Надо было видеть, как наши ребята складывали тела друг на друга и просили у них прощения, - Черный тюльпан

Гуманитарная миссия «Черный тюльпан» начала работать с 2014-го года. Она занимается тем, что вывозит тела погибших воинов из зоны АТО, в том числе, и с неподконтрольной территории.

Сейчас эти поездки приостановлены, миссии запретили въезжать на неподконтрольную территорию, но волонтеры надеются, что они будут возобновлены, потому что на тех территориях еще остались тела наших погибших воинов.

О том, как удавалось отснять кадры для фильма, нам рассказали волонтеры –  автор идеи Виктория Симкина и оператор Константин Сологуб.

Виктория Симкина: У нас где-то 60 поисковиков и каждый там что-то потихонечку снимал. Это вообще-то был опасно, потому что на той стороне было много ограничений: туда не смотреть, с этими не говорить, то не делать, туда не ездить.

Поэтому снимали вначале под видом фиксации, то, что нам было крайне необходимо по работе, и что-то захватывали по краям.

Интервью воспоминаний наших ребят делали уже мы с оператором Костей. Так мы снимали года два, потом все это собрали воедино, и очень захотелось, чтобы те истории, которые мы там переживали, увидели все остальные люди. Потому что мы видим войну несколько по-другому. А война – это в основном смерть, неважно присутствует победа или поражение.

Хотелось, чтобы все знали, что люди думают на той стороне, как они воспринимают наших погибших, в каком виде, простите, наши погибшие через несколько месяцев попадают домой.

Анастасия Багалика: Из скольких историй состоит фильм?

Виктория Симкина: Сама по себе летопись «Черного тюльпана» – это 19 серий по 20 минут каждая. Там была и помощь пленным, и встречи с родными, когда нас попросило Министерство обороны отвозить бойцов домой. Поэтому там много историй.

Анастасия Багалика: В интернете сейчас доступна первая серия?

Виктория Симкина: Уже четыре серии доступны. Со среды будет пятая. Каждую среду мы выставляем по серии.

Каждую среду выходит новая серия

Анастасия Багалика: Перескажите несколько таких историй.

Виктория Симкина: Все, наверное, помнят, было такое видео в 2014-м году под Шахтерском, откуда мы забирали десантников с 25-ой бригады – ходит дед с палочкой, машет на нашего пленного десантника, кричит, что нужно тебя тут сжечь, положить вместе со всеми и так далее. И когда ребята поехали забирать тела из Шахтерска, вдруг снова появляется этот дед с теми же проклятиями в адрес бойков, которых мы забираем, и в адрес ребят с «Чёрного тюльпана». Но самое ценное, что люди, живущие на той стороне, его одергивали. Даже один боевик начал говорить деду, что хватит уже говорить, просто пусть эти люди попадут домой. Какая-то женщина, не испугавшись, что вокруг вооруженные люди, начала тоже говорить этому деду, что, мол, побойся Бога, это чьи-то сыновья и мужья. И самое интересное, что он голову в плечи втянул, развернулся и пошкандыбал восвояси.

Вся беда в том, что стояли разбитые колонны, и рядом с этими колоннами лежали белые флаги. То есть стреляли по белым флагам, как в тире

Анастасия Багалика: Из рассказов руководителя союза «Народная память» Ярослава Жилкина, мы знаем, что больше удалось проверить донецкое направление. В Луганской области белых пятен осталось намного больше.

Константин Сологуб: В Луганской области их очень много, мы там очень мало работали. Видимо, луганские «ополченцы» нам не доверяли.

Анастасия Багалика: Также Ярослав Жилкин говорил, что из материалов, которые сохранились у миссии, можно при большом желании создать реконструкцию того, что происходило.

Виктория Симкина: Более чем, и это будет очень жесткая реконструкция. И это может послужить еще хорошим доказательством в Гааге. Там страшные картины, там разрушенная техника. Если башни танка отлетали на 10-15 метров! То есть смотришь на эту картинку и представляешь, что происходило. Ассоциативно, это похоже на Сталинград.

Константин Сологуб: Вся беда в том, что стояли разбитые колонны, и рядом с этими колоннами лежали белые флаги. То есть стреляли по белым флагам, как в тире. Там были сопки, мы находили «шмели», а на «шмеле» выставляется прицел, позиция за полем, примерно 300 метров до дороги, полностью вся посадка изрыта позициями и окопами. И вот, как колонны шли в Иловайске, так их и расстреливали.

