«Громадське радио»
Далеко ли до финала в ее деле, ведется ли следствие сейчас и когда суд начнет рассматривать дело по сути? В студии «Громадського радио» — россиянка Анастасия Леонова, которую СБУ обвинило в терроризме, и правозащитница «Евромайдан SOS» Александра Романцова.
Григорий Пырлик: Сейчас дело уже в суде?
Анастасия Леонова: Да. Дело в суде с октября. Досудебное расследование закрыли в конце лета. Сначала нас пинали из суда в суд, не могли определить подсудность. Оболонский суд от нас отказался. Нас дважды отправляли в Голосеевский. В Оболоне не было присяжных, а в Голосеевском суде не было достаточного количества судей, чтобы рассматривать такое сложное дело. В итоге мы остались в Голосеевском суде. С октября мы не сдвинулись ни на йоту. Раз в месяц мы собираемся, но у нас никогда нет потерпевших. Они назначены прокуратурой, но прокуратура не следит за тем, чтобы они приходили в суд. Без потерпевших мы не можем начинать, потому что даже если мы выиграем суд, это может быть причиной для отмены приговора.
Григорий Пырлик: Присяжные в Украине назначаются только тогда, когда по делу грозит высшая мера наказания, то есть пожизненное заключение. Кому из группы угрожает эта мера?
Анастасия Леонова: У нас в группе есть двое граждан Украины, которым угрожает пожизненное лишение свободы.
Григорий Пырлик: Что им вменяют?
Анастасия Леонова: Способствования убийству сотрудника при исполнении.
Григорий Пырлик: Вы уже владеете украинским языком?
Анастасия Леонова: Да, в юридической терминологии. Потому что мне никогда ничего не переводили. У нас есть право на перевод, но нам его не предоставляют.
Александра Романцова: Самые большие и самые частые нарушения происходят именно с предоставлением максимально понятной информации. Когда Анастасия еще была под стражей, переводчики, которые сидели рядом, ничего не переводили. Переводчица появилась только на четвертом заседании. Она подтвердила, что подписала пустой бланк, на который потом напечатали перевод.
Анастасия Леонова: Речь идет о переводе обвинительного акта. То есть той бумаги, по которой нас и будут судить.
Александра Романцова: Если говорить о серьезных процессуальных нарушениях, которые можно будет далее оспаривать в ЕСПЧ, то это будет одно из самых ярких нарушений в процедуре предоставления справедливого суда.
Григорий Пырлик: Сколько человек состоит в группе, по версии следствия? В чем их обвиняют?
Александра Романцова: Им пытаются вменять определенные вещи, так как никто из них не согласился с тем, что они что-то из этого совершили. Группа состоит из 6 человек. По версии СБУ, шестым человеком является Анастасия Леонова, которая ранее не была знакома ни с одним из ныне присутствующих в группе.
Анастасия Леонова: Это супруги Кукель, гражданка России Шевелева, гражданин России Пятаков, я и гражданин Украины Вишневецкий, который сейчас находится в Харькове. Он — именно тот, кто хоть что-то совершил. Это была попытка броска гранаты в магазин ROSHEN в ночное время. Там была повреждена витрина. Даже при минимальных юридических знаниях я понимаю, что это может быть квалифицировано как хулиганство, но не как теракт.
Александра Романцова: Всех этих людей объединяет то, что они были знакомы с Лесником. Если у четы Кукель он жил, а Шевелева и Пятаков находились под его началом в рамках ДУКа, то Анастасия с Лесником была знакома по двум звонкам. Эти звонки полностью расшифрованы.
Анастасия Леонова: Эксперт во время лингвистической экспертизы не смогла доказать, что это был мой голос.
Анастасия Багалика: Это был ваш голос?
Анастасия Леонова: Сейчас я не знаю. Прошло уже больше года.
Александра Романцова: Обвинение говорит о подготовке какого-то теракта. Но каким образом он готовился, не доказано.
Анастасия Леонова: В материалах дела сказано: «Неустановленным способом в неустановленном месте в неустановленное время». Но речь идет именно об этих лицах.
Анастасия Багалика: Какая еще связь между всеми вами есть, кроме знакомства с Лесником?
Анастасия Леонова: Никакой.
Анастасия Багалика: А по версии следствия?
Анастасия Леонова: Следствие это подтверждает.
Александра Романцова: СБУ утверждает, что Анастасию планировали использовать.
3-4 фотографии Насти из Instagram, на которых изображены ноги в песке возле Азовского моря, были названы следствием шпионскими фотографиями.
Григории Пырлик: Есть ли у вас сейчас какая-то мера пресечения?
Анастасия Леонова: Нет. По моей статье может быть только одна мера пресечения — содержание под стражей. Или отсутствие меры пресечения вообще. На данный момент я де-юре являюсь абсолютно свободным человеком. Де-факто прокурор мне до сих пор не хочет возвращать документы. То есть я лишена всех гражданских прав — я не могу ни вещь в магазин вернуть, ни купить билет куда-то.
Григории Пырлик: Тем не менее, вы недавно ездили в Днепр.
Анастасия Леонова: У меня есть справка об освобождении.
Александра Романцова: Анастасия в связи с этим фактом подала жалобу в суд. Во второй раз в здание суда ее не захотели впускать, мотивируя это отсутствием у нее паспорта.
