«Громадське радіо»
Ярослав Бендерук: Когда мы приехали в Екатеринбург на фестиваль, я одному из музыкантов, кажется «Белому острову», сказал, что если бы мы были из Западной Украины, то точно бы не приехали на этот фестиваль. Но мы ведь с Восточной Украины. И наш регион всегда тянулся к России. Там всегда жили русские и украинцы. Мы, невзирая на всю политическую ситуацию, решили, что нужно ехать. Так как нам с россиянами делить нечего. Это политика. Эту войну не люди начали. Людям просто дали оружие.
Борис Иванов: Вопрос в том, кто дал? Оружие людям дали российские налогоплательщики, которые воюют на твоей малой Родине, оружие, которое поставлено из России, и в этом нет никаких сомнений.
Ярослав Бендерук: И многие рокеры это понимают в России. Я считаю, что это продвинутая часть России, так как рок-культура проходила на хорошем уровне и в царя-батюшку уже многие не верят и не доверяют. Поэтому был такой наш позыв исключительно музыкальный, ну и все равно эта война когда-нибудь закончится, а нам все равно жить вместе и общаться.
Нам тяжело было играть, и лично мне, когда я сидел за барабанами. Нас хватило только на то, чтоб подарить футболку с украинской символикой организаторам фестиваля.
Борис Иванов: И как они восприняли такой подарок?
Ярослав Бендерук: Дело в том, что даже не все каналы показали, что вообще группа из Украины была. Показало четыре местных канала.
Мне кажется, что музыканты должны быть вне политики, несмотря на то, что есть люди, которые поддерживают сепаратизм и приезжают с концертами, но это уже другой вопрос. Мы приехали туда как граждане Украины и как выходцы из Донбасса.
Борис Иванов: Вас представляли как группу из Киева?
Ярослав Бендерук: К нам подошли и спросили: «Ребята, что бы вы хотели, чтобы мы о вас сказали?». Мы ответили: «Скажите о нас то, что вы считаете нужным». И они назвали нас посланцами мира. Мы вместо трех песен сыграли 4.
К чему я веду. Говорить о политике даже опытному журналисту очень тяжело. Там сам черт ногу сломает, когда попробует разобраться. Что? Мне тете морду бить только из-за того, что я из Украины? Моя тетя приехала из Барнаула, чтобы повидаться со мной в Екатеринбург на концерт. У нас у половины Украины родственники в России. Они что ли войну начали с родственникам? Нет. Это политики не могут договориться. Почему тогда люди должны выгребать?
Борис Иванов: Может люди не понимали, что их используют?
Ярослав Бендерук: Там как раз есть люди, которые понимают, что их используют. Мы в неформальной обстановке поговорили с некоторыми ребятами. Так вот, у некоторых работы нет. Несмотря на то, что парень из промышленного края, он тоже вынужден куда-то ехать. Говорят, что кризис почувствовали еще осенью. Признаются, что не понимают вообще, что происходит. Вот мы понимаем, что что-то не то вообще. И они тоже очень хотят в этом всем разобраться. И у меня, например, много вопросов к правительству и к происходящей ситуации.
Борис Иванов: То есть ты говоришь, что у многих меняется отношение к этой войне?
Ярослав Бендерук: Безусловно. Кто на войну поехал? Оттуда же тоже на войну поехали денег заработать. Идейных людей там практически не воюет.
Наталья Соколенко: Тяжело было вообще выступать на фестивале?
Ярослав Бендерук: Тяжело. Некоторые кричали: «Пойте на русском». Мы первую песню спели «Слова Ліни Костенко». И во время исполнения нам стали кричать про русский язык. Далее мы спели три песни уже на русском. Мне кажется, что они даже песню на украинском не совсем поняли, хотя в местной прессе кое-где написали, что мы пели именно на украинском.
Некоторая пресса нас проигнорировала. Мне кажется, что им намного легче находить точки конфронтации и продолжать подбивать людей воевать, чем находить точки соприкосновения. Думаю, нас сталкивают лбами, это в чьих-то интересах.
Борис Иванов: Мне кажется состояние «Понять и простить». Ведь это тоже сложно после всего, что произошло. Я не говорю о родственниках, я в целом о ситуации.
Ярослав Бендерук: Я сужаю круг сильнее. Вот у меня тетя, и у нас с ней есть какое-то непонимание, вот как общаться? Мы с ней сошлись в одном, что нас просто используют, хотят сделать врагами друг другу. Кому-то очень весело, что все происходит именно так, а не иначе.
Наталья Соколенко: Она согласилась с такой позицией?
Ярослав Бендерук: Да. Там у них сейчас у самих не мёд. А почему родственники должны прерывать кровные отношения из-за того, что нас разводят? Вот мы жили, жили, было все нормально. А тут такое количество смертей уже. Я объездил всю Западную Украину, там в каждом селе по 2-4 молодых парня уже умерло.
Борис Иванов: Ярослав, если Вам вновь поступит предложение выступить в России. Вы поедите?
Ярослав Бендерук: Мы подумаем, скорее всего – да. Нам нечего терять. Мы на музыке не зарабатываем. У нас нет никакого стабильного концертного графика. У нас если есть один концерт в год, то это уже счастье. На этот «Старый Новый рок» мы подавали заявку еще в 2008 году. И нас тогда отобрали. До всех этих событий на Донбассе. Скажу, что рокерам из России, которые был на фестивали, было приятно, что мы приехали.
Наталья Соколенко: А в чем это выражалось?
Ярослав Бендерук: В начале на нас смотрели как на инопланетян. А потом сказали, что по нам чувствуется, что мы из Европы приехали.
Я знаете, сколько живу, я до сих пор ассимилируюсь. Потому что Донбасс – это дело тонкое. И я не понимаю своих земляков, которые резко стали патриотами. Я вышиванку не могу себе купить по этому поводу. И ладно бы на меня наговаривала ребята из Западной Украины, но когда бучу в фейсбуке поднимают свои… со Стаханова. Это странно.