«Громадське радио»
Будучи волонтером, Оксана Черная активно помогала 28 бригаде, а потом стала там служить водителем-санитаром. На ее счету сотни спасенных жизней.
Ирина Сампан: Расскажите о своем пути от волонтера до военнослужащего ВСУ.
Оксана Черная: Я обычный, среднестатистический человек. Судьба свела меня с этой войной. Мой друг пошел служить во время первой демобилизации. Я попробовала ему помочь. Сначала своими силами — каска, рация… Но денег на все не хватало. Я написала несколько постов в Фейсбуке и люди начали давать мне деньги. Я не знаю, почему. Я покупала тепловизоры и каски, которые на тот момент отсутствовали в армии. К 2015 году я уже больше времени проводила на фронте, нежели дома. Дома я только загружала какие-то вещи, потом уезжала и жила у ребят. Я видела, как им помогает мое присутствие. Казалось, что мне не страшно, и поэтому они вели себя еще более достойно — как может боятся мужчина, если женщине не страшно?
Ирина Сампан: На тот момент в 28 бригаде уже были женщины?
Оксана Черная: В 28 бригаде не было женщин вообще. Уже в 2015-2016 годах начали иногда приходить женщины. Сейчас у нас в батальоне 4 девушки. Тогда я была одна. Сексизм и дискриминация по гендерному признаку — это то, что из себя представляет армия. Доказать, что ты достойна быть среди мужчин, крайне сложно. Они в тебе видят помеху и не того, кто будет помогать, а того, кого нужно защищать.
Татьяна Курманова: Как вам удалось доказать им это?
Оксана Черная: Было насколько ситуаций, в которых я должна была принять решение. Например, ехать забирать раненных из-под битого танка или нет? Ты стоишь на ночной дороге, идет бой, танк горит, и ты понимаешь, что у тебя есть 3 минуты для того, чтобы оказать помощь. Этот выбор у меня всегда перед глазами. Тогда я решила ехать. Таких ситуаций было очень много. Когда мы меняли двухотых, я настояла на том, чтобы пойти с командой. Саперы, которые шли впереди, смотрели на то, что я иду, и понимали, что это не так страшно. Мы шли на простреливаемую территорию. Физически ощущалось пятнышко от снайперской винтовки на лбу. Но мы шли. Так постоянно: ты выбираешь, они видят это и им это помогает.
Один раз мы эвакуировали раненого врага. Планировалось обменять его на наших пленных. Он был жив, но получил тяжелые ранения. Был бой. Солдаты столпились вокруг. Медики пытались оказать ему помощь. Это была хаотичная ситуация. Я сказала: «Вы — к окнам. Вы — сюда. Вы — помогаете мне нести каталку. Ты — срезаешь одежду». Я не думала, что они меня послушают, но они стали это делать. Когда ты уверенно что-то говоришь, они тебя слушают. Это фантастическое чувство.
Ирина Сампан: Каковы причины перехода в официальные вооруженные силы?
Оксана Черная: 3 июня 2015 года были очень серьезные бои в Красногоровке и Марьинке. Тогда реально стоял вопрос о том, что эти города будут сданы, потому что было очень массированное наступление по всей линии фронта. Я тогда занималась эвакуацией раненых. Я могла погибнуть или быть раненой, и что дальше? Кто я? Лечение не обеспечено, мама не получит никакого обеспечения… Я просто человек, оказавшийся там случайно. Кроме того, офицеры, которые мне доверяли, получили бы взыскание за то, что гражданский человек погиб или был ранен на передовой. Я приняла решение оформиться как солдат. Основным условием оформления было то, что я стану водителем-санитаром, хотя мое образование требовало офицерского звания. Должность воителя-санитара предполагает, что я — рядовой. В военном билете написано «среднее образование».
Ирина Сампан: Вы демобилизованы. Чем вы сейчас занимаетесь?
Оксана Черная: Моя бригада вышла на ротацию и находится в Одессе. Если бы она не вышла оттуда, я бы не смогла здесь находится и посещать различные культурные мероприятия. Пока это так. Я думаю, что до февраля они не будут выходить в АТО. У меня есть время проинформировать общественность о том, что у нас война. Меня приглашают в Польшу и Канаду, чтобы я представила свои фото и рассказы о войне. Я думаю, что эти 3 месяца посвящу этому.
