы заметили проседание грунтов с помощью спутниковых снимков

Виктория Ермолаева: Сам процесс откачивания вод уже начался или он в планах?

Денис Таций: Он и был, но процесс пребывания воды увеличился до 2 тысяч метров кубических в час, поэтому пришлось принять такие меры.

Татьяна Селезнева: В Донецке на территории шахт как действующих, так и зарытых, мы заметили проседание грунтов с помощью спутниковых снимков. Это проседания до 25 см. Чем это грозит? Это и разрушение сооружений и жилых помещений, и прекращение откачки шахтных вод, что приведет к загрязнению грунтов и вод. То есть это серьезная опасность, которая существует в этом регионе. Но это не значит, что только этим регионом все и ограничивается, многие предприятия связаны между собой, они находятся как на подконтрольной, так и на оккупированной территории. Поэтому это проблема всей Украины. Мы обращаем внимание международной общественности на эти вопросы, и она сейчас за этой ситуацией пристально наблюдает.

Виктория Ермолаева: Мы знаем, что сложно вести диалог с «руководством» оккупированных территорий, но какой вы видите выход? Украинскую сторону не допускают на ту территорию, не всегда туда могут попасть и представители ОБСЕ. Что же делать, чтобы не произошла экологическая катастрофа на территории всей Украины?

Денис Таций: Мы этот диалог проводим уже более трех лет, и он не безуспешен. Мы понимаем, какая ситуация у нас там.

Татьяна Селезнева: Надо уточнить – непосредственно с ними правительство Украины не ведет переговоры.

Денис Таций: Это трехсторонний формат: Украина-ОБСЕ-Российская Федерация.

Проседание грунтов происходит из-за того, что не откачиваются шахтные воды

Виктория Ермолаева: Какие результаты этих переговоров в контексте экологии?

Татьяна Селезнева: Мы знаем, что два года Россия блокировала вопросы по поводу откачки вод, и, например, на шахте «ЮНКОМ» принято решение остановить процесс откачки вод. То есть на сегодня мы можем сказать, что единственным инструментом является привлечение внимание международной общественности и усиление давления на РФ, чтобы обращалось внимание на эти вопросы, а они критически важны для населения. К сожалению, страна-оккупант не видит ценности человеческих жизней на этих территориях.

Виктория Ермолаева: Какова тенденция этих переговоров? Есть ли прогресс?

Денис Таций: Пока мы этот вопрос не поднимаем, он с той стороны и не обсуждается. Мы пытались привлечь внимание международных партнеров, привлекали немецких экспертов, были проведены некоторые исследования. Но на неподконтрольную территорию международные эксперты не были допущены, тем самым процесс остановился с их стороны.

Татьяна Селезнева: На эту территорию нужен гуманитарный доступ, окно тишины, чтобы туда зашли квалифицированные бригады экспертов для мониторинга ситуации.

Виктория Ермолаева: Мы знаем, что после обстрелов Донецкой фильтровальной станции со стороны оккупированной территории часто не предоставляется режим тишины для ремонтных работ. В своем отчеты вы также приводили данные по этой станции.

 Денис Таций: На сегодня Донецкая фильтровальная станция в центре внимания всего конфликта. Мы знаем и понимаем, что на сегодня этот объект дает водообеспечение как жителям неподконтрольной территории, так и подконтрольной. Хотелось бы обратит внимание, что там есть хлораторные емкости, и станция при этом обстреливается. И по вчерашней информации я знаю, что люди, которые ее обслуживают, не смогли выйти наружу, остались на вторую смену. Мы об этом говорим везде и всегда, но на сегодняшний день ситуация очень обостренная. Если произойдет попадание в ту или иную емкость, то в районе от 2 до 3 км жители могут очень сильно пострадать, то есть отравиться. А там проживают около 90 тысяч жителей.

Виктория Ермолаева: Если Донецкая фильтровальная станция остановится, то 3 миллиона жителей Донбасса могут остаться без воды?

Денис Таций: Это минимум 3 миллиона человек. Там где-то 167 населенных пунктов.

Виктория Ермолаева: Сейчас мы говорим о том, что в Донецке можно наблюдать проседание грунтов на 25 см. Как предотвратить эту проблему, если уже сейчас ею заняться? Сколько нужно времени, средств, человеческих ресурсов? Или это уже тот процесс, который необратим?

Татьяна Селезнева: Этот процесс можно обеспечить, но туда нужен доступ для того, чтобы исследовать ситуацию. Проседание грунтов происходит из-за того, что не откачиваются шахтные воды. Поэтому, чтобы принимать какие-то меры, нужно получить гуманитарный доступ на эту территорию.

Виктория Ермолаева: Если доступ будет обеспечен, есть ли у нас соответствующие специалисты?

Татьяна Селезнева: Мы говорили вчера об этом на пресс-конференции в Министерстве, и был представитель эколого-ресурсного центра по Донецкому региону. Он говорил, что специалисты есть, к работе они подготовлены, поэтому мы ищем международную поддержку для того, чтобы получить доступ.

Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.