Фото Александра Кужельного
Марина Якубович: Нас арестовали всех. Со зрителями, актерами, детьми один раз. Это был 2007-2008 год, и более нелепого и неподходящего момента нельзя было придумать. Это был проект французского режиссера Кристиана Вендетти. Он приехал к нам, делал спектакль с нами месяц. Это была премьера этого спектакля. Там были все: журналисты, французское посольство, дети (потому что спектакль, в том числе, и про детей был) — «Одиннадцать рубах».
И в этот момент, когда все это действие только началось, зашли и всех повязали. Там наверное нас человек 60 было. И это было феерично. Потому что посольство, журналисты, класс — большего хайпа мы не могли себе сами придумать никогда в жизни (смеется).
Палина Бродик: Марина Якубович — актриса Беларусского Свободного театра. На его странице в Википедии указано, что театр представляет собой авангард художественного сопротивления культуре, которая насаждается режимом Лукашенко. Театр всегда существовал в подпольном режиме. С началом протестов в августе 2020-го положение актеров и режиссеров только усугубилось.
Марина Якубович: Если мы все всегда, ну я, по крайней мере, всегда, прекрасно понимала и была готова к тому, что «Ну меня заберут на 15 суток. Я отсижу. Ну больше пришить нечего». То сейчас ты понимаешь, что тебе даже и «шить»-то ничего не надо, тебя просто могут забрать, посадить на годы просто так. Ну и тут уже каждый взвешивает свои риски.
Палина Бродик: Все основные актеры театра выехали из страны. В спешке покидая Беларусь, Марина выбрала Киев, где мы с ней и встретились. Меня зовут Палина Бродик, и это подкаст Пашпарт — о беларусах вне Беларуси.
Палина Бродик: Как ты улетала?
Марина Якубович: Улетала я круто, я улетела, как оказалось, на последнем самолете из Минска в Киев. Меня стало очень сильно уже накрывать, наверное, после Tut.by. Вот то все, и отмена спектаклей — это очень подрывает состояние. Если я не могу играть спектакли, что я могу здесь делать? Зачем я здесь?
Еще и фильм «Кураж» выходил… Там оставался месяц до премьеры. Я понимала, что или перед «Куражом» меня точно «закроют», или после. А тем более уже Паша и Денис (у нас три героя), их уже взяли на сутки, и они уже уехали в Киев. И я одна осталась, одна из героинь фильма… Начинаешь сама себя накручивать: «Ну это точно случится. Вопрос только — когда». И что-то меня накрыло, и я пришла и говорю нашему менеджеру театра: «Надя, я не могу, я наверное уеду». Она меня очень поддержала, сказала, «да-да, конечно». Мы договорились, что через неделю я улетаю. И проходит день, я пишу всем, что я уезжаю, я больше не выдерживаю. И через час садят самолет Rayanair с Протасевичем.
Марина Якубович: Мало того, что я не продержалась в топах новостей театра даже часа, но вот этот … Можно ругаться в подкасте?
Палина Бродик: Ну попробуй.
Марина Якубович: Пи*ц, который произошёл, он накрыл всех еще сильнее.
Ну, то есть это терроризм, по-другому это не назовешь. И, в общем, я такая думаю: «Наверное, я не через неделю полечу. А надо будет раньше улететь». Я поехала, купила билеты на четверг. На следующий день мы узнали, что со среды отменяют воздушное пространство, по крайней мере, в Украину не будут летать самолеты. И во вторник сайты все лежали. Мои друзья, которые были в Киеве, которые переехали раньше, они просто через украинский сайт каким-то образом купили билеты, и каким-то образом на предпоследний самолет.
Палина Бродик: А последний отменили.
Марина Якубович: А последний отменили. Да. Хотя было бы логичнее купить на последний… Чтоб было больше времени собраться и подготовиться. И мы просто что-то похватали. Игрушки ребенку… Мой сын: «А где, а где?». Он, когда приехал, он прямо в начале носился и бегал: «Ах, как тут классно!», а когда понял, что нет игрушек и ничего нет, он говорит: «Полетели обратно в Минск».
