Электросваркой мы лечим ткани, которые 150 лет назад вырывали — хирург

Дмитрий Тузов: Технологии в медицине всегда вдохновляют. Ведь мы много не замечаем, пока не сталкиваемся. Расскажите нам о технологиях, которые вы внедряете для помощи людям.

Владислав Горбовец: Технология сварки сосудов была разработана на основе достижений института Патона, уникальной технологии электросварки живых тканей. Эта технология позволила переосмыслить лечение многих заболеваний в хирургии, гинекологии, акушерстве и так далее. Мы адаптировали эту технологию для возможного использования внутри сосудов, эндовенозно.

Дмитрий Тузов: Объясните нам: сварка металла и сварка живых тканей, что у них общего?

Владислав Горбовец: Что такое сварка двух разнородных веществ? Это попытка образовать между ними что-то общее. Как это происходит с металлом, так это происходит и с живыми тканям, потому что все они состоят из белков. Чтобы соединить белки между тканями, нужно воздействовать на них, охладить эту массу, и получить сварное соединение.

Дмитрий Тузов: А сосуды вы свариваете так же, при помощи сварочного аппарата?

Владислав Горбовец: Сейчас мы используем технологию, которую нам предоставило товарищество «СверМет», которое занимается развитием сварочных технологий.

Это украинская инновационная технология, которая вполне может конкурировать с западными технологиями.

Дмитрий Тузов: Эти технологии запатентованы?

Владислав Горбовец: Я не специалист в области патентования, но на все наши научные наработки поданы патенты, хотя начать можно с патента Бориса Евгеньевича Патона, который изначально запатентовал эту методику в 1996 году. Этой методикой пользуются ведущие фирмы по всему миру. Однако могу точно сказать – эта технология от «А» до «Я» полностью украинская.

Дмитрий Тузов: Это хорошо, что украинская медицина вносит в клад в развитие медицины мировой. Вашей технологией интересуются западные коллеги?

Владислав Горбовец: Дело в том, что технология эндовенозного сваривания очень молодая, мы занимается ей всего полтора года. На наши публикации еще не было особой реакции, но для нас важнее осознавать тот факт, что технология применяема и дает возможность расширить аудиторию пациентов.

Дмитрий Тузов: Как это происходит – у вас есть микроскоп, сварочный аппарат, лазер? Как вообще свариваются сосуды?

Владтислав Горбовец: Варикозная болезнь – штука довольно простая. По какой-то причине кровь начинает течь не так, образуются рефлюксы, обратный ток крови, из-за чего вены расширяются. Для лечения болезни этот рефлюкс нужно устранить. 150 лет назад эту вену просто вырывали. Теперь же мы воздействуем на вену изнутри, чтобы она закрылась, засклерозировалась и больше не выполняла свою патологическую функцию. Для этого мы предложили использовать технологию электросварки тканей, из-за чего мы можем воздействовать на вену с низкой температурой, нам не нужно ее сжигать, мы лишь слегка «подвариваем» ткань, чтобы образовались денатурированные белки, которые эту вену заклеят.

Дмитрий Тузов: Но если одну вену закрыли, нужно открыть вторую, по которой будет идти кровь

Владислав Горбовец: Дело в том, что мы закрываем вену, по которой идет патологический ток крови. Выключить ее из кровотока, значит восстановить нормальный венозный ток крови в конечности.

Дмитрий Тузов: Сколько операций вы сейчас проводите?

Владислав Горбовец: Поток пациентов достаточный, порядка 30-40 оперативных вмешательств в месяц. За редким исключением в день бывает одна-две операции, хотя мы могли бы и больше.

Дмитрий Тузов: Я так понимаю, что в медицинском институте пока не обучают таким технологиям?

Владислав Горбовец: В университете обучают основам хирургии — основное изучение происходит в интернатуре и в его дальнейшей деятельности. Я обучался у нас в Киеве, в больнице №8 и на кафедре хирургии национальной академии последипломного образования. Также я активный участник хирургического подразделения первого добровольческого госпиталя имени Николая Пирогова.

 

 

Дмитрий Тузов: Давайте поговорим от вашей добровольческой деятельности в ПДМШ Пирогова, где вас называют «Брюсом Уиллисом». Думаю, что таких позывных просто так не дают. Где на Востоке вам приходилось бывать и какие миссии вы выполняли?

Владислав Горбовец: Эту тему можно обсуждать бесконечно и тема мне очень близка. У нас много писали и говорили об этом, что наш первый добровольческий госпиталь имени Пирогова демонстрирует уникальный опыт негосударственного решения государственных проблем.

Дмитрий Тузов: Это звучит очень актуально на фоне разговоров о медицинской реформе.