Татьяна Курманова: До войны у вас не было опыта оказания помощи раненым?
Оксана Черная: Будучи на Майдане, я пошла на курсы Красного Креста по первой помощи. Там я прошла обучение, но это ничто по сравнению с тем, что я пережила на войне.
Татьяна Курманова: Насколько я знаю, вы водите танк.
Оксана Черная: Там ничего сложного на самом деле.
Ирина Сампан: Что именно вы будете представлять в Канаде и Польше?
Оксана Черная: Дело в том, что я работаю в Институте экономики и прогнозирования, где занимаюсь исследовательской работой. Это позволяет мне участвовать в разных конференциях. В Польше хотят услышать историю войны и посмотреть фотографии. Кажется, что у нас много ветеранов, но об этом мало кто рассказывает. Возвращаясь, люди пытаются забыть об этом и притворится «нормальными». Война всегда одинаковая. Забыть это так не получится. Для мужчины это 3 двухсотых, 2 трехсотых, захватили, наступили, победили… У женщины все не так. Я хочу говорить о войне с женской точки зрения. Солдаты часто говорят: «Мы читаем твои посты и пугаемся. Неужели все так страшно?» Я описываю свои переживания словами, которые поймут гражданские. Я пытаюсь описать это с помощью эмоций, чтобы люди поняли, что происходит.
Татьяна Курманова: Не задумывались о написании книги?
Оксана Черная: Задумывалась. Только прочитала книгу «Життя P.S.» Я подпишусь под каждым словом. Это война, как она есть. Я не знаю, смогу ли я так.
Ирина Сампан: Важно ли писать в такой форме — подробно и с упором на детали?
Оксана Черная: 2 мира существует — военный мир и все, что с этим связано, и гражданский мир. Они расходятся и чем дальше, тем больше пропасть между ними. Но военный мир может нагрянуть в гражданский, если линия фронта изменится. Я хочу, чтобы люди в мирном Киеве понимали военный мир во всей его грязи, крови, боле и страхе. Я не хочу, чтобы люди думали, что война — это героизм и победы. Это еще и ситуации, которые заставляют сильных мужиков совершать самоубийства и сходить с ума. Гражданский мир этого не понимает.
Татьяна Курманова: Вы как-то сказали, что на войне страшно не столько выполнять задачу, сколько ждать.
Оксана Черная: Наша задача — забрать раненых с передовой и доставить их живыми в ближайший госпиталь. Я могу оказать первую помощь, но не могу прооперировать бойца. Так вышло, что в Счастье мне пришлось остаться. На полу лежало четверо раненых, одного из которых оперировала бригада врачей. Остальные теряли кровь, они переставали на меня реагировать. Я сидела и понимала, что ничего не могу сделать. Это была сама тяжелая эвакуация.
Ирина Сампан: Давайте поговорим еще о письме матери российского солдата. Вы написали ей: «Заберите своего сына». Зачем вам это было?
Оксана Черная: Зимой 2015 года я нашла в сети фото российского солдата, который написал «Донбасс ждет меня». Это совсем молоденький мальчик. У него куча друзей, он учится в институте. Он такой же человек, как и мы. Его точно также ждут родители. И вот он приедет на нашу землю, чтобы его убили. Я не понимаю всей этой войны с точки зрения людей. Единственный, кто может воздействовать на солдата, это его мать. Я хотела сказать матерям, чтобы они продолжали любить своих детей и забрали их с войны, с не их войны. Зачем они гибнут на нашей территории? За что?
Татьяна Курманова: Вы сейчас помогаете 28 бригаде?
Оксана Черная: Да. Мы сейчас ремонтируем технику. Я пытаюсь насобирать деньги на ремонт.
Ирина Сампан: У женщины даже на войне проявляется материнский инстинкт — хочется всех накормить, хочется о всех позаботиться?
Оксана Черная: Это правда. Но это не столько материнский инстинкт, сколько понимание того, что это твой сослуживец и побратим. От того, выспался он или нет, будет зависеть то, будешь ли ты жив.