«Громадське радіо»
Адвокат Надежды Савченко Илья Новиков рассказал «Громадському радио», что ему известно о дальнейшей судьбе своей подопечной, и о том, как Надежда чувствует себя сейчас. Также Новиков комментирует убийство адвоката ГРУшника Александра Александрова
Татьяна Трощинская: На адвоката, который работает по сложному и политически неоднозначному делу в своей стране, часто падает «тень» от клиента. Как с этим быть?
Илья Новиков: С этим быть тяжело. Адвокат — профессия, которая несет риски. Каждый человек, который принимает ее, изначально должен быть готов к этим рискам. Даже там, где ты этого не ждешь, тебе может достаться дело, которое внезапно станет, как мы называем, «радиоактивным». Есть особая категория адвокатов, которые берут такие дела по преимуществу или только такие дела. Они были всегда. Понятно, что гладко и безмятежно такие люди не будут жить никогда. Но каждый раз, когда (во время или после рассмотрения такого острого дела) адвокат гибнет, — мы еще не знаем, что случилось с Грабовским и связанно ли его убийство с делом Александрова и Ерофеева — у адвокатского сообщества возникает чувство солидарности и необходимость лишний раз напомнить о том, насколько важную миссию наше сословие выполняет в обществе. Насколько нам важно, чтобы общество даже не благодарило нас, но терпимо относилось к тому, что адвокат защищает человека, который воспринимается как враг. Заслуженно или нет.
Раньше я отмечал, что эти процессы: Надежды Савченко, Александрова и Ерофеева, при всей разности того, кого судят и как проходит суд можно назвать «зеркальными». Здесь процесс киевский и украинские адвокаты защищают россиян. Мы, российские адвокаты, защищаем украинку, которая также обвиняется в связи с событиями на Донбассе. Поскольку вопрос про обмен Савченко — если не можно невиновного человека отпустить просто так, то хотя бы обменять. Хотя бы на виновного. Хотя бы на кого-нибудь. Поскольку такой вопрос ставился с самого начала, как только в прошлом году стало известно, что Александров и Ерофеев попали в плен и были арестованы при таких обстоятельствах. Их фамилии тут же стали называться в первом ряду возможных вариантов того, как обменяют Савченко. После этого их процесс не воспринимался в отрыве от дела Савченко. Стало очевидно, что она не может быть освобождена пока приговор не вступит в силу — до этого момента ее никто не освободит. Мы стали еще более пристально смотреть, что происходит здесь: может ли быть так, что наши приговоры будут синхронны? Видно, что синхронными они не будут. Киевский процесс завершиться нескоро. Понятно, что гибель Грабовского и заявление его коллеги — Оксаны Соколовской, которая защищает Ерофеева, что может ей придется покинуть процесс в связи с угрозами. Это ставит перспективу того, что состав защиты поменяется. Законное право и обязанность новых защитников — потребовать время на ознакомление.
Татьяна Трощинская: И дело затянется?
Илья Новиков: Да. И приговор по делу Александрова и Ерофеева будет еще нескоро. Это ставит вопрос о том, есть ли у России и Украины запасные варианты и компромиссы, которые позволят решить вопрос Надежды Савченко, не дожидаясь момента, когда вступит в силу приговор по делу Александрова и Ерофеева. Насколько эти варианты реалистичны — непонятно. Переговоры Керри с Путиным, вроде бы, прошли успешно. Они ориентируют нас на то прежнее обещание, которое давал Путин: что после вступления приговора в силу Савченко освободят. Это ориентирует нас на начало апреля как дату этой возможности.
Татьяна Трощинская: Это все, что вы сейчас можете сказать касательно дипломатии по делу Надежды?
Илья Новиков: Того, что еще можно добавить публично пока нет. Могу добавить о том, может ли Россия потребовать что-то взамен (и это обсуждалось). Не кого-то, а что-то. Взамен за освобождение Савченко.
Переговоры Керри с Путиным, вроде бы, прошли успешно. Они ориентируют на то прежнее обещание, которое давал Путин: что после вступления приговора в силу Савченко освободят. Это ориентирует нас на начало апреля.
Татьяна Трощинская: Говорилось и о признании аннексии Крыма.
Илья Новиков: Да. В той мере, как это касается позиции США, как я ее выяснил для себя — они не считают себя стороной торгов и со своей стороны они настаивают, что вопрос Савченко должен быть решен немедленно. И это означает: дни и недели (а не месяцы и годы). Их позиция, что этот вопрос уже предрешен подписанием Минского протокола. Россия это отрицает.
В феврале 2015 года был подписан второй Минский протокол, в котором есть статья шестая. Она говорит о необходимости освобождения всех незаконно удерживаемых лиц. Также есть статья пятая, которая говорит про обмен пленными и амнистию. Россия полагает, что поскольку Савченко была арестована уже на территории России и судилась в общем порядке: не как военный преступник, а по статье убийства — все это не имеет к ней отношения. Минск отдельно — она отдельно. Кроме России так никто не считает. США, Германия, Украина, Франция — все полагают, что этот самый пункт (освобождение незаконно удерживаемых лиц) имеет к Савченко прямое отношение. Что обещание освободить ее уже было дано Россией. То, что в течении года де-факто все участники процесса смирились с позицией России и что сначала должен пройти суд. Показательно, что, не дожидаясь приговора, были высказаны очень резкие требования освобождения.
Призыв Обамы к освобождению был внезапным. То, что это происходит до приговора — сильный сигнал. По дипломатическим понятиям — это настоящий крик о том, что суд не признают. Про это решение было сказано еще до того, как его вынесли. Его уже заранее не приняли и не признали. Возможности тянуть время сокращаются. По позитивным сигналам видно, что обещание дано. Мы пока не знаем, в чем оно заключается, есть ли конкретная дата, условия. Но я думаю, в течении двух недель, в начале апреля, мы все это узнаем.
Татьяна Трощинская: Когда вы виделись с Надеждой последний раз, что с ней сейчас? Как она себя чувствует и что говорит?
Илья Новиков: Я виделся с ней три дня назад. Это было в среду после приговора. Тогда она была очень бодрой, так же, как и на приговоре. Не показывала никаких признаков усталости. Мне казалось, что все хорошо и она гладко вышла из голодовки. Сейчас я понимаю, что это не так. Вчера у нее были украинские консулы и они сообщили нам, что состояние здоровья Надежды резко ухудшилось. Ее организм не принимает ни пищу, ни воду. Там и пищи особо и нет, ведь она начала принимать только воду. Попытки съесть или выпить что-то заканчиваются тем, что ее тошнит. Прошу прощения за медицинские подробности, есть такой симптом, когда в дыхании голодающего человека появляется запах ацетона. Это симптом того, что организм начал переваривать сам себя. Мы наблюдали это на ее прошлой голодовке и уговорили отказаться от этого. Я очень надеюсь, что в ближайшее время поступят какие-то хорошие новости: назовут конкретную дату. Имея эту дату и конкретные обещания, мы сможем, по крайней мере, уговорить Надежду отказаться от дальнейших попыток голодовки и принимать медицинскую помощь.