Коли лікарі з регіонів бачать, що приходять нові технології, вони стають іншими, — головний кардіолог МОЗ

Ірина Соломко: Який на сьогодні стан надання першої допомоги або профілактики серцево-судинних захворювань в українських регіонах?

Максим Соколов: Сердечно-сосудистые заболевания — основная проблема медицины во многих странах. У нас тем более. Хотя в мире за последние годы уменьшается смертность у пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Все потому что в клинической практике появляются очень много новых и эффективных технологий.

К сожалению, Украина от новых технологий была далека, мы были к ним лишь приближены. То есть мы знаем, как, но была проблема в том, чтобы массово их внедрить. Ведь это и специфическое финансирование, и подготовка людей. Как следствие, сердечно-сосудистая смертность в стране очень высокая — официально 67% всей смертности.

Сразу хочу сказать, что эта цифра нереальна. Даже, если ничего не делать, такой цифры не будет. Есть еще онкология, смерти от травм. У нас люди болеют одной болезнью, а умирают от другой, это проблемы больше статистики. Но тем не менее сердечно-сосудистые заболевания (инфаркт и инсульт) — это основная причина смерти в нашей стране.

За последние два года активность Минздрава в этом направлении увеличилась. Прежде всего, эта активность связана с изменением системы. Ведь поставить отдельное устройство и подготовить пять человек — это можно сделать в любой стране, а поменять систему, чем мы сейчас и занимаемся, — это самая сложна проблема. И за нее никто не брался.

Сейчас идет процесс оказания помощи таким больным, чтобы цифру 67% изменить системно.

У нас всего инфарктов 24 тысячи, а 7,5 тысяч мы уже лечим правильно

Ірина Соломко: Як ви плануєте це робити?

Максим Соколов: Это непростая задача, такого уровня изменений еще не было. Во-первых, вся реформа медицины направлена на системные изменения. Это как раз тот удачный момент, когда все меняется от начала и до конца. Но для этого нужны люди, которые будут эти изменения проводить. Написать приказ и протокол несложно, самое сложное — его внедрить. И сейчас происходит процесс внедрения.

Прежде всего, мы страдали от нехватки новых технологий. Мы старались сделать все по-простому и для всех. Но когда мы разобрались, то поняли, что новую технологию нужно внедрять не всем больным, а только тем, кому она действительно поможет. И такими людьми оказались больные острым инфарктом миокарда. Есть инсульты и инфаркты — это болезни всего мира. С инсультами очень сложно — там очень короткий промежуток эффективного лечения, а с инфарктом у нас есть серьезные подвижки.

Речь идет о заболевании, которое начинается экстренно. Это большая проблема, потому что это вроде как и первичная помощь, но в то же время она высоко технологичная и довольно дорогая.

Есть три крупных сосуда, которые снабжают сердце, экстренное закрытие одного их них приводит к резкой гибели ткани сердца. И гибель этой сердечной ткани — это и есть инфаркт. Этот процесс гибели длится от нескольких минут до нескольких часов. А если мы устраним причину, которая вызвала инфаркт, то мы можем спасти человека и даже можем избавить его от возможной инвалидности. И здесь нужна система: система диагностики, выявления этих больных, быстрой транспортировки и система открытия этих закрытых сосудов.

Раньше это делалось при помощи лекарственных препаратов, которые растворяют тромб, который закрывает сосуд, как брошенная тряпка водопровод. Но растворение оказалось не настолько эффективным, и на сегодняшний день очень дорогим. А новые технологии вдвое дешевле и вдвое эффективнее, но нужна система — выявить, доставить, открыть.

Для лечения этих сложных пациентов было решено создать реперфузионые центры. Реперфузия — это восстановление кровотока. Реперфузионный центр — это центр, где происходит открытие этих артерий. Как оказалось, это значительно дешевый и эффективный способ — механическое открытие. Когда больному очень плохо, его нужно привести в центр, катетеризировать артерию сердца (а она маленькая — 3 мм) либо через артерию на руке, либо через артерию на ноге. Механически устранить препятствие и поставить металлический каркас — стент — внутрь сосуда.

