Жить на руинах нельзя, — аналитик о впечатлениях от поездки в хорватский Вуковар

В студии Громадського радио аналитик Центра исследования проблем гражданского общества Мария Кучеренко.

Валентина Троян: Вы не так давно ездили в Хорватию и в Сербию, с какой целью? Это был нетуристический визит?

Мария Кучеренко: Это был транзит, я ездила на семинар НАТО в Словению, заодно, так как у нас в стране сейчас дискуссия вокруг Хорватских сценариев, вокруг балканского опыта, я решила, что мне нужно уточнить информацию на местах. Не сесть и почитать отчеты – это можно сделать из Украины, это не проблема, а посмотреть на то, чем дышат эти реинтегрированы места, о чем говорят люди, какие там настроения.

Валентина Троян: Какие города Сербии посетить удалось, с кем общались?

Мария Кучеренко: Я была в Белграде. Я общалась со своими коллегами, которые тоже занимаются вопросами Североатлантической интеграции страны – да, в Сербии тоже есть такие люди, которые выступают за то, что эта страна должна стать частью НАТО.

Валентина Троян: С местными жителями общались?

Мария Кучеренко: Да, разумеется.

Валентина Троян: О войне говорили?

Мария Кучеренко: Об их войне в Белграде не говорили, но с такого показательного, что есть в Белграде на сегодняшний день – очень страшный разрыв между тем, что думают люди, которые либо не вовлечены в публичную политику, либо же являются аналитиками, исследователями данных вопросов, и между официальной пропагандистской линией. Если мы посмотрим на то, какое сейчас колоссальное, грандиозное влияние пытается устанавливать Россия над Сербией, то мы это увидим в ряди проявлений. Это от Прилепина на книжных полках, переведенного на сербский язык, практически все его бестселлеры, до публичной риторики сербских лиц.

Валентина Троян: Еще вы были в Хорватии, отдельной точкой, я так понимаю, был город Вуковар?

Мария Кучеренко: Да, это очень важно. Для меня было приоритетом поговорить с местными жителями, как они оценивают эту всю реинтеграцию, что для них является критичным моментом, может услышать какие-то апологии этой реинтеграции, я хотела, честно хотела услышать разные мнения. Я специально говорила с людьми молодыми, которые либо помнят эту войну, будучи детьми, либо вообще не помнят. Не все так радужно, ровно так, как и предполагала я услышать – к сожалению, это все еще болит, ничего еще не закончилось.

Валентина Троян: Как вспоминают эту войну люди, которые, как вы сказали, были детьми?

Мария Кучеренко: Самое страшное, что они ее не забывают. Они вспоминают войну не только в какие-то даты, не только с привязкой к каким-то страшным событиям, там войну помнят каждый день, и все этому в городе способствует, такой город-мемориал. Это страшно, когда ты это видишь, потому что сразу понимаешь, что нельзя жить на кладбище, нельзя. А если мы посмотрим на ландшафт города Вуковар – это руина, кладбище, памятник, крест, лампадки под памятником мертвому хорватскому герою, и так весь город. Как люди вспоминают эту войну? Люди, которые были детьми, они все равно очень жестко запомнили то ощущение страха, до сих пор люди не могут спокойно реагировать на вертолетные лопасти, на проверку сирен. Это то же самое, что мы здесь видим у людей, которые сидели в подвалах, прячась от обстрелов, но здесь это было два-три года назад – для тех, я имею ввиду, кто покинул эту территорию, а там это было уже 22 года назад. Но все равно, память жива, и на ней наоборот, пытаются акцентировать политики. Это попытка, конечно, завоевать электорат, она не оборачивается ничем положительным ни для национального самосознания, ни для памяти этих людей, ни для эмоционального фона, в котором живут эти люди.

Валентина Троян: Если говорить не о том, что было 20 лет назад, а о том, что сейчас, какая обстановка в городе? Сейчас чувствуется то, что там была война?

Мария Кучеренко: Конечно чувствуется. Это все очень страшно, потому что той антураж, в котором это все находится, та политика памяти о войне, которая была принята на государственном уровне, – культивируется, в том числе, местными жителями. Они сами не готовы избавляться от этой агрессивной глорификации героев, от этого мифа о страданиях, и там это именно такая репрезентация мифа о страдании. То есть: мы воевали, нам навязали реинтеграцию, виновные в военных преступлениях наказаны далеко не везде и не всегда, поэтому мы оставим эти памятники, эти руины, чтобы они были нам вечным напоминанием. И это страшно. Есть определенная поляризация в обществе между сербами и хорватами, которые проживают там, то есть есть сербские и хорватские кафе – сразу видно кто заходит – серб или хорват, они не здороваются. Но сами молодые хорваты, в том числе представители правых движений, говорили мне о том, что для них проблема не в том, что кто-то серб, а кто-то хорват, вовсе нет, хотя они не смогут подружиться, они прямо говорят об этом, но бытовой проблемы нет, проблема не в этом. Проблема в том, что конкретные виновные в тех военных преступлениях до сих пор очень часто не наказаны, очень часто они могут находиться внутри этого общества, внутри этого сообщества, этого города, и все все прекрасно знают и понимают. И вот это страшно для людей. Так получилось случайно, что я говорила с родственниками жертв резни на ферме Овчара. Там расстреливали не только комбатантов, а и мирных гражданских людей, которые были совершенно ни при чем. Мне пришлось поговорить  с девушкой, у которой родственник по мужу был расстрелян только за то, что он был водителем скорой помощи-хорватом. Юный мальчик, подрабатывал водителем скорой помощи, и его расстреляли за то, что он вел автомобиль с хорватским номером.

Бесконечно жить прошлым – нельзя. Если мы хотим как-то воспитывать дальнейшие поколения в духе того, что надо жить, нужно продолжать жить, что нужно подходить к вопросам конфликтов совсем по-другому, не так, как подходили к этому в 90-х, то такая агрессивная глорификация в виде этих бесконечных руин, кладбищ, этих не восстановленных домов – это все никуда не годиться. Жить в руинах – это не только очень плохо для внутренних моментов, это еще попросту опасно.

Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.