Фото предоставлено героем
Михаил Рубин: Лет пять, семь лет назад уже, у меня появилась такая сумасшедшая идея: осуществить мечту детства и отреставрировать находящуюся уже практически в убитом состоянии историческую машину «Чайку-13». Это машина, которая использовалась для перевозки партийной номенклатуры в советские времена и печально известная в Беларуси, потому что на ней, к сожалению, разбился Машеров.
Полина Бродик: 4 октября 1980 года «Чайка» первого секретаря ЦК Компартии БССР Петра Машерова столкнулась с груженным картошкой самосвалом. Через три десятка лет аналогичная «Чайка» ГАЗ-13 попала в руки Михаила Рубина. Когда машина впервые завелась, Михаил радовался так, что снял все на видео и выложил в Facebook. Ведь этот экземпляр 1969 года он купил за небольшие деньги, совсем не в парадном виде: с прогнившим кузовом, заплесневевшим салоном и разложившимся рулем. На то, чтобы отремонтировать «Чайку» своими руками, ушел не один год.
Михаил Рубин: И когда машина была готова, конечно, мне хотелось участвовать во многих ралли, пробегах, всевозможных мероприятиях, в том числе моя машина участвовала впереди колонны беларусов в параде культуры во Франкфурте, украшенная нашими государственными красно-зелеными флагами.
Полина Бродик: Меня зовут Полина Бродик и это мой авторский подкаст «Пашпарт: беларусы вне Беларуси». Михаил рассказывает эту неожиданную историю по скайпу из далекого немецкого Франкфурта. Между нами полторы тысячи километров. Мы никогда не встречались вживую.
Михаил Рубин: И я абсолютно откровенно, без всякой какой-либо застенчивости, мог сказать: да, я абсолютно уверен, что национальный флаг моей родины — именно этот флаг. И да, он был для меня флагом Беларуси.
На параде машина ехала в довольно карикатурном исполнении: внутри лежал мешок картошки, сидел аист. За машиной шла группа в национальных костюмах, которые привезло посольство Беларуси из какого-то беларусского театра. Над машиной развивался красно-зеленый флаг.
Конечно, очень сильно все изменилось за последние 9 месяцев, изменилось моё отношение к флагу. Для меня сейчас бчб — единственный легитимный флаг Беларуси, потому что этот флаг полностью ассоциируется с новым зарожденным гражданским обществом, с той борьбой, которую мы все ведем.
И это тоже не очень хорошо, к сожалению: мы сейчас имеем два флага — государственный, под которым борются против нас, всего общества, и наш флаг, который я разместил уже с гордостью на моей уже любимой «Чайке». И участвую сейчас уже на всех мероприятиях под бчб-флагом. Да, такое изменение произошло тоже в моем сознании и, наверное, оно очень символично.
Полина Бродик: Перед сегодняшним разговором его героя я представляла, как типичного эмигранта 90-х. Он нашел вторую родину в Германии и более 20 лет — и практически весь период независимой Беларуси — успешно строил свою жизнь вдали от нее.
История жизни — детство и отъезд
Михаил Рубин: Недавно я вспомнил приятный момент — всем витеблянам нужно было отработать обязательных десять часов на строительстве Витебского амфитеатра. Было очень интересно быть первым зрителем фестиваля Зеленогора, а потом Славянского базара. Никогда в страшном сне не мог придумать, что у меня появились даже мысли выступать против этого события, против этого фестиваля. Я не мог себе представить, что участие в фестивале станет таким негативным символом. Он для меня остался приятным воспоминанием о детстве.
Полина Бродик: Михаил Рубин — в обычной жизни немецкий гражданин родом из Витебска, владелец консалтинговой компании, муниципальный депутат Франкфурта и образцовый семьянин. А в параллельной реальности, обрушившейся на всех беларусов в 2020-м, он активист, член всемирного сообщества «Беларусов Зарубежья» и координатор проекта «Народные Посольства».
До августовских событий, все то время, что вы жили в Германии, насколько вы ощущали себя именно беларусом? Какова была ваша идентичность? Если вас спрашивали «Откуда вы?», или «Кто вы?», что вы отвечали?