Кроме того, Настя вошла в процедуру по запросу о предоставлении убежища. То есть у нее есть документ о том, что она находится в миграционной процедуре.
Мы можем констатировать ужасающую попытку затянуть этот процесс. Рассмотрение этого дела как бы есть, но оно не движется уже полгода.
Анастасия Леонова: Также мне инкриминируют статью № 263. Это хранение, перевозка, переноска, продажа оружия. Но в фабулу статьи не входит то, что инкриминируют лично мне. По словам следствия, я дала согласие на то, чтобы они хранили оружие, но при этом следствием было установлено, что с этими людьми я не была знакома. Эту статью нельзя «пришить» при всем желании.
Григорий Пырлик: У вас при обыске нашли оружие?
Александра Романцова: Нет. Оружие было найдено в жилье супругов Кукель. Но при этом следствием было установлено, что Настя никогда там не была.
Ладно, допустим, что все остальные — это люди, которые были на востоке Украины. Настя — сомелье из Киева. Каким образом она была включена в эту группу, мы так и не поняли.
Анастасия Леонова: Я никогда там не была. Я была санинструктором в частях, но это были небоевые части.
Анастасия Багалика: Вы уже не занимаетесь инструктированием?
Анастасия Леонова: Нет. Я никогда больше не надену военную форму.
Александра Романцова: На момент ареста Настя не занималась этим уже 4 месяца.
Григорий Пырлик: Когда будет следующие предварительное заседание?
Анастасия Леонова: 15 марта в Голосеевском суде. Мы надеемся на какое-то действие с их стороны. Кажется, что дело должно сдвинуться с мертвой точки. У нас под стражей остался только один человек. Четверо ходят без меры пресечения вообще, из них двоим грозит пожизненное, а двоим — от 8 до 15 лет лишения свободы. Прокурор не очень охотно посещает эти заседания. Там были какие-то заместители. Наконец-то заседания стал посещать переводчик. Хотя мы уже готовы отказаться от услуг переводчика, потому что это реально фарс.
Анастасия Багалика: Насколько я понимаю, следствие к вам охладело? В прошлом году об этом деле говорили. Что изменилось?
Александра Романцова: Они очень долго пугали тем, что у них есть какой-то свидетель, который докажет, что Анастасия была в этой группе. А потом тишина. То ли они не достали этого свидетеля, то ли еще что-то. Мы то понимали, что такого свидетеля не существует, потому что у Насти нет никакой связи с Лесником.
Когда досудебное следствие закончилось и с материалами дела начали ознакамливаться адвокаты и обвиняемые, оказалось, что там безумное количество вещей без протоколов или с протоколом, но не переведенным. Дело, с которым Анастасия, как гражданка России, должна быть ознакомлена на русском языке, ей никто не перевел. Все переводы, которые предоставляются, делаются через Google Translate. Это весело, но люди уже 1,5 года без паспортов. Это нарушение закона.
Анастасия Леонова: Наши паспорта не признаны вещественными доказательствами.
Григорий Пырлик: Когда вы впервые вышли из СИЗО и попали в больницу, там дежурили сотрудники «Альфы». Сейчас вы замечаете за собой какие-то негласные следственные действия?
Анастасия Леонова: Прослушка скорее всего есть. Это заметно по тому, как разражается батарея. Также это заметно по типичным помехам. Какого-то прямого давления нет. Они потеряли ко мне интерес полностью. Мне кажется, они сейчас думают, как бы меня быстрее выкинуть с дела. Меня слишком тяжело привязать ко всем остальным.
Александра Романцова: Очень не хочется, чтобы это превратилось в бесконечно длящееся обвинение непонятно в чем. Мы хотим, чтобы дело все-таки было решено и закрыто, потому что без этого решения мы не можем двигаться дальше. Например, оспаривать ситуацию в ЕСПЧ.
Григорий Пырлик: Отмечу, что «Громадське радио» обратилось в СБУ с официальным запросом. Запрос мы отправили накануне, пока ответа не получили. Ждем.
Будете ли вы потом обращаться в Европейский суд по правам человека?
Анастасия Леонова: По всем первоначальным мерам пресечения мы уже подали жалобу. Она уже принята к рассмотрению Европейским судом по правам человека. Также я сейчас оспариваю незаконное содержание в изоляторе СБУ. В течении 22 суток меня держали в одиночке. Это пыточные условия.
Александра Романцова: Это та самая тюрьма, куда не пустили миссию ООН.
Анастасия Леонова: Там невозможно существовать. По закону они имеют право держать там в некоторых случаях до 10 суток. Меня держали там 22 дня, а Шевелеву — почти 5 месяцев.
Также речь идет о ситуации с невозвратом паспорта. Прокуратура города Киева очень не хочет браться за это дело, но мы их заставим.
Александра Романцова: Есть решение Печерского суда о том, что в Единый реестр досудебных расследований должна быть внесена ситуация с паспортом, а дальше должно быть начато расследование. Но прокуратура уже третий день бодается, говоря о том, что они не получали решение суда. Потом они сказали, что получили его, но только вчера. Напоминаю, что в ЕРДР это должно быть внесено в течении суток.
Анастасия Леонова: А решение суда было вынесено 23 февраля.
Анастасия Багалика: Анастасия, вы не планируете уезжать из Украины?
Анастасия Леонова: Нет.