"Громадське радіо"
Лариса Самсонова: Сейчас нам удалось поднять тему инклюзивного образования, чтобы она стала понятна общественности, для обычного человека, который живет, и никогда с этой темой не сталкивался. Вот поэтому, наверное, вообразить, что такое вообще возможно в нашей стране очень тяжело. Потому что все, что в нашем государстве происходило, подвергалось очень жесткой регуляции, то есть, на каждый шаг должен быть документ – как принимать ребенка в обычную школу, как не принимать ребенка. Это закрывали медико-психолого-педагогические комиссии, которые остались из советского времени, и обслуживали, по сути, интернатную систему.
Очень радостно, что сейчас стоит закон об образовании и, конечно, мы, когда услышали, что будет приниматься новый закон, общественные организации объединились, даже имея противоречивые мнения. Тут мы были едины в том, чтобы вмешаться, и здесь нужно поставить ситуацию так, чтобы инклюзия была в приоритете
Наталья Соколенко: Какие ваши предложения в изменениях законодательства?
Лариса Самсонова: Мы боролись за каждую строчку, за каждое слово. Но главные статьи, которые там есть, пока остаются неизмененными, но нам пообещали в парламентских слушаниях, которые были недавно, что эти статьи уберут из закона. Это статьи 17 и 18. Одна из статей говорит о том, что ребенку с ограниченными возможностями разрешается учиться в обычном классе, если он не нарушает права других детей на образование.
Ирина Ромалийская: По каким критериям будут судить, нарушает или не нарушает. И кто будет судить?
Лариса Самсонова: Может быть, элементарно, какие-то родители не согласятся. Как у нас говорят: «наши дети не могут на это смотреть, их психика страдает».
Ирина Ромалийская: А страдает психика?
Лариса Самсонова: Знаете, это такие мифы, которые нужно сразу развеивать. Если дети с раннего детства находятся в одной среде, то ничего необычного в том, что они растут вместе, нет. Если дети долго не видели друг друга и не видели, что мир этот разнообразен, что есть разные люди, что есть кто-то без руки или ноги, а кто-то плохо говорит, то тогда, конечно, появление такого человека в классе вызывает шок первоначально. Я хочу сказать, что вот наша организация – она проводила много раз эксперименты, и последний, который был реализован, как бы расширял пределы нормальности. В рамках этого проекта мы сняли документальный фильм. И в школу киевскую, 168-ую, которая находится на Оболони, где работают интузиасты. … Кстати, у этой школы тоже интересная история, потому что доступность помогал сделать американский военно-морской флот.
Наталья Соколенко: Расскажите, а что значит доступность?
Лариса Самсонова: Это доступная среда для любого человека. Может он ходить или нет. То есть, там меньше всего барьеров. И когда мы сняли фильм, и его разрешили показать в десяти школах Киева, мы увидели реакцию детей – они вообще не поняли, о ком фильм. Они говорили о ком угодно – об Украине, потому что там звучали патриотичные стихи. И только одна девочка из 280 человек сказала, что фильм про инвалидов, потому как она с ними сталкивалась.
Ирина Ромалийская: Что это доказывает? Какие выводы из этого можно сделать?
Лариса Самсонова: Это по мере взросления человеку навязывают стереотипы и мнения. Естественно, когда навязывают, то формируется и общее, коллективное мнение.
Наталья Соколенко: Давайте вернемся к теме о доступности, о том, что военно-морской флот США помогал материально обеспечить 168 школу в городе Киеве. Я так понимаю, речь идет о лифте?
Лариса Самсонова: Там были не только лифты. В этой школе были обустроены вспомогательные комнаты. Уборные комнаты, например. Ребенку в коляске тяжело сходить в обычный туалет. Вроде и бытовая тема, но без нее тоже не куда. В этой школе помогли сделать уборные, они стали доступными для детей с ограниченными возможностями. И в этой школе учились 65 детей с поражением центральной нервной системы.
Наталья Соколенко: А что делать остальным школам? Как-то учтены эти потребности в новом законе и бюджете на 2016 год? И какие ваши предложения для того, чтобы по закону об образовании все дети имели право не оставаться в четырех стенах, а видеть мир и общаться со своим сверстниками?
Лариса Самсонова: Скажу, что нужно все делать постепенно. Но есть ключевые моменты, которые точно нужно сделать сразу в нескольких направлениях. Например, самый основной момент – это обучение учителей. Если каждого учителя в университете будут готовить к тому, что в его класс могут привести ребенка с ограниченными возможностями, тогда для учителя не будет никакого шока при появлении такого ребенка. Кроме того, обязательно нужно адаптировать программу. Не всем одинаково подходят все подходы, поэтому должны быть вспомогательные способы, и озвучивать эти программы должны ассистенты учителей. То есть, в бюджете должны быть внесены средства на ассистентов.
Наталья Соколенко: А это нужно решать на уровне государственного бюджета или местного?
Лариса Самсонова: Я хочу сказать, что положительные примеры уже есть. Вот мои коллеги из Днепропетровска о таких моментах уже рассказывают. Они нанимают дополнительных логопедов в школу. Это лучше, чем отправлять ребенка в интернат. Но это не системно. Пока местные бюджеты даже не понимают, какая ответственность на них ложится, и поэтому они еще не привыкшие содержать все. Вот из областных бюджетов финансируются специальные школы – это школы, где дети и живут, и учатся, но я думаю, то пройдет какое-то время, и он ощутят на себе всю нагрузку. Тогда они будут задумываться о том, как экономичнее это все воплотить.
Наталья Соколенко: Мы поговорили о школах, но не сказали о детских садиках…
Лариса Самсонова: Новый закон о дошкольном образовании говорит о том, что в нашей стране обязательно для всех дошкольное образование. Благодаря тому, что такая поправка была недавно принята начала открываться группы в детских садах, но это то, что касается столицы.
Наталья Соколенко: Если у наших родителей-слушателей есть такая потребность, чтобы ребенок ходил в детский садик, то какие действия нужно сделать? Что по силам родителям?
Лариса Самсонова: Убедить директора садика, воспитателя, медико-психолого-педагогическую комиссию, чтобы их приняли в группу. Но я могу сказать, что доброта в регионах более распространена, чем в больших городах. Если в регионе есть только один садик, то нужно говорить с местной власть и убеждать, что такое решение неизбежно. А местная власть может показать пример всей стране, что инклюзия начинается именно с них.
Наталья Соколенко: А что обычным детям дает присутствие в классе ребенка с особенными потребностями?
Лариса Самсонова: Эти дети точно станут добрее. Они станут относиться к другому человеку толерантнее. А это больше плюс, чем минус.