Михаил Рубин: Знаете, на счет беларуса, тут вопрос очень сложный, но если меня спрашивали: «Откуда вы?», я всегда говорил, что я из Беларуси, из Витебска, и мне было очень легко объяснить мое место рождения, где я вырос, все-таки переводя вот этот мостик с Марком Шагалом. Когда я говорил, что я из Витебска, сначала были округленные глаза, а когда я говорил, что это город, где родился, вырос, начал свою художественную деятельность Марк Шагал, сразу: «Ааа, понятно».
И, конечно, все изменилось. Теперь мне очень легко, к сожалению (и подчеркиваю, к сожалению) рассказывать и говорить откуда я. Когда я говорю, что я из Беларуси, мне даже не надо вторую фразу говорить, что я из Витебска, потому что сразу: «Аа, Лукашенко». Если честно, меня это страшно раздражает, делает просто невменяемым; в какой-то момент я буду прикладывать все мои усилия, все знания, опыт, нереально много времени для того, чтобы я мог вернуть ситуацию. И чтобы мог снова рассказывать, что я из Беларуси, из Витебска, и в ответ слышать: «А, Шагал», а не «А, репрессии, Лукашенко, проблемы, абсолютное отсутствие гражданского общества».
Все-таки очень хочется вернуться к ситуации, когда я могу рассказывать о себе, о моих корнях, в положительном, а не в негативном ключе.
Полина Бродик: Уже много лет Рубин живет вне Беларуси, теперь он гражданин другой страны и даже занимает должность муниципального депутата в своем городе. В то же время он — один из наиболее активных участников диаспоральных протестных движений. Я спросила Михаила: может ли у человека быть несколько родин и сколько их у него.
Михаил Рубин: Пару лет назад, когда писал свою политическую биографию на немецком вместе с заявлением на один из немецких политических постов и упомянул там фразу «моя бывшая родина», я получил очень четкое замечание: «Родина бывшей не бывает». Поэтому то, что у меня последнее десятилетие на языке было «моя новая родина»… То, что я считал своей новой родиной Германию, особенно Франкфурт (город, в котором я уже 24 года живу и последние десять лет я политически активен) — наверное, это все-таки неправильно.
Бизнес и политика
Полина Бродик: Рубин — бизнесмен. Его профессиональная деятельность была связана, в том числе и с беларусскими предприятиями. Он вспоминает, что до прошлого года его общение с чиновниками и госсектором было вполне конструктивным и взаимовыгодным. Он плотно сотрудничал с белорусским консульством и даже предоставлял свой офис для дипломатических приемов и оказания консульских услуг. Впрочем, одна тема не давала ему покоя даже тогда.
Михаил Рубин: Как активному политику либерально-демократической партии, мне всегда было важно ставить акцент и никогда не давать спуска нашим дипломатам и чиновникам от власти по вопросам, касающимся смертной казни. Для меня лично это очень важный вопрос. Поэтому при любом официальном посещении Беларуси, при любой встрече на каком-то приеме в нашем посольстве в Берлине я всегда затрагивал эту тему.
В последнее время мы уже почти привыкли, что государство взяло на себя монополию насилия.
Монополия насилия, наверное, где-то в рамках закона может быть. Но монополия забирать человеческую жизнь — не может быть в рамках никакого закона. Это то, что я не уставал повторять на всех встречах, на всех уровнях и даже получал разные ответы. В том числе, и от министра иностранных дел, еще до Макея, и от Макея тоже. И старался, чтобы эта тема всегда была в политической повестке, насколько это возможно и насколько это мне позволяли мои возможности.
В любом случае для меня самым главным было, что каждый диалог о введении моратория на смертную казнь всегда оставался открытым. Всегда подразумевался следующий шаг для этого. Самое главное было — не закрыть эту тему.
Полина Бродик: Несмотря на все старания Рубина и сотен других людей, Беларусь — действительно единственная страна Европы и СНГ, которая до сих пор практикует смертную казнь, в связи с чем не может стать полноценным членом Совета Европы. Даже в России с 1997 года действует мораторий на смертную казнь.
«Я понял»
Михаил Рубин: Я понял, что моей родине нужна, в том числе и моя помощь, как никогда в другое время. Да, я приобщился в июне 2020 года к движению, хотя тогда я даже не знал еще, что это есть движение, либо будет каким-то движением. Это, наверное, просто было нормальной частью моей жизни и автоматическим желанием что-то сделать, внести какой-то вклад в помощь (в развитие или выход из той ситуации, которая начиналась).
