Громадське радио
Говорить об этом хотелось бы, не оправдывая ситуацию тем, что у нас война и что все наши герои святые. Хотелось бы больше говорить о том, как работает наше законодательство, система превентивных мер и почему эти проблемы не решаются юридическим путем. Пострадавшие не подают заявления о насилии. Иногда некому их подавать, иногда это большая стигма. Ни одна женщина, особенно, если это касается военных, не может быть уверенной, что ее обращение будет рассмотрено в должной степени, что она будет находиться в безопасности и на нее не будут оказывать давление, а также, что она сможет увидеть реальное решение своей проблемы юридическим путем, — говорит Нина Потарская.
Анастасия Багалика: Мы поговорим о секс-работе в зоне АТО, но в ракурсе, который касается несовершеннолетних.
Нина Потарская: Резонанс вызвала статья, в которой давала комментарий и я. Но там есть ряд неточностей. В статье это называется секс-работой детей, хотя за это есть определенная статья и это не секс-работа: либо ст.155 (педофилия), либо ст.154 (принуждение к сексу).
Все, что происходит относительно этой темы, уже давно озвучивается разными волонтерами, мне передают некоторые данные, которые я включала в отчеты. И здесь мы касаемся сразу нескольких вопросов, связанных и с тем, что происходит в «серой зоне», в зоне АТО, как себя ведут военные, поскольку, эта статья вызвала массу обсуждений среди волонтеров, которые помогают военным, и они отказываются верить, что такие факты могут быть.
Я не скажу, что это массовые явление. Но такие случаи есть. Важно начать говорить на эту тему и понять, кто бы мог повлиять на разрешение этой ситуации.
Во время войны и конфликта многие проблемы, которые есть в обществе, происходят в утрированном виде и обостряются самой обстановкой, которая там складывается.
Ирина Ромалийская: Мы говорим, что девочки из интернатов Донецкой области часто вступают в половую связь с военными: то ли по принуждению, то ли за деньги, не исключаю случаев, что по взаимному согласию и по любви, однако это все равно несовершеннолетние. Были ли расследования по этому поводу?
Нина Потарская: Пока нет свидетельств, заявлений, материальных доказательств, никто не может проводить расследования. В упоминаемой статье изначально не в том направлении разворачивалась дискуссия, речь шла не о том, что нам бы ратифицировать Стамбульскую конвенцию и поговорить немного о домашнем насилии, об изнасилованиях и домогательствах, улучшить процедуру подач заявлений пострадавших от насилия. Почему-то речь пошла таким образом, что бедные дети, лишенные родительской опеки, ищут любви и денег у военных. Это не совсем корректное преподнесение ситуации.
В этой ситуации есть определенные проблемные точки, о которых стоит говорить. Одна из которых — экономическая. Речь не идет о проблемах голода, ведь гуманитарные организации в достаточной мере обеспечивают население пайками. Тем не менее, военные, которые стоят в городах в непосредственной близости к местному населению, получают зарплаты значительно выше.
Второй вариант — местное население устало от того, что там происходит, многие молодые девушки, женщины стремятся завести отношения с военными: либо уехать, либо потому, что молодость и любовь. Также были кейсы, связанные с тем, что родители сами мотивировали своих детей зарабатывать таким образом. И речь идет не только об интернатах.
Но говорить об этом хотелось бы, не оправдывая ситуацию тем, что у нас война, что все наши герои святые. Хотелось бы больше говорить о том, как работает наше законодательство, система превентивных мер в таких ситуациях и почему эти проблемы не решаются юридическим путем. Пострадавшие не подают заявления о насилии. Иногда некому их подавать, иногда это большая стигма, никто не будет признаваться в такой процедуре, которая сейчас существует. Ни одна женщина, особенно, если это касается военных, не может быть уверенной, что ее обращение будет рассмотрено в должной степени, что она будет находиться в безопасности и на нее не будут оказывать давление, а также, что она сможет увидеть реальное решение своей проблемы юридическим путем.
Анастасия Багалика: Еще вопрос в том, считают ли они сами это насилием. Женщины часто воспринимают происходящее как определенную общественную норму.
Нина Потарская: У нас после случая с Оксаной Макар поднялось много пластов этой проблемы. Речь шла и о том, какие отношения выстраиваются в молодежной среде. Еще один пласт вопросов, связанный с сексуальным образованием. Мужчины и женщины, получившие сексуальное образование на порнографических роликах, теряют свою резистентность относительно насилия и того, каким образом могут происходить сексуальные отношения. Не секрет, что дети в интернатах или из неблагополучных семей, лишенные опеки, попадают в эту группу риска.
Анастасия Багалика: Какие ваши предположения о том, что происходит на неподконтрольной территории?
Нина Потарская: По данным, которые я собираю, больших отличий нет. Нахождение военного контингента вблизи цивильного населения несет целый ряд проблемных вопросов. В том числе, насилие. Насилие может быть разным. Это может быть сексуальное насилие, насильственный отъем и уничтожение собственности.
Поскольку проблема сейчас стоит в документации, очень тяжело считать эти случаи. Если есть данные, тяжело добиваться того, чтобы люди обращались в милицию, полицию. Кейсы, которые есть у меня, — порядка 10 эпизодов по сексуальному насилию, в котором участвовали военные. Это либо прямые пересказы или пересказы тех, кто в близких отношениях с потерпевшими. Только одна женщина подавала заявление, но под давлением она его потом забрала. И я бы больше хотела говорить об этой проблеме. Это ключевой момент, который не дает получить в статистике полную ситуацию, не происходят расследования.
Анастасия Багалика: Какие факторы могут способствовать тому, что женщины будут подавать заявления, чувствовать себя в безопасности.
Нина Потарская: Для начала можно говорить о том, какие выносятся судебные решения. Мы в прошлом году обсуждали случай, когда молодой человек, бывший участник АТО, изнасиловал девушку 16-ти лет, она подала заявление, но решение суда было удивительным: в оправдательную часть включили то, что этот человек — участник АТО, и это уже проблемное место для рассмотрений дел такого характера.
Участие в АТО не может быть оправданием либо смягчающим обстоятельством тех преступлений по отношению к гражданскому населению, которые совершают военные. Судья вынес достаточно странный приговор. Если я не ошибаюсь, около 3 000 гривен материальной компенсации родителям девушки и два года условно. По итогу такого решения сложно предположить, что другие женщины, которые пережили насилие, смогут думать о своей безопасности и о том, что насильник понесет заслуженное наказание.