Палина Бродик: Часть вашей труппы, актеры и актрисы, все время находились в разных местах. С 2010 года Халезин и Коляда находятся не в Беларуси. Вы постоянно гастролировали. И вообще свободный беларусский театр — он скорее подпольный в восприятии большинства. Хотя при этом — наверное самый известный из всех беларусских за границей. Есть ощущение, что «Свободный театр» — театр в изгнании последние 10 лет.
Марина Якубович: Ну он не совсем в изгнании. Все-таки основная часть труппы в Беларуси оставалась до последних месяцев.
Палина Бродик: То есть в моем восприятии, например, было ощущение, что вы всегда работали в каком-то спартанском формате. Часто были готовы выезжать. И сейчас, по сути, история в некотором роде повторилась теперь уже для вас, актеров, не столько режиссеров и основателей. Поменялось ли ваше восприятие, ощущение? Отразилось ли кардинальным образом на вашей работе?
Марина Якубович: Если говорить про театр вообще в целом, то да, мы всегда были подпольными.
Это началось еще со «Психоза 448». Тогда выяснилось, что даже британская драматургия в Беларуси запрещена. И что нельзя говорить на темы алкоголизма, наркомании, гомосексуальности.
«Потому что в Беларуси этого нет». А если люди посмотрят спектакли на эти темы, то они подумают: «а, так может оно и у нас есть, а мы просто не знали?». И поэтому нас запретили еще тогда сразу. И да, театр прошел сложный путь, несколько «хаток», какие-то подпольные помещения… Я помню даже, когда у нас отобрали нашу первую «хатку», мы просто арендовали какие-то помещения на 3 часа, и как саранча налетали, заклеивали все черной пленкой, ставили осветительные приборы, быстренько репетировали. Приходили зрители, мы играли. Точно так же быстро все срывали, складывали и уезжали. Три часа — и нас не было. А сейчас, конечно, ситуация кардинально поменялась.
Первый, наверное, слом был после выборов 2010 года, тогда все уехали (Коля Колезин, Наташа Коляда, Володя Щербань, Олег Сидорчик). Они остались за границей, им просто было опасно возвращаться в Беларусь.
А мы рискнули. Это был первый такой переломный момент. Потому что никто не знал, как мы будем существовать. Режиссеров не было. Мы одни. Но, тем не менее, это оказался очень даже хороший, классный опыт, потому что понимание того, что тебе, в общем-то, не нужен какой-то надсмотрщик, режиссер, который будет стоять и делать тебе какие-то замечания, зачем? Ты делаешь спектакль, ты делаешь свою работу так, чтобы тебе за нее не было стыдно. И в интересах актеров было воссоздать новые спектакли такими, чтобы прямо зрители ахали и говорили: «Блин, как они это сделали без режиссера, по Skype?».
Первый спектакль по Skype было сделать очень круто, особенно, когда он удался. Прямо такие отзывы были крутые.
Палина Бродик: Вы работали на дистанционке, когда это еще не было модно.
Марина Якубович: Да, в 2011 мы первый спектакль поставили. Мало того, что мы все остальные восстановили. У нас Олег Сидорчик в Британии остался, как-то так получилось: «ой-ой-ой». А все спектакли попадали, потому что вся труппа-то 5 человек, и один из них уехал, и что делать? Мы очень быстро адаптировались.
И вот сейчас, конечно, тоже такой переломный момент, который, я надеюсь, сделает нас гораздо сильнее. Это же не только нас касается, это касается всех людей в Беларуси сейчас. Просто опасно говорить что-то даже не со сцены. Просто вслух опасно что-то говорить.