Полина Бродик: Расскажите, как эта трансформация произошла в вашем случае? Что стало отправной точкой? В какой момент вы заинтересовались с новой силой своей «не прошлой» родиной? И почему вы до сих пор считаете важным и возможным участвовать в этих процессах?
Михаил Рубин: Для меня не было точки принятия решения в связи с событиями. Потому что, как мы уже выяснили, родина не бывает бывшей. Я всегда с радостью смотрел в сторону Беларуси. Всегда радовался ее достижениям и переживал о неудачах. А моё стремление и желание направлено помочь тому региону, у которого проблемы с демократией.
Также и с теми событиями, которые происходят в Украине после вторжения на Донбасс, после прихода российских войск, после аннексии Крыма. Я всегда выходил на улицу, всегда принимал участие в демонстрациях, пытался использовать любые политические рычаги, которые мне были доступны для того, чтобы тема была презентована тут, на западе, чтобы можно было помочь всеми доступными способами.
Моя реакция всегда была прийти на помощь. И, конечно, когда события случаются не где-нибудь, а на моей родине… Я видел, что, к сожалению, дорога к террору уже начата, когда были первые задержания по абсолютно утопическим причинам, арест Бабарико.
Диаспора просыпается
Полина Бродик: Михаил и раньше нередко присоединялся к политическим акциям, которые проводила русскоязычная община Германии, но они больше касались событий в России или Украине. И вот теперь он оказался в «беларусах зарубежья» и «народных посольствах».
Михаил Рубин: Знаете, наверное, начал я действовать не активно, а пассивно. Я был приглашен как местный муниципальный депутат, выходец из Беларуси, выступить на самом первом митинге, который организовала беларусская диаспора, тогда еще даже сами не отдавая себе отчета, что они и есть та самая беларусская диаспора, та группа, проживающая во Франкфурте и регионе выходцев из Беларуси.
Я с удовольствием откликнулся на это предложение. Потом был второй, третий митинг, было много других событий. Участие в беларусской повестке, в этой волне солидарности, в проектах заняло в моей жизни очень большое место — как во времени, так и эмоционально. Наверное, не вспомню, когда этот переход был. Но все-таки основными событиями — это были два дня после выборов, это был просто шок. Наверное, другого слова я не подберу.
Полина Бродик: Вы сказали интересную фразу о том, что вас «позвала беларусская диаспора, которая тогда еще себя таковой не осознавала». Что изменилось за этот неполный год с начала протестов? Можем ли мы утверждать, что нынешняя беларусская диаспора концептуально и качественно — новое явление?
Михаил Рубин: Да, безусловно, мы можем это констатировать, появилась просто уникальная беларусская диаспора, появились не только уникальные проекты (в том числе и народные посольства практически по всему миру). Наверное историки займутся этим процессом, вот этим феноменом — возникновения из ничего диаспор, которые нельзя даже сравнить со старыми, так называемыми классическими диаспорами, и я просто убежден, большую роль сыграла в этом данная ситуация.
Потому что объединение выходцев из Беларуси произошло не само собой, по каким-то культурным, этническим принципам, а на самом деле на фоне этой боли, этого шока, желания помочь и необходимости действовать.
«Народные посольства»
Полина Бродик: Что такое «Беларусы зарубежья» и «народные посольства»? Какова их роль, миссия и вклад в беларусское протестное движение?
Михаил Рубин: Очень много беларусских диаспор, даже просто живущих за рубежом, по всему миру беларусов, которые еще не объединены в какие-то формальные диаспоры, объединились вместе. Мы сейчас насчитываем почти 70 стран, в которых проходит активность выходцев из Беларуси, в пятидесяти странах есть какие-то ассоциации, организации, объединения.
Неравнодушные беларусы смогли объединиться. У нас есть уникальная структура, так называемые «Беларусы Зарубежья» — это неформальная ассоциация, которая нигде не зарегистрирована, у которой нет формальных лидеров, но которая уже на протяжении девятого месяца координирует активность беларусских диаспор, выходцев из Беларуси.
Это уникальная структура еще потому, что, с одной стороны, координирует себя сама, с другой стороны — работает на классическом непоколебимом принципе, то есть внутри диаспор, на местах. Диаспоры абсолютно свободны и принимают сами решения, они даже иногда по-разному относятся к определенным событиям, происходящим на родине и в мире. И, в то же время, все это скоординированно вместе, в первую очередь между беларусами зарубежья и, конечно, с лидерами наших движений.