Владислав Горбовец: Я абсолютно поддерживаю необходимость реформ; не знаю, как их делать, но то, что происходит, мне нравится. Я склонен доверять тем людям, кого я видел на Востоке, с которыми я работал в полевых условиях — им я доверяю больше, чем академикам и авторитетным специалистам по организации здравоохранения.

Дмитрий Тузов: Мы затронули тему добровольческой деятельности. Где на Донбассе вы бывали и что видели?

Владислав Горбовец: Я бывал в разных местах, но самой запоминающейся ротацией был бывший Артемовск, нынешний Бахмут. Мне приходилось бывать в Попасной, в Новоайдаре, и в первую очередь я бы хотел поблагодарить Бога и своих друзей из ПДМШ за возможность для меня расширить кругозор, расширить профессиональные возможности и за то, что я получил возможность реализоваться, как гражданин, как бы это ни звучало.

Дмитрий Тузов: Вы не испугались переехать из киевской операционной в зону боевых действий?

Владислав Горбовец: Испугался до чертиков! Как можно было не бояться, когда мы ехали в первую ротацию, я до конца не понимал, куда мы едем, где мы будем, что с нами будет. Мы много слышали о каких-то обстрелах, о потерях, поэтому оделись в камуфляж с ног до головы и выбрали себе позывные.

Дмитрий Тузов: Я слышал такую историю, что когда вы прибыли в новеньком камуфляже и с позывными, то с той стороны вас расценили, как подразделение НАТО.

Владислав Горбовец: Это было в Курахово, я не успел в ту ротацию, но так и было, смешные истории действительно случались.

Дмитрий Тузов: Я был в больнице в Попасной и должен отметить, что люди там держат ситуацию под полным контролем и больница работала не хуже, чем в Киеве. Но как все-таки было в полевых условиях после киевской операционной?

Владислав Горбовец: Двое суток мы ехали колонной из Киева в Артемовск, у нас было 12 самых различных машин, мы везли аппаратуру и полноценную операционную, медикаменты, врачей, сестер, и за это время нам было, о чем подумать. Не совсем понятно, где мы будем, что с нами будет, вернемся мы вообще или нет, на всякий случай даже зашли в церковь. Но самый главный страх был «сможем ли мы, смогу ли я». Мне немного повезло в жизни — у меня было 13 лет опыта в скорой помощи, где я насмотрелся на боевые ранения. Однако с тех пор прошло 10 лет, и я волновался. Но Господь был на нашей стороне.

Дмитрий Тузов: Когда вы впервые зашли там в операционную, это было в палатке или в больнице?

Владислав Горбовец: Это было 10 февраля и у меня был шок, потому что это была не операционная, а операционные травматологического отделения, смежные помещения, в которых на 3 или 4 столах лежали раненые. Кто-то был в наркозе, кто-то еще кричал, и у каждого были ранения конечностей с кровотечением сосудов. Я потерял дар речи, когда узнал, что я тут один сосудистый хирург. Но потом мы включились в работу, у нас было много замечательных специалистов из центра медицины катастроф, военных и местных ребят. Первый шок быстро прошел, и мы все сделали.

Дмитрий Тузов: Вы ведь гражданский хирург. Есть такое понятие, как военная хирургия на фронте со своей спецификой. Какой боевой опыт вы приобрели?

Владислав Горбовец: Боевого и военного опыта — никакого, в отличие от моих коллег, которым приходилось заниматься эвакуацией. Есть такой феномен волонтерства, один из аспектов полевой работы, что прослеживалось и на Майдане и в дальнейшем на Востоке, когда есть врач с огромным желанием помочь, и когда он приходит туда, где он может реализовать свою помощь, ему задают первый вопрос «Ты кто?», он отвечает «Я хирург», после чего его приглашают работать. Люди иногда переоценивают свои возможности, потому что сложно хирургу из поликлиники сразу воткнуться в операционную и сразу начать что-то делать

Дмитрий Тузов: Известны случаи, когда оперировали даже санитарки, потому что не было под рукой хирурга, и ей приходилось брать на себя ответственность.

Владислав Горбовец: Из самых ярких впечатлений из бывшего Артемовска, это была встреча с молодым мобилизованным врачом, у которого на тот момент не было опыта. Сейчас он довольно широко известен, это Александр Данилюк. Встреча с ним на меня произвела большое впечатление, они как раз вышли из окружения из Дебальцева.

Он, конечно, не санитарка, но это молодой врач без опыта, и я представляю себя на его месте, что бы я делал без своих учителей, которые стоят рядом за спиной.

Данилюк работал сам, без опыта и учителей, в Дебальцево, заблокированный в течение недели, без возможности вывозить тяжело раненых людей, которых нужно оперировать в полевых условиях, в землянке с фонариком.

Я видел фото и видео и это было потрясающе.

Дмитрий Тузов: Получается, что в результате войны украинская медицина выросла, и психологически, и морально, и технологически?

Владислав Горбовец: Я думаю не только медицина, но и мы все.