Поэтому много кто уехал. Театр, который там сейчас остался, находится в режиме «Сохранения». Это тоже обидно, потому что у нас в конце прошлого сезона было три больших премьеры, три офигенных спектакля. Один из них я видела вживую. Два в записи. Один сейчас должен выйти в формате полу спектакля, полу фильма. То есть мы все равно ищем какие-то способы общения со зрителем. Будь-то онлайн, или видео формат. Но так хочется, чтобы это увидели. Потому что спектакли сильные, мощные. А приглашать…
Вы же показывали онлайн спектакли из Лондона, которые транслировались в прямом эфире. Я помню, всегда у вас было так: приходишь на спектакли и ожидаешь, что кто-нибудь может наведаться, и все просто отменится. Я даже сама присутствовала при этом однажды, когда где-то посреди спектакля вошли люди в форме и сказали: ну все, все на выход. Но никого не задержали. Были у вас случаи, когда задерживали актеров?
Марина Якубович: Да.
Палина Бродик: И давали сутки?
Марина Якубович: Сутки за спектакли? Нет, наверное, не было такого.
Нас арестовали всех. Со зрителями, актерами, детьми один раз. Это был 2007-2008 год, и более нелепого и неподходящего момента нельзя было придумать. Это было проект французского режиссера Кристиана Вендетти. Он приехал к нам, делал спектакль с нами месяц. Это была премьера этого спектакля. Там были все: журналисты, французское посольство, дети (потому что спектакль, в том числе, и про детей был), «Одиннадцать рубах».
И в этот момент, когда все это действие только началось… Зашли и всех повязали. Там наверное нас человек 60 было. И это было феерично. Потому что посольство, журналисты, класс — большего хайпа мы не могли себе сами придумать никогда в жизни.
Это было круто, был 2007-2008 год, все это было так нелепо. Нас в одном автобусе везли. И мы там быстренько договорились, что мы говорим, все дружно. Плюс у них не оказалось переводчика, и переводила Наташа Коляда. Неважно, что говорили иностранцы, Наташа переводила то, о чем мы договорились.
Это было феерично. Нас три часа продержали. Потом выпустили. И на следующий день, конечно, когда стали звонить уже и писать наши друзья с международной поддержкой, о том, как это могло быть, как это — арестовали всю труппу театра со зрителями… А мы говорим: Да вы что, никого не задерживали. И только все журналисты и дипломаты такие: пум-пурум-пумпум. А мы там с ними были, и да, нас продержали.
Палина Бродик: Тот спектакль все-таки показали на следующий день. За городом в частном доме, на приусадебной территории, вспоминает Марина.
Марина Якубович: Мы договорились говорить, что это свадьба. Я была невеста. Денис Тарасенко был жених. И вот у нас была «свадьба» и мы, как два актера, дарили гостям спектакль. И, в общем, на этой зеленой-зеленой зоне, на фоне зеленого-зеленого леса, в зеленых кустах сидели люди в голубой-голубой форме. Милиция с камерами. И снимали нас. Так незаметно-незаметно. Это было очень смешно.
Палина Бродик: Они не рискнули повторно вас задержать.
Марина Якубович: Не, ну там же опять были те же дипломаты, журналисты, это же надо было показать все-таки…
Палина Бродик: Протесты в Беларуси лишь усилили пристальное внимание силовиков к «Свободному театру». Спектакль «Время женщин» актерам в этому году так и не удалось сыграть.
Марина Якубович: Сейчас самое ужасное, что ты не знаешь, что ты можешь только догадываться… И от этого так сильно устаешь. Это так выматывает.
26 апреля у нас должен был быть спектакль: «Время женщин» Николая Халезина. Спектакль про трех женщин в тюрьме КГБ. Он очень старый, наверное, 2013-2014 года, мы его почти списали. А в связи с последними событиями он стал, как никогда, актуальным. Потому что там просто быт трех женщин в тюрьме. И то, как их пытаются сломать на допросах. То есть там вот эти все угрозы, подкупы, все такое. В общем, этот спектакль стал очень актуальным.