Это система более десяти лет внедрена в Европе, но мы только сейчас к ней подходим. Но система бы не смогла меняться, если бы мы эти десять лет ничего не делали.

Мы готовили специалистов, на базе существующей аппаратуры создавали эти центры. На сегодняшний день уже в 18 областях такие центры существуют.

Такого уровня изменений еще не было

Ірина Соломко: А в ідеалі в кожному обласному центрі мають знаходитися такі центри?

Максим Соколов: Да, они находятся в 18 областях, самих центров — 22. Но мы идем путем, который прошли европейцы, и понимаем, что будет завтра и послезавтра. Поэтому мы знаем, что такой центр должен работать на 300 тысяч населения. Если мельчить, будет все простаивать, если укрупнять, тогда мы не будем успевать.

Для того, чтобы закрыть проблемные места, нужна была помощь государства. По европейской инициативе после тех мероприятий, которые мы провели, обязательно на каком-то этапе к нам должно присоединиться государство, иначе ничего не выйдет. Так и произошло. Сначала подключился Минздрав, теперь и Кабинет Министров.

В этом году за счет вклада государства будет поставлено 13 мощных современных ангиографических установок. Это та аппаратура, с помощью которой происходит открытие артерий. Такого количества аппаратуры никогда не закупалось.

Ірина Соломко: Скільки всього зараз знаходиться ангіографів в Україні?

Максим Соколов: Это распространенная техника, довольно тяжелая, как томограф и аппарат МРТ. Сейчас их около 50. Но они разного возраста, разного качества, и весь этот парк аппаратуры уже состарился как минимум наполовину.

Когда мы разобрались, то поняли, что новую технологию нужно внедрять не всем больным, а только тем, кому она действительно поможет. И такими людьми оказались больные острым инфарктом Миокарда

Ірина Соломко: Скільки на один реперфузійний центр має бути ангіографів?

Максим Соколов: Согласно международному стандарту, две машины. Ведь кроме экстренной работы, есть еще и плановая. Предположим, что в центре одна установка, привозят экстренного больного, а в это время проводят плановую операцию. Прерваться нельзя, а любое промедление непозволительно. 17 минут промедления по статистике в течение полугода увеличивает смертность на 1%. Поэтому должно быть две машины, и одна всегда свободна для экстренных больных.

Ірина Соломко: Ви сказали, що держава закупила 13 ангіографів — це для посилення існуючих центрів чи для відкриття нових?

Максим Соколов: Всегда хочется, чтобы было все и у всех, но на самом деле, чтобы это все заработало как можно раньше, нужна подготовленная почва. Поэтому в данном случае очень важно отобрать те центры, где будут установлены новые машины. В некоторых центрах это буде второй аппарат. То есть они настолько продвинулись вперед, что захлебываются на одном. И для того, чтобы систему удержать и усилить, нужен второй.

В некоторых областях — пустота. Ее нужно заполнить, внедрить новую технологию и поставить первый аппарат. Таких областей две — Сумская и Черновицкая. Но в Черновицкой области начали работать на негосударственном аппарате, они арендуют его для государственной клиники. В Сумах пока ничего нет. Эти регионы аппараты получат обязательно.

Другие области будут усиливать. Некоторые даже получат второй так называем сателлитный центр, чтобы покрыть всю территорию области.

Ірина Соломко: І він буде знаходиться в райцентрі?

Максим Соколов: Например, в Виннице это Могилев-Подольский. Это не просто большой шаг в лечении инфаркта миокарда, это культурный толчок — люди начинаю мыслить по-другому. Когда врачи видят, что новые технологии пришли к ним в город, они становятся другими.

Ірина Соломко: Чому обрали саме Вінницьку область?

Максим Соколов: Винница — это тот регион, где активность основана на людях и администраторах, и это активность очень позитивная. Но это не только Винница. Например, в Ужгороде, в Закарпатской области уже делают второй центр за счет денег Мирового банка. То есть они не ждали государственной реформы, а работали с Мировым банком, и поэтому распаковывают новую технику в Хусте. Но туда нужен человек, и Ужгород готовит туда специалистов.

