Татьяна Курманова: Долго вы там были?
Александр Хоменко: На самом деле очень долго.
Татьяна Курманова: Вспомним, что вы уже неоднократно ездили на суд по Надежде Савченко.
Александр Хоменко: Я второй раз ездил. Первый раз был в сентябре. Там тоже у нас возникли проблемы с пересечением границы.
Татьяна Курманова: Были об этом сообщения и новости. Писали, что вы были на допросе и вам вызывали консула.
Александр Хоменко: Да, мы созванивались с консулом, потому что непонятно было: проедем мы или нет. Второй раз мы вызывали адвоката — это было уже в Донецке. Нас остановили на улице и потребовали документы. Мы показали паспорта, миграционные карты. Они усомнились в их подлинности и запросили экспертизу.
Анастасия Багалика: Я так понимаю, что сложно украинским журналистам приехать в Россию, и там легально снимать?
Александр Хоменко: Как выяснилось, да. Скорей всего, это делается для того, чтобы мы в следующий раз подумали перед поездкой. У меня других объяснений нет.
Анастасия Багалика: Вы в Донецке Ростовской области, были не впервые? Как вы считаете, ситуация как-то меняется?
Александр Хоменко: Говорить о каких-то решениях мало, потому что, если я не ошибаюсь, с этой недели адвокаты должны приглашать своих свидетелей. В суде было продемонстрировано видео с камеры оператора, который остался в живых, без звука. А все те эксперты, которые ссылались на то, что Савченко могла корректировать огонь, говорят, что, судя по свисту взрывов, это могла делать она. Звука не было, в суде никто не услышал. Все, что пытаются делать адвокаты — отклоняется.
Татьяна Курманова: Вам строят разные преграды, чтобы отбить желание ездить на судебные заседания?
Александр Хоменко: Очень похоже на это. На процессе я не пересекался ни с одним каналом: ни с российским, ни с украинским.
Ехать хочется, потому что надо работать, постоянно быть там. Консулы говорят, что когда присутствует пресса, они как-то напрягаются. А сталкиваться с российской системой проезда не очень хочется.