В общем, мы должны были играть этот спектакль в 8 часов, а в 7:30 пришел наш помощник режиссера, Рома, актер и бывший наш студент, и заходит, а мы собрались переодеваться. А он говорит: «Переодевайтесь. В зале тихари».
Я говорю: «Много?». Он: «Да, много». И он уходит. Я думаю, блин, а чего переодеваться. В костюмы? Зачем? Мы что, играть перед ними будем? Бред! Мы быстренько все телефоны чистим, я Теме написала, что пришла милиция, увидимся через трое суток. И да, зашел мужчина в черном, просто весь в черном. Никаких пометок ничего нет, никаких знаков… «Милиция, все в центр помещения!».
Всех собрали. И вот опять же, я не понимаю. Либо это их косяк какой-то в том, что они пришли раньше, в полвосьмого, думая, что спектакль в 7. То ли они знали, и не дали случится спектаклю. В общем, у нас не так уж много было зрителей, человек 20. Мы последнее время практиковали такую штуку: актер стоял на стоянке, оттуда где-то 5 минут пешком. На случай того, что если подъедет бусик, он нам позвонит, и у нас будет хотя бы 5 минут как-то собраться, что-то поудалять, сказать зрителям, предупредить их.
Палина Бродик: В общем, на шухере стоял.
Марина Якубович: Да-да-да-да. И прикол в том, что даже он еще не смог прийти в такое время дурацкое. В общем, и зрителей было немного, и мы еще не готовы, и ничего не происходит, они как-то всех собрали. Минут 10 ходили всех шпыняли. Люди за баром с абсолютно ровными спинами пьют чай. Мальчики играю в пинг-понг максимально сосредоточенно не на жизнь, а на смерть. Вокруг просто по периметру человек 10-15 «тихарей» в спортивках, масках, которые стоят, переминаются, и ты вообще не понимаешь, кто это. И один, который милиция, в черном, ходит, и не знает, что делать.
Палина Бродик: Такой жизненный спектакль с плохими актерами.
Марина Якубович: Нет, с хорошими. Они же действительно не знали, что делать. Если и повторить попросить, то да… Но это было очень страшно, давно мне так не было страшно. Потому что так прямо ты понимаешь: «Наверное, через трое сутокпопаду домой… У меня есть маленький ребенок. Наверное даже меньше, потому что будет суд…». Такие мысли. Почему я вообще должна про это думать? Я ничего противозаконного не делаю.
Ну, в общем, да. Нас продержали полчаса. Потом вызвали МЧС, нам сказали, что все расходимся, организатор отменил мероприятие. И мы еще так: «Интересно, мы знаем этого организатора, ничего он не отменял вроде как».
Мы какие-то премьеры играли совсем по своим даже не то, что проверенным зрителям, а проверенным друзьям своим, звонили и говорили: приходите, премьера у нас будет. А потом к одному из актеров, который рядом живет, приходили с осмотром.
Была какая-то вечеринка и на улице несколько человек делали барбекю. И вот там патруль проходил, они увидели, что там много людей, это частный дом, частный сектор, и они вызвали военных, приехала куча людей. Они всех осмотрели, задержали несовершеннолетних, это 7 вечера, к слову, и дали сутки. После этого мы поняли, что, наверное, приглашать людей даже в любом количестве не хочется. Потому что их же все равно в том доме было человек 15, а к нам на спектакли приходит больше.
Палина Бродик: Как ты оказалась в «Свободном театре» и из какого театра ушла?
Марина Якубович: Через постель.
Палина Бродик: Ага.