Анастасия Багалика: События в Дебальцево тоже можно описать по тем погребениям, которые вы находили?

 Константин Сологуб: В общем, да, но по дебальцевским событиям мы больше забирали из донецкого морга. Нам передавали тела наших ребят. Это, конечно, куча камер российских СМИ, было человек 20 журналистов. Там были мы и Красный Крест, тогда мы забрали 24 наших бойца, которые были наброшены друг на друге, в одеялах, это все в крови…

Виктория Симкина: Самое страшное, что нам тоже приходилось их набрасывать друг на друга, поскольку наши спецмашины небольшие, и раз уж нам позволяют это сделать, мы должны максимально всех забрать. И надо было просто видеть, как наши пацаны складывали тела друг на друга и просили у них прощения, просили прощения у Бога, говорили: «Прости, парень, но ты же едешь уже домой…».

Анастасия Багалика: Вы показали уже 4 серии. На каком моменте вы остановились?

Виктория Симкина: Сейчас мы остановились на том, как мы отвозили ребят домой к родным. Одно дело – смотреть по телевизору, как везут тело и люди стоят вокруг на коленях. И другое дело – ехать и вести это тело. Когда бросаются цветы, они бьются о нашу машину, и этот звук забыть нельзя. Этот вой, эти люди на коленях, эти родные, которые тебя встречают….

У нас была ситуация, и мы ее внесли в фильм, когда мы везли парня, однофамильца Кости, тоже Сологуб. Нам всем было как-то не по себе от этого факта – Сологуб везет Сологуба. Когда мы приехали, то к нам подошел папа погибшего и спросил, кто тут Сологуб. Он просил нас не уезжать, хотел нас накормить. Мы остались, сидим за этим столом, а напротив меня сидит бабушка Романа Сологуба, все лицо в морщинках, она все время смотрит на меня и спрашивает: «Он там на себя похож?». А что я могу сказать, если он пролежал несколько месяцев в земле? Я ее просто просила меня об этом не спрашивать.

Одно дело – смотреть по телевизору, как везут тело и люди стоят вокруг на коленях. И другое дело – ехать и вести это тело. Когда бросаются цветы, они бьются о нашу машину, и этот звук забыть нельзя

Анастасия Багалика: Последняя серия будет о последнем выезде?

Виктория Симкина: Да, она будет о последнем выезде, и я бы очень хотела сказать – о последнем бойце, но боюсь, что последнего бойца не будет. Допустим, ребята едут в одну сторону, а в другой стороне стоит разбитая техника. Есть все предположения, что там есть тела, есть запах, но по какой-то причине туда не пускают. А когда возвращаются через три дня, техники уже нет, ее просто порезали и сдали на металл. И сдали с останками. Плюс звери, которые растаскивают останки, которые найти невозможно. Время работает против нас.

Анастасия Багалика: Я знаю, что ваши материалы, которые вы документируете, даже не запрашивает прокуратура. То есть вас до сих пор не вызывали давать показания. Все, те материалы, которые вы наработали, получается, никому не нужны.

Константин Сологуб: Юридически они не имеют силы, потому что мы волонтеры. Мы в своих протоколах писали место обнаружения тела, широта, долгота, какая-то татуировка, прощупывали карманы, и находили даже сим-карты.

Виктория Симкина: Нас называют подразделением, которого нет. Наверное, все люди, которые переживают за то, что происходит, знают такой экипаж Абрамовича. И недавно была жуткая история. Мы привезли три или четыре мешка с останками экипажа. Этот танковый экипаж – это Антонюк, Барбух, Абрамович. На месте этого знаменитого танкового боя, в котором принимал участие этот экипаж, мы собрали все, что могли. Похоронили Барбуха и Абрамовича. Антонюка не могли найти очень долго. И потом только маме Абрамовича что-то не понравилось в зубных картах. И она добилась эксгумации. Как оказалось, во время этой эксгумации, Антонюк лежал вместе с Абрамовичем, то есть доблестная запорожская судмедэкспертиза не посчитала нужным проверить все мешки, которые мы привезли, и взять анализ ДНК каждого фрагмента. То есть взяли один фрагмент, а все остальное дописали списком.

Константин Сологуб: Если они даже не нашли паспорт, который лежал в одном из мешков!

Виктория Симкина: И там же оказался и пистолет. А все почему? Потому что все наши протоколы никому не нужны. Мы – подразделение, которого нет.

Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.