«Громадське радіо»
Второе июня 2014 года — дата памятная для луганчан. Год назад в этот день в четыре утра боевики начали штурм погранотряда – последний силовой орган, который не сдавался и не переходил на их сторону. И в этот же день был авиаобстрел уже захваченной на тот момент облгосадминистрации. Жители Луганска уверены: именно в этот день в их городе началась война. Но для Игоря Чудовского, луганского адвоката, правозащитника, активиста Евромайдана, война началась ещё раньше.
Игорь Чудовский сегодня в студии Общественного радио. Игорь, первый вопрос. 2 июня 2014 года – памятная дата для луганчан. Что она значит для Вас. Какие чувства вызывает, как Вы об этом узнали? И где находились 2 июня 2014 года?
Об этих событиях драматических я узнал не из средств массовой информации Я помню, что я мониторил ситуацию, мне по телефону сообщали о том, что происходит. Потом я увидел картинку, и. честно говоря… двоякое впечатление. С одной стороны, я понимал, что врага надо уничтожать, но – есть стратегия войны. Мы тогда не знали насколько затянется война. Во многом стратегия войны зависит от лояльности населения и обстрел самолётом здания обладминистрации… Я не скажу насколько это было ошибкой, но я задам вопрос так: а надо ли было это делать? Это не стратегический объект в части находжения там сепаратистов, воинских частей. Там была охрана, формировалась сепаратистская власть и так далее. А вот помочь погранотряду, который героически сражался один против нашествия…штурма уже вооружённых до зубов террористов – вот здесь, возможно, самолёт надо было и не один применять.
Игорь, я знаю, что лично для Вас война началась не второго июня, а 29 апреля. Почему? Вы можете рассказать, что произошло в тот день?
29 апреля – это была уже активная фаза: захватили здание обладминистрации, после здания СБУ, это был захват Луганского областного телевидения. И первый, к кому приехали – это ко мне. Обвинив, такой ярлычок повесили – «адвокат «Правого сектора». Четверо вооружённых автоматами в балаклавах боевиков попытались меня посадить в автобус. Я сколько смог, оказывал физическое сопротивление. Договорились ехать на моём автомобиле. Я думал, разговорю – всё-таки где-то психолог…Приехали мы в центр. Сзади сидели два боевика. Ехали мы за автобусом, набитом боевиками. Мне было как-то не приятно, что вокруг милиция, а по городу разъезжают вооружённые люди. По дороге они мне сказали, что сейчас будет эфир. (Он потом произошел, но без моего участия), что так как «Вы до этого, по просьбе губернатора предлагали нам сдаться, говорили о законе. Вы скорее всего выступите в нашу поддержку». Я говорю: «Нет, ребята, вот в вашу поддержку я выступать не буду!» И, когда на перекрёстке остановился автомобиль, и я открыл дверь, начал выходить, прозвучали два выстрела. Пули попали мне…одна 7 мм возле сердца, вторая – раздробила лёгкие и порвала ключицу, вышла через шею, затронула лицо, я упал. Но, слава Богу, не потерял сознание.
Я помню этих орков, женщины. Которые проходили мимо лежащего раненого человека и кричали «Россия! Путин!» Я понял, что началась полномасштабная война. Во всяком случае для меня. И спасибо людям, которые позвонили супруге, она приехала и вступила в психологическое единоборство и отбила меня.
С женой мы приняли решение выехать с территории Луганской области. И вот для многих киевлян я скажу так, что, кто не соприкасался с войной, ему тяжело понять, а вот человек, который видел это воочию…Знаете, я так скажу, когда мы подъехали к первому украинскому блокпосту, у меня на глазах выступили слёзы. Я вышел, обнял солдат украинской армии и сказал: «Ребята, наконец-то!»
Игорь, Вы не единственный человек, кто пострадал от боевиков. Среди Ваших знакомых тоже есть такие люди. Вы знаете, чтобы хоть одно дело было расследовано и был какой-то результат.
Фактически мы видим, что те публичные сепаратисты, которые призывали к расколу Украины, которые выступали на митинге, которые захватывали власть, они спокойно ходят по Киеву, по другим городам. И масса других, кто финансово, организационно привозили «тиушек», привозили демонстрантов, которые выступали на митингах, поднимали российские флаги, а правоохранительные органы говорят: у нас нет доказательств! Ну, если нет никаких доказательств – уходите в отставку. Тогда придут люди энергичные с Майдана, которые найдут эти доказательства.
Если бы не было драматических событий 29 апреля, остались бы в Луганске? Есть же люди, которые удачно приспособились под новые условия…
Однозначно нет. Если бы меня не ранили, я бы сейчас служил в вооружённых силах. Я реально понимаю…Я сейчас готовлюсь – бегаю, хожу в спортзал. Врач сказал, что или мы будем вставлять тебе ключицу, либо поддерживай в форме себя.
По характеру срочной службы – я пять лет посвятил воздушно-десантным войскам, был в спецгруппе и я бы призвался несмотря на 51 год.
Сейчас Ваш дом в Луганске на линии огня. Приходилось ли Вам ездить туда, как добирались и что увидели?
Во-первых, скажу так, я всегда в Фейсбуке пишу отчеты. Я проехал 20 блокпостов, три по двадцать блокпостов. У меня прекрасное отношение со всеми солдатами, работниками правоохранительных органов, стоящих на блокпостах. Я не скажу, чтобы кто-то меня оскорбил, нарушил мои права. Пришлось ехать 24 августа, потому что родители моей жены находились в Новосветловке. Как раз были активные боевые действия. В этот момент наши войска держали оборону, и пришлось с бойцами батальона «Айдар» выехать туда, найти их, организовать выезд. Месяц не было с ними связи. Они в погребе. От дома ничего не осталось в Новостветловке. «Грады» накрыли дом тестя и тещи. Получилось их вывезти. Сейчас они проживают на нашей территории в моём доме, который остался на линии огня. Помогают, чем могут военнослужащим, потому что основной контингент, который там проживает – это военнослужащие, наша армия. Потом пришлось вывозить раненную мать в феврале месяце. Она попала под обстрел, поломала руку. Это последняя неделя была, с медицинской помощью было сложно. Я сел в машину, чуть не потерял машину. Именно по техническим причинам, а не по причинам преступности. И от солдат нашей армии только помощь была. На блокпостах, потому что машина технически неисправна была, постоянно спрашивали, чем помочь. Ну и приятно было то, что когда я въезжал в область и показывал водительское удостоверение, меня многие узнавали. Потому что, с одной стороны, я стал первой жертвой терроризма в Луганске, но теперь я понимаю, что у многих гораздо больше проблем.
Это был Игорь Чудовский – луганский адвокат, юрист, правозащитник, активист Евромайдана.
Валентина Троян, проект Люди Донбасса для Общественного радио.