Марина Якубович: Да. Так получилось, что я еще была студенткой. Я тоже сходила на спектакль «Психоз 448». И я прямо офигела. Я вышла, меня трясло. Я молчала. Я уже к тому времени работала в «Театре беларусской драматургии». И у меня было свое представление о театре. Но то, что я увидела — сломало все представления. Когда актриса прямо перед тобой, на расстоянии метра от тебя, тебе в глаза говорит какие-то вещи, а ты как зритель, не можешь убежать. Это не вот эта четвертая стена, где «ну попадет в тебя актер, не попадет, долетит его энергетика, или не долетит, как повезет». А здесь ты никуда не можешь деться от этого. Тебя актер просто хватает, и в глаза тебе говорит всю правду. Это было так сильно и мощно.
Я помню, что меня прямо трясло. Я говорила:«Вот, вот, это настоящий театр, вот чем надо заниматься». А не там «домовушку» какую-то играть.
И, в общем, так получилось, что я была еще тогда на 3 курсе, и встречалась с Тарасенко, который был на 5-м курсе. И его уже пригласили в театр.
Он в новых проектах участвовал, играл в «Мы — в Билливуде», я, естественно, все спектакли смотрела, в восхищении была. Я познакомилась с новой беларусской драматургией. Узнала, что, оказывается, у нас есть драматурги охрененные. Костя Стешик, Паша Прижко, Рассольков… Целый мир, который для меня был закрыт. С учетом того, что я была в театральном мире. И это было очень круто.
Палина Бродик: Начинающей актрисе Марине Якубович позвонили из «Свободного театра», когда накануне пьесы одна из актрис попала в больницу. Было неясно, сможет ли она лететь на гастроли, и руководители искали потенциальную замену.
Марина Якубович: В общем, я пришла на репетицию, я так волновалась и выучила весь текст, который там был. Он там был небольшой, но я просто его зазубрила, как школьница. Пришла, и я, конечно, все залажала. Мне там рисунок объясняли, что-то там пытались совместить. Я помню, что это так нелепо все было. Я вышла и разрыдалась: «Боже, меня больше никогда не позовут сюда. У меня был единственный шанс, и я просто его «профукала»». Я так расстроилась.
А потом, как оказалось, в каком-то порыве не очень хорошей репетиции Щербань наоборот кричал: «Вот, пришла студентка, текст знает „на зубок“. Да, там не получается, но она делает, делает, не боится». Думаю: «Боже, так это ж про меня».
Я, конечно, не сыграла. Потому что любая актриса, когда узнает, что у нее есть второй состав, она выздоравливает. Но, тем не менее, я так немножко зацепилась.
И когда следующий был проект, я уже такая: оп, пришла на репетицию, еще раз пришла на репетицию. Ну и, в общем, все, я осталась в театре. В общем, я думаю, если бы не встречалась с Тарасенко, мне бы этого не предложили. Поэтому через постель.
Палина Бродик: Вообще, насколько помню, вы всегда рассказывали, что те актеры, которые проходят к вам, они просто не смогли ужиться в традиционном театре с этой системой. Им хотелось свободы в «Свободном театре». И в 20-м году «Купаловский» — по сути единственный театр, который прямо открыто заявил о своей позиции, и массово, в отличии от всех остальных.
Марина Якубович: Ну еще «Театр беларусской драматургии», они выходили, и пели, не знаю, стоит ли их сейчас палить, или не стоит… Но они тоже заявляли, выходили, песни спявали. Так что они тоже заявляли.
Палина Бродик: Актеры «Свободного театра» в августе 2020 поприветствовали храбрость коллег из Купаловского. и даже записали видео со словами поддержки.
Марина Якубович: На счет «купаловцев» я не знаю, я очень надеюсь, что они сохранят себя, потому что очень хочется вернуть старый «Купаловский». Не в каком-то даже творческом плане — мне не очень нравится творчески то, что они сейчас делают — даже «Купаловцы онлайн» на YouTube канале, те спектакли, которые они делают. Не очень я понимаю. Мне кажется, так много произошло с вами как с актерами, которые лишились дома, лишились театра, а вы делаете в общем то же — используете те же сценические приемы в том же пространстве. Но у вас забрали это пространство, это должно было как-то изменить и вас, и структуру, и все. А ощущение, что они стали эти же спектакли, эти же постановки просто делать в другом месте.