В этом году вклад государства будет в том, что будет поставлено 13 мощных современных ангиографических установок, это та аппаратура, на которых происходит открытие артерий. Такого не было никогда – такого количества аппаратуры никогда не закупалось

Ірина Соломко: Поява таких подвійних центрів буде залежати від того, скільки людей мешкає в області чи від того, наскільки важко доїхати?

Максим Соколов: На сегодняшний день это зависит от активности людей, тут все решает не техника, а люди. Если специалисты есть, тогда — да. Если мы привезем аппарат в город, и уйдем, то он так и простоит несколько лет.

Такая система есть в Одесской области, Закарпатской, Винницкой, Черкасской и Ивано-Франковской.

Ірина Соломко: Тобто йдеться про людський фактор, коли від самих лікарів залежить, наскільки область матиме новітні технології?

Максим Соколов: Безусловно, все начинается с людей. Но когда это выходит на заметный уровень, людей недостаточно, должна подключаться администрация. И в тех областях, где это происходит, к этим пассионарным личностям подключается администрация. Таких активных скомпонованных образований уже 12.

Ірина Соломко: Наскільки багато молодих кадрів в цих центрах?

Максим Соколов: Это в основном молодые кадры — люди до 40 лет, то есть те люди, которые сформировались как врачи. Таких людей мы подготавливаем на специальных курсах, которые мы проводим уже десять лет пять раз в год по полтора месяца. И специалистами стали более 180 человек.

Ірина Соломко: На базі чого проводяться такі курси?

Максим Соколов: На базе Института кардиологии. У нас есть отделение, которое называется «Интервенционная кардиология». Кроме того, что мы создаем систему, мы еще изменяем культуру нашей кардиологии — мы внедряем технологии, которые, как магнит, притягивают нашу молодежь. Человек, который привык просто раздавать таблетки, этим заниматься не будет. Поэтому происходит сепарация, появляется молодежь, которая с утра до вечера это все делает.

Когда врачи видят, что новые технологии пришли к ним в город, тони становятся другими

Ірина Соломко: Наскільки ці центри будуть доступними для людей?

Максим Соколов: Пять лет назад нам пришлось создать реестр по наблюдению за больными. То есть мы не создаем конкуренцию какой-то статистике, мы идем параллельно. Практически все инвазивные процедуры, связанные со стентами, фиксируются более пять лет. Мы каждый год прирастаем на 25%. В этом году сделано более 14 тысяч стентирований, из них — 7,5 тысяч — это экстренные больные в период острого инфаркта. То есть у нас всего инфарктов 24 тысячи, а 7,5 тысяч мы уже лечим правильно.

Разве это недоступность? То есть мы выйдем на уровень ближайших европейских стран — Болгария, Румыния.

Ірина Соломко: Яким чином у цих центрах відбувається оплата послуг?

Максим Соколов: Ургентная помощь в этих центрах происходит абсолютно бесплатно. Для этого Министерство здравоохранения делает закупку по всей сердечно-сосудистой системе на сумму 365 миллионов гривен. И в этом году за счет системы новых закупок цена снизилась в разы. Когда изменения идут системно, уже никто не может сопротивляться, и это как каток, он всех закатывает, и все развивается.

Все происходит бесплатно. И 7,5 тысяч операций было сделано бесплатно. В этом году таких операций будут более 12 тысяч.

Лечение в этих центрах тоже имеет свои особенности. Стандартные стенты снизились в цене, один стент стоит 48 долларов. Есть стенты, которые покрыты лекарственным средством, они более продвинуты, их часто используют для плановых пациентов.

Но, так как мы говорим об ургенции, здесь достаточно недорого, но главное — вовремя. И эту своевременность обеспечивает система, а государство эту систему обеспечивает «патронами», которые оно регулярно подводит в эти центры, поэтому они и бесплатны.