«Громадське радіо»
Говорим об этом с адвокатом Эмилем Курбединовым, который приехал к нам из оккупированного Крыма.
Ирина Ромалийская: Сегодня я читала посты правозащитников, которые пишут, что приехать из полуострова на материковую Украину — подвиг. Как вы прошли границу?
Эмиль Курбединов: В этот раз все было спокойно, в штатном режиме. Обычно нас задерживают (особенно с моим коллегой Эдемом Семедляевым), держат по часу-полтора, задают разные вопросы: куда мы и для чего едем.
Ирина Ромалийская: ФСБ РФ добавляет вашим подзащитным новые статьи. Расскажите об этом.
Эмиль Курбединов: Да. Буквально перед выездом следователь ФСБ сообщил о том, что ФСБ собирается вменять еще одну статью. В частности, Вадиму Серуку из «ялтинских арестованных». Это статья 278 — насильственный захват власти, удержание власти либо конституционный переворот.
Ирина Ромалийская: На чем это основывается?
Эмиль Курбединов: Мне самому интересно. Официальных документов и постановлений я не видел. Наверно, как и все обвинения до этого, оно будет основываться на домыслах и абсолютно непонятных доказательствах ФСБ.
Ирина Ромалийская: За эту статью наказание строже?
Эмиль Курбединов: Там от 12 до 20 лет. Например, у Энвера Мамутова (который обвиняется по части первой — организация ячейки Хизб ут-Тахрир), Муслима Алиева от 15 до 20 лет лишения свободы. Если говорить о цифрах, эта статья на них не повлияет.
Однако такая абсурдная ситуация удивляет. Эта практика существует в России. Это делается для того, чтобы продлить следствие, когда они ничего не могут найти. Уже год они продлевают по одной статье, прикрепляют и эту — еще год ведут досудебное расследование.
Анастасия Багалика: Сегодня на пресс-конференции вы говорили о карательной психиатрии на территории полуострова. Расскажите об этом.
Эмиль Курбединов: Мы называем это карательной психиатрией и возвращением в Советский Союз. Абсолютно безосновательно требуют пройти добровольную психиатрическую экспертизу, где людям начинают задавать вопросы по существу уголовного дела.
Ирина Ромалийская: Почему ее назначают?
Эмиль Курбединов: Версия следователя — это для того, если они потом во время суда начнут имитировать сумасшествие, чтобы подстраховаться. Но даже после такой экспертизы человек может стать неадекватным в течении дня.
Когда людей привозят на эту психиатрию, им задают вопросы по существу уголовного дела и пытаются выведать информацию — идет подмена допроса.
Ребята отказываются. Тогда врач пишет, что они неконтактные — и нужно проводить 21-дневную принудительную проверку. Их привозят на эту принудительную экспертизу и опять задают вопросы по поводу дела, отношению к крымскому Муфтияту. Мы расцениваем, что это еще один способ давления
Ирина Ромалийская: Сколько человек задержано по так называемым «делам Хизб ут-Тахрира»?
Эмиль Курбединов: На данный момент 19 человек. В отношении 4 уже был приговор (Примов, Зейтуллаев, Ваитов и Сайфуллаев). И 15 человек находятся в тюрьме Симферополя.
Крымские татары, мусульмане, сознательные граждане все больше и больше объединяются.
Ирина Ромалийская: Когда по ним будут приговоры?
Эмиль Курбединов: Появилась новая статья — насильственный захват власти. Думаю, это будет опять продлеваться.
Анастасия Багалика: За последнюю половину 2016 года появились новые крымские узники. Напомните их истории
Эмиль Курбединов: Появились так называемы «дела диверсантов». Их уже около 6 человек. Кто-то из них в Крыму. Например, когда адвокату удалось пройти к Панову, он у него взял заявление, в котором Панов описал нечеловеческие пытки. После этого, когда мы пришли в СИЗО, видели людей в масках — Панова вывели и увезли в Москву.
Кто-то из в Москве (в Лефортово и в других следственных изоляторах), кто-то в следственном изоляторе Симферополя (Редван Сулейманов, которого я сейчас защищаю).
Ирина Ромалийская: Что в его деле?
Эмиль Курбединов: Я видел подписанные им протоколы допросов в материалах дела, в которых он признается в том, что в аэропорту устроил конференцсвязь между Украиной и дежурной частью полиции — человек из Украины наговорил дежурному, что чуть ли не по всему Крыму заминированы объекты.
Его обвиняют в заведомо ложном сообщении о террористическом акте. В России это уголовное преступление. Ему вменяют, что эти действия нанесли ущерб России, в том числе и Федеральной службе безопасности на 3 миллиона рублей. И это уже до 5 лет лишения свободы.
Редван сейчас находится в следственном изоляторе, вроде в нормальном психологическом и физическом состоянии. Однако у меня есть все основания полагать, что подписи Редван не ставил добровольно.
Ирина Ромалийская: В каком состоянии находятся общины крымских татар в Крыму?
Эмиль Курбединов: Крымские татары, мусульмане, сознательные граждане все больше и больше объединяются. Видят, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. На наших глазах появляются личности, гражданские активисты, которые в определенной группе риска. На последних судах я наблюдал 100 человек.
Все это еще больше сплотило наш народ, сознательных активистов. Я считаю, определенные позитивные моменты в этом есть. Срываются маски, люди показывают свое истинное лицо — выходит шлак и вываривается чистый метал.
Анастасия Багалика: Чего вы ожидаете в 2017 году в делах крымских заключенных и для Крыма в целом?
Эмиль Курбединов: Пока есть решения верховных судов о запрете Меджлиса, о признании организаций террористическими, размытые законы о терроризме и экстремизме, под все это создаются отделы по борьбе с ними, выделяются деньги. Пока все это есть, мы ожидаем только ухудшения ситуации. Это такой механизм, который требует человеческих жертв. И в особой группе риска находятся гражданские активисты.