В третью годовщину начала Евромайдана вспоминаем, как акции протеста начинались в Донецке и Луганске. В нашей студии активист донецкого Евромайдана, доброволец ВСУ, журналист Максим Касьянов, журналистка «Громадського радио», переселенка из Луганска Валентина Троян. На телефонной связи журналистка, переселенка из Донецка Татьяна Заровная.
Татьяна Трощинская: 21 ноября 2013 года в Донецке — как вы запомнили этот день?
Максим Касьянов: Евромайдан в Донецке действительно начался 21 ноября, без пятнадцати двенадцать ночи. На нем было буквально пять человек, но на следующий день уже было двадцать, и уже за три-четыре дня больше сотни. Это люди, которые сказали, что им европейские ценности ближе, чем донецкие понятия. На Майдане в Донецке собирались люди, которые были против понятий, а за цивилизацию. Это был цивилизационный выбор.
Андрей Куликов: А где был Евромайдан в Донецке?
Максим Касьянов: Когда мы вышли первый раз, была выбрана локация возле памятника Шевченко, возле Донецкой облдержадминистрации. Это центральная улица Артема, очень оживленная. Локация была очень удачно подобрана.
Андрей Куликов: Евромайдан в Донецке стихийно собрался, как вы попали?
Максим Касьянов: Абсолютно стихийно. Я увидел сообщение моего товарища вконтакте «в Киеве проходит акция. Я сейчас возьму плакат, сяду на велосипед и приеду к памятнику». Я в тот момент был специальным корреспондентом одного издания и поехал просто зафиксировать этот факт, посмотреть кто пришел. То есть первый день я пришел как журналист, это был исключительно профессиональный интерес. Я начал выкладывать фото в фейсбуке, описывать события. Уже в следующие дни подтянулись другие коллеги. Думаю, что если бы не донецкие журналисты, то Евромайдан в Донецке очень быстро закончился бы.
Я уверен, что Евромайдан в Донецке стал бы еще больше. Но прирост людей остановился, когда начали появляться политические партии и заявлять, что они хозяева Майдана. Это были партия Свобода, БЮТ, потом появился УДАР.
Татьяна Трощинская: Вы как-то обсуждали первые цели Евромайдана? Почему собрались?
Максим Касьянов: Когда мой товарищ вышел, он написал на плакате «Я не хочу жить по понятиям, меня не устраивает кумовство». Мне кажется, что дончане лучше всех понимали, что такое бандитский регион, потому что больше всего сталкивались с этим. И выступали против бандитизма, кумовства, беспредела. То есть дончане выходили против беспредела.
Андрей Куликов: Насколько у вас была координация между Донецком, Луганском, Мариуполем и другими городами?
Максим Касьянов: В первую неделю действительно начали приезжать люди из области. Во вторую неделю, я помню, уже приезжали из Краматорска, Славянска, Мариуполя, Покровска. Приезжали и говорили «ребята, классно, мы тоже хотим у себя, помогите». Но поскольку у нас не было ресурсов, мы могли только приехать и помочь начать. И, действительно, в некоторых городах удалось запустить Евромайданы.
Татьяна Трощинская: Как для вас начинался Евромайдан?
Татьяна Заровная: Я сначала приходила на донецкий Евромайдан как журналист, делала репортажи. Потом мы заметили титушек, установили, кто эти люди, с кем они связаны. Там был такой Армен Горловский, который отвечал за это. Потом начались нападения, избиения, и я уже постепенно стала активистом.
Мне друзья просто звонили и говорили, что появляются какие-то непонятные люди. Я уже приходила, снимала этих титушек, надеясь, что таким образом их можно будет потом идентифицировать, отпугнуть этим. Меня физически выталкивали, я писала заявление в правоохранительные органы.
Андрей Куликов: Пока был луганский Евромайдан — что и кого вы там видели?
Валентина Троян: Было не очень много людей, были украинские флаги. Там были мои знакомые, которые сейчас уже в Киеве, волонтеры. До поры, до времени это были мирные, неагрессивные акции. А потом на них напали титушки и избили.
Рядом свои митинги проводили представители Антимайдана, нас разделяла проезжая часть.
Андрей Куликов: Как в Луганске относились к тем людям, которые вышли на Евромайдан?
Валентина Троян: По-разному. Например, я делала материал о швейной фабрике Gloria Jeans — это российское предприятие. Люди были обеспокоены происходящим в Киеве, потому что боялись, что эти ведет к разрыву отношений с Россией. Стахановский вагоностроительный завод — тот же посыл. И, наверное, такое предприятие было не одно. Люди боялись разрыва экономических отношений с Россией, боялись, что мы отдалимся, что Донбасс загнется от того, что все станет.