Сейчас не принято критиковать тех, кто поддержал протест, но мне кажется, что я ожидала большего. Когда они делали «Тутэйшых», то там был прям такой трейлер, где они в сцепке стоят, где что-то еще, и я клянусь вам, что я смотрела весь спектакль и думала: «Блин, где сцепка?». Ну это же так круто, когда ты видишь элементы из жизни, которые стали в твоей жизни обыденностью — сцепка вот эта — как она применяется в театре? Где, где в «Тутэйшых» ее можно вставить, и они ее вставили на поклоне. То есть я просмотрела весь спектакль и только на поклоне увидела сцепку. Такое типа: «Ну серьезно, ребят?». Ну это мои какие-то личные обиды.
Палина Бродик: В общем не отрефлексировали должным образом, не переварили?
Марина Якубович: Но надеюсь, они это сделают. Потому что актеры крутые и работы у них крутые.
Палина Бродик: А почему вы так мало вообще бывали в Украине?
Марина Якубович: Мне кажется, да мы вообще наверное в Украине были один раз в 2018-м году со спектаклем «Burning Doors». Мне кажется, что здесь тоже не проходит каких-то интересных международных событий, на которые мы могли бы приехать. Это, во-первых, а во-вторых, может я ошибаюсь, но, по крайней мере то, что я слышала, это то, что очень сложно договориться и привезти, потому что все вот так расхлябано и все как-то не точно, а хочется работать, чтобы было точно и не расхлябано.
Палина Бродик: Я думаю, что сейчас украинская публика будет очень заинтересована в том, чтобы посмотреть на работы, которые перекликаются с белорусской реальностью, поэтому это вполне может быть сейчас актуально. И очень хочется верить, что в ближайшие годы мы сможем увидеть вас и в Киеве тоже.
Марина Якубович: Я тоже на это очень надеюсь. Я, кстати, рассказывала про то, что было бы круто привезти сюда спектакли, и наши менеджеры прямо таки: «Да, да, мы же можем привезти «Верабейку» — офигенный спектакль-застолье. Там даже часть на украинском есть, потому что там собраны истории со всей Беларуси, в том числе с Полесья. А в Полесье там такой почти украинский говор. Это было бы круто.
Палина Бродик: Давай поговорим о фильме. Должна признаться, я его не видела. Его показывали только один раз в Киеве, и когда я спохватилась, билетов уже не было, к несчастью, но я все же надеюсь, что его будут показывать здесь и в дальнейшем. Как так получилось, что в документальном фильме играют три профессиональных актера?
Марина Якубович: Этот проект начинался наверное где-то два с половиной года назад. И он начинался как фильм про актеров, фильм про актеров «Свободного театра». Когда-то Леша Полуян, режиссер фильма, он тоже из Беларуси, ходил на наши спектакли и был очень впечатлен. И он захотел сделать спектакль именно про нас, про актеров, которые, несмотря ни на что… Несмотря на то, что нам пришлось уйти из гостеатров, несмотря на то, что действительно ситуация с театром такая очень странная — тебя вроде бы как знают во всем мире, а в Беларуси ты не можешь даже тетю свою пригласить, потому что это запрещенный театр и тебя могут арестовать — кому это надо?
В общем, он хотел сделать спектакль именно про нас, типа про художников, которые выживают в таком мире. И снимал два года просто нашу жизнь, наши репетиции, проекты, и потом случился август, который поменял не только наши жизни, а и весь фильм. Потому что то, что случилось со всеми людьми, тут уже не важно — актер, не актер — вот это было важнее показать.
