Громадське радио
Игорь Гусев — известный и успешный художник. В свое время в Одессе он основал движение «Арт-рейдеры» и андеграундную галерею «Норма».
Говорим о творчестве, выставках художника на Западе и об интересе к социальному искусству.
Михаил Кукин: Я не могу сказать, что нашел много ваших интервью за последние годы. Наверное, вы не очень часто их даете. При всем этом ваше творчество социальное.
Игорь Гусев: В Одессе просто ментальность такая. Это такая большая коммунальная квартира, где всем интересно, что происходит у соседа. Но выйти на площадь и проявить себя социально активным элементом — это для одессита сложно. Проще пойти на море, позагорать или отдохнуть где-то вечером в ресторане.
Михаил Кукин: Насколько такое социальное творчество востребовано? Почему некоммерческая арт-галерея провалилась?
Игорь Гусев: Она не провалилась. Там не было задачи продолжать ее много лет. Так получилось, что товарищ отдал мне подвал рядом с моей мастерской, после опыта акционизма на Староконном рынке я пригласил друзей выставляться зимой в этом подвале. Так как нас пустили туда только на зимние месяцы, мы делали выставку каждую неделю.
Это было страшно весело. Выставки монтировались за два часа до открытия, чего не бывает в обыкновенной галерее, где сидит секретарь, куратор, директор и заблаговременно делается рассылка. Тут был чистый экшен.
Михаил Кукин: Насколько этот экшен был по душе публике?
Игорь Гусев: Очень. Напротив был магазинчик, где продавались недорогие напитки. И мы рекомендовали всем зрителям приносить с собой все, что они могут. Для многих это было место, где можно было встретиться и по этому поводу.
Михаил Кукин: Я видел вашу предвоенную инсталляцию, на которой была изображена карта Украины, разделенная пополам. Инсталляция была на стене, в каждой из половин карты была клетка с птицей. На западной половине клетка была подписана «птах», на юго-восточной — «птица». И лозунг: «Одна страна — одна песня». Как вы сейчас, на пятом году войны, оцениваете эти настроения и как относитесь к языковому вопросу, который очень болезненный в нашей стране?
Игорь Гусев: Эта инсталляция была для меня несколько трагичной, потому что одна из птиц во время выставки умерла. Это была первая смерть.
Михаил Кукин: В какой клетке: «птах» или «птица»?
Игорь Гусев: По-моему, «птица».
К языковому вопросу отношение сложное. Когда я приезжаю за границу и встречаюсь с русскоязычными людьми, допустим, из России, они говорят: «Ой, у вас же проблемы в Одессе, нельзя говорить…» Говорю: «Да, языковая проблема есть.» — «Расскажи поподробнее!» Говорю: «Невозможно выучить украинский язык, потому что в Одессе все говорят на русском». Я хочу, но у меня нет среды. Только начинаю учить — через неделю забываю об этом деле и перехожу на русский, потому что в основном все говорят на русском. В принципе в Одессе этой проблемы не существует, но язык учить надо — 100%.
Михаил Кукин: После начала войны возникли две противоположные точки зрения: » русский мир» пришел туда, где 25 лет не возрождался и не развивался украинский язык. И противоположная точка зрения: «русский мир» пришел в те регионы, где Украина не защищала своих русскоязычных. Какой точки зрения вы придерживаетесь?
Игорь Гусев: Там, где не было интервенции культуры, произошло все самое нехорошее. Деньги, которые должны были выделяться на культуру, выделялись на какие-то фестивали эстрады, сомнительные новогодние шоу. А пропаганды реальной украинской культуры и всего, что могло бы возродить интерес к Украине, не было.
Любомир Ференс: На вашу думку, зараз влада зрозуміла, що потрібна інтервенція культури?
Игорь Гусев: Думаю, она быстро перекрасилась, как она умеет.
Любомир Ференс: Глобально нічого не змінилося?
Игорь Гусев: Нет. С культурой как все было плохо, так и остается.
Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.