Полина Бродик: Михаил Рубин вошел в состав координаторов одного из наиболее видимых проектов беларусской диаспоры — «Народные посольства».
Михаил Рубин: Официальные посольства Беларуси не отреагировали на запрос диаспор. Тогда мы осознали, что мы больше не можем доверять филиалам лукашенковского режима представлять наши интересы в других странах. «Беларусы зарубежья» приняли решение создать свою собственную трансграничную инициативу, которая стала бы адвокационным и информационным мостиком между демократически настроенными беларусами и правительствами иностранных государств, не признавшими легитимность выборов 2020.
Я хочу подчеркнуть: мы на себя не берем никаких формальных консульских обязанностей, мы не представляем Беларусь как таковую, мы не являемся посольствами либо консульствами, мы являемся «народными посольствами», «народными представителями», которых легитимировал Всемирный совет беларусов и подтвердил офис Светланы Тихановской и НАУ. Вместе с ними мы работаем очень успешно и имеем уже первые позитивные плоды: МИДы многих стран разговаривают с нами, общаются напрямую. Многие представители партий и общественных организаций работают с нашими «народными посольствами» и получают информацию о ситуации в Беларуси, о мыслях и движениях беларусского народа из первых уст.
При подготовке проекта проходили консультации с профессиональными беларусскими дипломатами Павлом Латушко (бывшим послом во Франции) и Владимиром Остапенко (бывшим послом в Аргентине). Они стали одними из немногих дипломатов, которые открыто заявили о своей позиции и осудили действия Лукашенко и насилие со стороны силовиков после выборов.
Если честно, я бы лично не хотел быть перед таким выбором, и я просто преклоняюсь перед нашими большими дипломатами Павлом Латушко, Аркадием Остапенко, перед дипломатами, которые очень быстро приняли для себя это решение и следуют дальше своим убеждениям. Наверное, это то, что каждый решает лично для себя.
Яхта идет к цели
Полина Бродик: На что похожа деятельность беларусской диаспоры и та трансформация, которая с ней произошла?
Михаил Рубин: Я спортивный яхтсмен, участвую в очень многих регатах и могу сравнить, что, когда идет парусная лодка на ветер — это очень-очень тяжелый курс: ветер бьет в лицо, брызги, волны, его очень тяжело держать, но в борьбе с ветром всегда четко ты идешь на цель. Есть курс в яхтинге, когда ветер дует сзади и лодку довольно легко шатает по морю, легко идти, расслабленно, потому что скорость ветра примерно совпадает со скоростью яхты, можно расслабиться, но можно пройти мимо цели, потому что в таком расслабленном движении не надо прикладывать много усилия. Наверное, хорошо можно сравнить с ситуацией, в которой снова консолидировались и возрождались беларусские диаспоры — это борьба, это боль.
Но зато это борьба со стихией: можно сравнить со стихией то, что происходит у нас в народе с четким-четким направлением на цель. Наверное, эта консолидация, эта тяжелая ситуация помогла так быстро сплотиться и выстроиться практически по всему миру просто необыкновенными комьюнити, связанными с беларусской диаспорой.
И, действительно, в считанные дни стали формироваться сперва небольшие, но быстро разрастающиеся диаспоральные сообщества. Страны подальше стали оказывать финансовую помощь в работе по беженцам диаспорам в Украине, Литве и Польше. Многие беженцы, в свою очередь, стали передавать свой опыт следующим волнам мигрантов. Образовались группы дипломатического, экономического влияния, группы по организации всемирных акций солидарности, по закупке продуктов активистам, оштрафованным на крупные суммы. И многое, многое другое.
Полина Бродик: В какой момент с начала августа 2020 года по сегодняшний день у вас появилось ощущение, что мы можем победить? И не пропало ли это ощущение?
Михаил Рубин: Знаете, оно, наверное, не появлялось, так как нечему было пропадать. Потому что у меня никогда не было сомнения, что все закончится уходом держателя власти, назову напрямую, Лукашенко. И это сомнение меня до сих пор не покинуло.
К сожалению, единственное, что меняется, это вопрос времени и, к еще большему сожалению, это вопрос теперь только цены — цены не материальной, а, что намного страшнее, намного хуже — это цена человеческих судеб, здоровья, и даже жизней. То есть вопрос только времени и цены — уверенности у меня никогда не было, что это случится. Интересно, в чем сила, и в чем проблема, и в чем слабая сторона — это разрозненность и сплоченность. И вот этот вот шаг мы сделали все вместе в прошлом году.
