Пограничники иногда не пускают чеченских беженцев на территорию Украины

Ирина Ромалийская: Расскажите о миссии, которой вы занимаетесь. Кто эти люди, которые находяться в Бресте на вокзале.

Алексей Казлюк: Идея возникла в прошлом году. Проблема беженцев, которые едут транзитом через Беларусь, давняя. Проблема в том, что в прошлом году возникла новая ситуация – раньше большинство людей пропускали через границу и уже после решали, могут ли они получить убежище.  Сейчас большинство отправляют назад. Только 10-15 человек проезжают через границу. Поток гораздо больше. Летом пытались проехать 500 человек в день. Сейчас больше 300 семей в Бресте ждут своей возможности пересечь границу.

Они не могут остаться в Беларуси, потому что мы не считаем, что Беларусь является считаться для них безопасной страной. У нас нет как таковой границы с Россией. Плюс, мы знаем, что в Беларуси работают «кадыровцы», которые могут угрожать им.

Ирина Ромалийская: Они могут их силой вывезти в Чечню?

Алексей Казлюк: Да, есть разные механизмы угроз. Могут пригрозить, а могут вывезти.

Ирина Ромалийская: Кто бежит из Чечни?

Алексей Казлюк: Обычно мы говорим про чеченских беженцев, но есть люди из Дагестана, Ингушетии. В основном, это люди, которые спасаются от преследований по политическим мотивам. Например, кто-то из семьи участвовал в оппозиционной деятельности  либо выступал против Кадырова. Мы видим, что после инцидентов часто разрушаются дома у родственников такого человека, есть практика, когда им просто не дают жить. Люди вынуждены спасаться. Кому-то достаточно выехать в Россию. Другим нужна международная защита, чтоб их не могли объявить в международный розыск и выдать в Россию.

Ирина Ромалийская: Что происходит сейчас?

Алексей Казлюк: Большинство семей находят средства, чтоб арендовать жилье. Редко кто-то ночует на вокзале. В теплое время года на вокзалах ночевало больше людей.

Ирина Ромалийская: Яна, что ты там видела?

Яна Гончарова: Мы попали в Брест перед Новым годом. Тогда на вокзале жило около семи семей. В семьях два-четыре ребенка. Многим требовалась помощь с вещами. Мы собирали им гуманитарку. Есть помощь, которую передают из Европы. Мы собирали одежду по их запросам. У них нет одежды, денег, лекарств. Большая заслуга ребят в том, что они готовят документы, которые помогают быстро и спокойно  проходить все процедуры.

Ирина Ромалийская: Процедуры по проезду на территорию Польши?

Алексей Казлюк: Да, осенью ситуация выглядела так: 500 человек выходят из поезда, проходят пограничный контроль (прямо на вокзале в Беларуси) и через 20 минут они уже в Польше. Там их заводят в большой зал и на каждого есть 30 секунд, чтоб понять, можно ли пускать этого человека. Не было никакой конфиденциальности. Каждый должен был ответить на вопросы про пытки, указать членов семьи. За 30 секунд никто не мог ничего понять. Теперь времени больше. Мы видим, что нужна предварительная работа.

Сейчас мы проводим несколько серий интервью с этими людьми и готовим документы. С этими документами они едут на границу. У таких семей больше шансов получить доверие пограничников в то, что они беженцы, а не просто мигранты.

Яна Гончарова: В последние месяцы чеченских беженцев сажают в отдельный вагон и отправляют отдельно от остальных людей.

Ирина Ромалийская: Многие из этих беженцев пытались выехать в Украину?

Алексей Казлюк: Да. Мы точно не те, кто должны говорить куда им ехать. Мы – это помощь. В том числе мы должны помочь  найти убежище в другой стране. Украина могла бы стать первой безопасной страной. Но есть ряд проблем.

Семьи чеченских беженцев рассказывали, что их просто не впускали на территорию Украины. Им отказывали в возможность въехать в страну или подать документы.

Это проблема. Мы хотели бы, чтоб украинские организации больше включались в этот процесс.

Ирина Ромалийская: В чем проблема?

Алексей Казлюк: Я  не знаю. Возможно, это нежелание становиться частью этой проблемы. К примеру, мужчинам призывного возраста почти в 100% случаев отказывают в проезде. Это вопрос Нацбезопасности. Тут нужно больше времени уделять на каждый конкретный случай.

Ирина Ромалийская: Скорее всего пограничники скажут, что граждане РФ – это потенциальные боевиками на Востоке Украины.

Алексей Казлюк: Этих людей не считают беженцами в Беларуси. Другие страны к ним тоже относятся, как к мигрантам в широком смысле. Мы видим, что у них есть полностью все основания, чтоб искать полноценной международной защиты.

Ирина Ромалийская: Что происходит после того, как их депортируют в Россию?

Алексей Казлюк: Мы поддерживаем связь и с теми, кто переехал в Польшу и с теми, кто вернулся в Россию. Ситуация разная. К сожалению, они перестают выходить на связь. Один из случаев был такой: сразу после приезда пропал один из членов семьи и они перестали выходить на связь. Мы видим, что есть серьезная опасность в том, что они вынуждены возвращаться.

Ирина Ромалийская: Почему им опасно возвращаться в Чечню?

Яна Гончарова: Это опасный регион.

Чечня – территория беззакония. Любое неповиновение там – это смертный приговор самому себе. Чеченцы поддерживают украинцев, но вслух говорить нельзя – убьют.

Там кровная месть.

Ирина Ромалийская: Что происходит с ними в Польше?

Алексей Казлюк: Есть несколько вариантов. Они сразу попадают на собеседование, заполняют анкету. Потом – распределительный лагерь. Там решается, что с ними делать дальше. Их распределяют по различным местам. Открытые или закрытые учреждения. Если кто-то пытается ехать дальше, к примеру, в Германию, то их возвращают и ограничивают их перемещение. Процедура длиться до полугода.

Ирина Ромалийская: Ваша организация обращалась к украинским пограничникам или организациям?

Алексей Казлюк: Мы ищем те организации, которым было бы интересно работать с этой проблемой. Хотим понять готово ли государство принимать этих людей. До того, как у нас начали массово появляться семьи с истекшим сроком пребывания в Беларуси, это не было первоочередной задачей. Теперь стоит попробовать найти совместный вариант, чтоб люди оказывались в безопасности.