Громадське радіо
Редактор отдела политики издания «Зеркало недели» Сергей Рахманин комментирует свой материал о ситуации на Донбассе: в скором времени могут состояться резонансные назначения, среди кандидатур фигурирует имя Рината Ахметова.
Сергей Рахманин: Речь идет не о замене действующих глав военно-гражданских администраций, а о возможных сценариях, которые позволят приблизить выборы на оккупированных территориях, если будет достигнута принципиальная договоренность.
То есть после выборов будут созданы временные администрации, и возглавлять их должны будут кандидатуры, которые устроят и Москву, и Киев. Называли имена Рината Ахметова и Юрия Бойко, с ними провели соответствующие консультации, оба дали принципиальное согласие.
Анастасия Багалика: В материале вы говорите о «плане Медвечука».
Сергей Рахманин: «План Медвечука» — это не документ, а идея. Ее суть в том, чтобы эти территории управлялись менее одиозными персонами. Обсуждалось два варианта: первый — еще до выборов Захарченко и Плотницкого меняют на менее одиозных местных персонажей, второй — после выборов назначают людей из Киева, которые устраивали бы местную верхушку.
Киев теоретически готов идти на выборы, если Захарченко и Плотницкий оставляют свои посты, постов руководителей республик не будет, слово «республика» не употребляется, а на этой территории будут функционировать временные администрации, возглавлять которые будут другие люди, например, Ахметов и Бойко.
При этом Жебривский и Тука остаются главами администраций украинских территорий, здесь же будут свои законы. Фактически границы ОРДЛО определяются линией разграничения.
Ирина Соломко: Недавно президент заявил, что Донбасс вернут в течение года.
Сергей Рахманин: Нет способов вернуть неподконтрольные территории в течение ближайших лет. Будет создан симулякр, имитация: уберутся флаги «ДНР» и «ЛНР». Фактически останется то, что было раньше, но де-юре это будет украинская территория, и ситуацию можно подать как мирную реинтеграцию Донбасса. Но речь не идет о выводе войск, техники или о восстановлении контроля над границей.
Это все напоминает ситуацию в Чечне: де-факто это было независимое государство, а де-юре — территория Российской Федерации. Москва выделяла деньги на восстановление Чечни, но не могла контролировать ситуацию — деньги разворовывались и в Москве, и на местном уровне. То же самое может быть и у нас: у Киева не будет контроля над расходом бюджетного финансирования Донбасса.
Ирина Соломко: Подготовка этого плана происходит втайне, при участии зарубежных партнеров. Но их риторика изменилась.
Сергей Рахманин: От нас требуют принятия трех законов: об амнистии, выборах в ОРДЛО и местном самоуправлении на отдельных территориях Донецкой и Луганской областей. На этом настаивают и Франция, и Германия. Процесс кулуарный, потому что минский формат себя исчерпал. Кроме того, решаются непопулярные вещи, никто не хочет поднимать шум.
Ну и с такими союзниками, как Германия и Франция, Украина пыталась избежать влияния России во время переговоров, которая отвергает ряд предложений об избирательном праве временно перемещенных лиц, доступе украинских СМИ к освещению выборов, безопасности наблюдателей.
Ирина Соломко: Но ведь ничего не поменялось после смены курса.
Сергей Рахманин: Во время подписания Минска-2 не было четкой последовательности реализации договоренностей, и Украина на это пошла. Там дословно написано, что процесс восстановления контроля над границей начинается после выборов. При этом мне известно, что в Минске с нашей стороны было как минимум двое людей, которые настаивали на разведении этих двух пунктов и обусловить временные рамки.
Ведь при такой последовательности пунктов этот документ опасен для Украины. Но президенту был важен сам факт подписания договоренностей, он, видимо, думал, что дальше можно будет что-то поменять. Но, к сожалению, именно этот пункт мы читаем иначе, чем во Франции, Германии, США или России.
Анастасия Багалика: Этот формат может быть более публичным?
Сергей Рахманин: Минск был достаточно прозрачным форматом, но он себя исчерпал. Реализовать это соглашение невозможно в принципе, но все стороны воспринимали договоренности как ловушку для оппонента. Для нас ловушка оказалась более глубокой.
Кроме того, все временные привязки уже давно прошли. Если до лета не будет выборов — минский формат будет похоронен. Возникнет новый вариант переговоров, или же ситуация превратится в болото.
Ирина Соломко: Насколько болезненным будет переход к новому формату?
Сергей Рахманин: В существующем формате мы еще можем попытаться добиться освобождения всех пленных. Возможно договориться о более или менее длительном прекращении огня, которое всегда очень зыбкое. Любые другие договоренности — невозможны.
Существует три варианта решения проблемы Минских договоренностей.
Первый — Киев соглашается на проведение выборов, но стратегически это будет колоссальная ошибка, договоренности все равно будут разорваны.
Второй вариант — стороны не договариваются, Минский процесс прекращается, ситуация замораживается для поиска нового варианта решения проблемы.
И третий вариант — признать, что территория оккупирована, сейчас нет возможности ее вернуть. Тогда надо начать разработку длинного плана по возвращении неподконтрольных территорий. В этой ситуации мы берем инициативу на себя.
Ирина Соломко: От кого зависит решение по проведению выборов на Донбассе?
Сергей Рахманин: Политическая воля принадлежит президенту. Но он превысил полномочия, пообещав изменить Конституцию.
Анастасия Багалика: Как возможно убедить парламент?
Сергей Рахманин: Это уже удалось дважды: во время голосований по изменению в Конституцию и особенном статусе оккупированных территорий. Но сейчас конфликтность внутри парламента острее, социальное напряжение выше, переубедить парламент будет сложнее. Именно поэтому президент тянет с принятием решения, у него нет четкого плана.
У нас же есть несколько вариантов: военный и дипломатический, но они себя не оправдали. Третий вариант — признать территории оккупированными, называть вещи своими именами и начать разрабатывать план по возвращению Донбасса. В этот процесс должны быть вовлечены все: и президент, и Верховная Рада, Совет национальной безопасности, Институт стратегических исследований, Генштаб.