Враги не дают расслабиться
Полина Бродик: Проходят месяцы. Люди, которые были вынуждены покинуть страну, говорят, что ничего не происходит, мы уже долгое время не добиваемся желаемого результата. И скорее всего, им придется прожить за границей довольно длительный период. При том, что они не принимали такого решения — у них просто не было другого выбора. Я спрашиваю Михаила — не приведет ли это к еще большему разобщению, тем более, что враг не дремлет, и всячески пытается расколоть активистов.
Михаил Рубин: Я бы не говорил здесь о разочаровании, особенно фразу, которую я часто слышу в последнее время о выгорании, а, наоборот, это должно объединять, мобилизировать. К сожалению, только увеличивается цена. И цена очень высока, потому что это не материальная цена. Люди покидают места, калечатся жизни, биографии, здоровье… Конечно, чем быстрей эта ситуация закончится, чем меньшей ценой мы расплатимся в этой ситуации…Но, как мы видим, цена уже сейчас велика. И только растет.
Полина Бродик: Активисты жалуются на выгорание и усталость. Я слышала об этом уже от многих знакомых. И это становится проблемой.
Михаил Рубин: Здесь тоже очень парадоксально, но нам не дают расслабиться (не хочу говорить напрямую «наши враги», хотя они, наверное, уже стали нам и врагами). Но вот эта всеми силами удерживающая власть людей, включая тех, кто на нее работает, не только махая дубинками на улицах, но и, особенно, вот этот нереальный аппарат пропаганды, не дает нам расслабиться, держит нас в тонусе. Здесь далеко до выгорания и до расслабления, каждый раз нам подкидывает новые сюрпризы, летящие из агит-ящиков, ютубов, речей самоназначенного, захватившего власть, президента, постоянно какие-то сюрпризы прилетают с нашей родины, тут не до расслабления.
Это плохо, но, с другой стороны, играет и на нас всех, поддерживает нас вот в этом тонусе… Конечно, в таком режиме тяжело находиться долгое время, но, к сожалению, нет пока другого варианта.
Белорусизация и диаспора
Полина Бродик: Как вы оцениваете движение в сторону белорусизации, осознания национальной идентичности беларусов, ведь в мире как раз наблюдается тренд на размытие такой идентичности?
Михаил Рубин: Наверное так называемую «белорусизацию», как вы сказали, «идентичность беларусов мира», я бы не сопоставлял с построением нового независимого государства. Я бы все-таки этот тренд направил в построение нового гражданского общества, зарождению которому мы стали свидетелями летом прошлого года.
Потому что гражданское общество — это все. Это все базисы, без которых невозможна государственность. Да, необходима эта так называемая «белорусизация», переход на мову, на беларусский язык, но ненасильственно.
Я убежден: должны быть созданы условия, чтобы каждый для себя принял решение: да, мне надо и в быту переходить на мову, да, я хочу ее изучать.
Конечно, беларусы меняются. Еще пять лет назад БЧБ казался всем символом старой оппозиции из 90х. Даже когда все начиналось в августе-сентябре 20-го, шли постоянные дисскусии о флаге и том, насколько необходимо себя противопоставлять такими символическими методами. Но сейчас, похоже, у беларусов выстраивается новая идентичность. А дальше — мы переходим на тему разделения страны: на тех, кто в большинстве и тех, кто за Лукашенко.
Я бы даже не говорил о протестном движении, а я бы, наверное, сейчас делил граждан Беларуси, даже не только граждан, выходцев из Беларуси, на две части:
Так вот, те люди, которые не подвержены больше пропаганде и независимы от нее, я думаю, для них уже факт вот этого нового, ново-старого нашего бчб-флага, факт беларусского языка, орнаментов, уже свершился. Мы уже не будем другими, я уже не смогу себе даже представить на каких-то бизнес-переговорах поставить на стол красно-зеленый флаг, я не смогу так через себя переступить.
И если мы сейчас еще ассоциируемся с Лукашенко, с диктатором, с кровавым режимом, мы себя все-таки ассоциируем сто процентов с этим новым зародившимся гражданским обществом, с народом Беларуси, и, конечно, автоматически приходят все символы, все, что строится вокруг этого.
