В Белорусси нет власти — там есть Лукашенко, — доктор Щигельский

Андрей Куликов: У вас была возможность осмотреть президента лично?

Дмитрий Щигельский: На самом деле, диагноз ставил не я. Я специализировался на психиатрии со второго курса, нас много и основательно учили. Это было еще до выборов. На одном из занятий к нам пришел доцент, и спросил наше мнение о психическом здоровье кандидатов в президенты. Все несколько привяли, никто не ожидал такого вопроса.

Он сказал, что вот есть Александр Лукашенко, он, скорее всего, станет президентом. Он обосновал диагноз, сказал, что он психопат, что это тот же тип личности, что и Гитлер и Сталин, и что он, возможно, выведет Белоруссию из кризиса.

Далее этот вопрос обсуждался с несколькими десятками врачей. Я систематизировал и обобщил все данные. Использовалось для оценки около 200 часов исходников видеоматериалов.

Я даже не очень хотел публиковаться, но просочилась информация, что такая работа есть, мне пришлось бежать.

Татьяна Трощинская: Эти материалы достаточны для формирования достоверного мнения?

Дмитрий Щигельский: Да. Даже для экспертизы. Есть посмертная медико-психиатрическая экспертиза, которая применяется в вопросах вменяемости.

Татьяна Трощинская: Какая связь между этим диагнозом и возможностью вывести страну из кризиса?

Дмитрий Щигельский: Психопатия — это особенности личности, которые откладывают тотальный отпечаток на всю ее жизнь. Один из диагностических критериев это то, что психопат во всех сферах своей жизни ведет себя в следствии с особенностями своей личности. Это подозрительность, злопамятность, настороженность, особый склад мышления. Часто это уверенность в своей правоте, умение чувствовать аудиторию. Он верит в то, что он говорит в определенный момент, а через 15 минут может говорить противоположное. Я думаю, что он даже детектор лжи пройдет.

Политикам это часто дает преимущество в карьере.

Татьяна Трощинская: А стоит ли говорить о рисках? В бытовом сознании, если все стабильно, то пусть будет человек у власти.

Дмитрий Щигельский: Помощь от России составляет около 10 миллиардов долларов в год безвозвратно. Представьте, с учетом разницы населения, что Украина получает 50 миллиардов в год просто так. Я думаю, что у вас тоже будет стабильность.

Татьяна Трощинская: Вы сейчас в зоне АТО как доктор-доброволец? Или тут другая история?

Дмитрий Щигельский: Есть организация «Перший добровільний медичний шпиталь». К 2015 году сложилось так, что любой белорусский националист должен был побывать на Донбассе. Пришлось ехать. В мои 44 года и стажем курильщика, бегать по зеленке — это быть мишенью. Когда я приехал, выяснилось, что нет психиатров. Нас с украинским коллегой перекинули в 65-й мобильный госпиталь.

В общей сложности, я там был 5 месяцев. Сейчас решается, что будет дальше, даст ли фонд деньги на финансирование этой программы.

Андрей Куликов: Что самое важное вы хотите сейчас сказать тем, кто слушает нас на Донбассе?

Дмитрий Щигельский: Самое важное — это то, что на Донбассе нужно оказывать и поднимать медицину.

Для того, чтобы все население стало проукраинским, нужно поднимать медицину и образование.

Нужно не боятся обращаться за медицинской помощью, в том числе, и за психиатрической. Эти проблемы хорошо решаются. В Украине есть хорошие специалисты. Часто проблема в том, что люди боятся идти к психиатру. Осталась боязнь карательной психиатрии.

Если общество осознает необходимость и возможность реабилитации, то возможен абсолютно другой исход. Не обязательно, что те, кто вернутся из АТО, сопьются или скурятся.

Татьяна Трощинская: Но может быть такое, что мы не будем знать, что говорить людям, которые возвращаются из АТО?

Дмитрий Щигельский: Это имеет под собой почву.

Врачи из ВСУ мне сказали, что первое, что приходит в голову, в которой есть мысли, на войне — это пуля. Война накладывает определенные требования к личности: это жесткость, быстрое принятие решений, необходимость преодолевать инстинкт самосохранения, самоуверенность, максимализм.

В мирной жизни эти качества сохраняются, и человеку трудно адаптироваться. Нужно это понимать. Этим должны заниматься волонтерские организации, государство.

Татьяна Трощинская: Насколько масштабная проблема алкоголизации?

Дмитрий Щигельский: Все зависит от батальона.

Добровольцы и призывные — это разные категории. У добровольцев психические расстройства встречаются гораздо реже. Особенно, призывы последних волн очень плохи. Зависит от батальона, командира.