Во времена «Польской Солидарности» у поляков была разветвленная сеть разноуровневого взаимодействия, и при этом отсутствовал интернет. Украинская диаспора десятилетиями лоббировала интересы страны за рубежом. Еврейская диаспора — одна из наиболее успешных и в плане сохранения своих культурных традиций и в плане продвижения своих экономических интересов.
Полина Бродик: Беларусский же протест очень сильно опирался на цифровые средства коммуникации. Я спрашиваю Михаила Рубина — настолько была бы возможна глобальная консолидация беларусов без современных технологий и какие перспективы их влияния на Беларусь будущего после смены власти?
Михаил Рубин: Наверное, сыграли оба фактора — один очень негативный, один очень позитивный. Это диаспоры (украинская, еврейская) стали такими сильными и консолидировались между собой, к сожалению, тоже не по хорошим причинам и их объединяла одна боль, одна трагедия, либо Холокост, либо события в Украине последних лет.
Все-таки такая мобилизация происходила на почве совместной борьбы, совместной трагедии. Это произошло и сейчас с нами, с беларусской диаспорой. На почве вот этой трагедии, по-другому не назовешь, произошедшей после выборов в прошлом году, так смогла диаспора сплотиться и такими темпами стать настоящей комьюнити, во многих странах официально зарегистрированной, официально признанной.
И, конечно, небольшую роль сыграла диджитализация — современное средство общения, конечно, намного проще какие-то координационные мероприятия проводить онлайн, а не лично. Хотя, я уже тоже не раз повторял, я с удовольствием хочу познакомиться со всеми моими новыми друзьями, которые появились за последние полгода, за последние семь месяцев, надеюсь, это когда-то случится лично, пока это все только заочно, виртуально, но, наверное, оба фактора сыграли свою роль. Вот эта общая беда, общая трагедия и желание помочь, общая цель — стали ускорителями всего процесса.
Полина Бродик: Все мы учим историю в школе. Даже на беларусском языке. Но на самом деле большинство из нас мало что может вспомнить. В публичном пространстве исторический фокус сводится к событиям второй мировой войны. И именно этот период культивируется как национальное достояние. При этом абсолютно нивелируется все, что было до этого — например, история Великого княжества Литовского и мощь этого государства. Но похоже, что мой последний вопрос — о самом недооцененном историческом событии Беларуси — несколько озадачивает Михаила.
Михаил Рубин: Ой, вопрос очень сложный и, наверное, только профессиональные историки смогут на него точно ответить, потому что таких точек на самом деле было, наверное, немало.
Если вспоминать исторические события, то это как раз подписание договора о распаде Советского Союза, основание Союзных государств, который последнее время так критикуется, который был подписан в Беларуси. Это огромный толчок к дальнейшему развитию всей территории бывшего Советского Союза, надо гордиться, что это на нашей родине было подписано, и Беларусь, в том числе, получила очередной шанс стать независимым государством. Очередной шанс получил бчб флаг стать национальным флагом, очередной шанс строить и выстраивать, нивелировать новую конституцию, которая гарантировала на самом деле свободы во всех отношениях — от религий до повседневной жизни, свободы мыслей, слова, всего-всего…
И, снова возвращаюсь к новейшей истории, по-моему, если мы будем брать последние 200-300 лет, такой толчок сложно вспомнить, если не считая, конечно, 102 года назад основание свободной Беларуси.
То, что произошло в 2020 году после выборов, вот эти три дня — это три дня однозначно, террора, объявленная война против собственного народа, и у объявленной войны может быть только один победитель.
И я просто убежден, что да, дорогой ценой, да, война будет затяжная, победителем выйдет народ, и вот это будет самая главная отправная точка построения всего беларусского общества. Все-таки события новейшей истории прошлого года для меня сейчас основные.
Полина Бродик: За рулем своей «Чайки» Михаил Рубин попал даже в новости телеканала RTL-Hessen. А кроме того — вместе с машиной он снимался в кино и принимал участие во многочисленных выставках. В 2021-м Чайка снова примет участие в Параде национальных культур в Германии. Только на этот раз над ней будет развиваться бело-красно-белый флаг, как символ Новой Беларуси, а партнером выступит не официальное, а Народное посольство беларусов в Германии.
Над выпуском работали:
Саунд-дизайнер Алексей Нежиков,
Авторка сценария Анаид Агаджанова