Палина Бродик: Фильм Кураж Сергея Полуяна, с участием Марины Якубович, впервые показали на Берлинале в нынешнем, 2021 году. На Youtube-канале фестиваля опубликован трейлер фильма. «Кураж» также можно перевести как «Смелость» — это документальная лента о храбрости людей, которые вышли на протесты в Беларуси.
Стела 9 августа, Пушкинская 10 августа, выход первых задержанных на Окрестина, фееричное 16 августа у Стелы, «Марш новой Беларуси» 23 августа, «Женский марш» — все ключевые сцены августовских протестов команда фильма снимала «в поле». В картине нет ни одной постановочной сцены, рассказал в интервью каналу Ост Вест режиссер Алексей Полуян.
Марина Якубович: Я смотрела фильм, хотя здесь в Киеве я его посмотрела впервые, когда был фестиваль «Молодость», и, мне кажется, что прелесть этого фильма, что там три разных персонажа и три разных взгляда на революцию, на то, что произошло. Это очень, с одной стороны, обобщает, с другой стороны, показывает эти три разные отношения, взгляда — кто как к этому относится, кто насколько участвует. И мне было очень приятно после того, как я первый раз посмотрела фильм.
Я вышла и у меня было столько вопросов: естественно — два года снимали, а показали только вот это, а где остальное, там же было что-то и другое важное. Я не могу сказать, что я вышла в восторге, было очень много мыслей. Но потом муж моей сестры сказал, что смотрел нашу сцену с моим мужем и понимал, что они с Таней говорили о том же — те же слова, те же мысли, те же самые вопросы. И в этом момент я поняла, что да, это такой срез времени и, возможно, даже срез разных слоев населения, разных взглядов. Это то, о чем все говорили, это то, как все говорили, это те мысли, которые у всех были. Мне кажется, это очень важно — такой срез времени, запечатленный на пленке.
Палина Бродик: Какие у фильма планы, где его будут показывать в ближайшее время и какие фестивали запланированы?
Марина Якубович: Про фестивали я специально спрашивала у Леши — про много фестивалей мы не можем говорить, потому что они еще не показали своих участников, поэтому он сам не знает, можно ли нам до объявления фестивалей говорить. Но вот прошел прокат в Германии фильма, в Литве сейчас планируется, в Польше. Не планируется, а сейчас прямо начинается и там прямо очень много показов. Я знаю, что в Киеве он очень хочет показать, сделать прокат в Украине этого фильма. Так что планов много и, я думаю, что его покажут. Был план показать его и для белорусской аудитории к девятому августа, но, видимо, не очень получилось, потому что в Беларуси все еще осталась операторка, которая это снимала, и понятно, что не очень хотят рисковать ею.
Палина Бродик: Она не хочет уезжать?
Марина Якубович: Нет. Это прямо ее принципиальная позиция, и даже, когда мы были в Германии, так много было предложений и поддержки. Это, опять же, к разговору о том, что вы никому не нужны, никто в вас не заинтересован за границей — нет. Мы приехали, и нам столько предложений поступило, причем не просто — «оставайтесь», а именно проектов — переосмыслить и сделать.
Палина Бродик: Ты скучаешь по дому?
Марина Якубович: Как мне кажется, нет. Почти три месяца мы здесь и я к этому пока отношусь, как к каким-то затянувшимся гастролям, потому что у нас были гастроли и в четыре месяца. И в этом, наверное, такая проблема большая, потому что по моим ощущениям я не уехала — я просто уехала на гастроли, на каникулы, и когда захочу, тогда вернусь.
И надо принять то, что нет, так не работает — я вернусь не когда захочу. Я это поняла.
И вот в эти моменты… мне так стало горько, когда я осознала, что я эти моменты отодвигаю, и я просто не принимаю эту часть, того, что я просто уехала.
Палина Бродик: Возможно, ты сможешь вернуться раньше, чем придется переступить на новый уровень?
Марина Якубович: Я надеюсь.
Палина Бродик: Что для тебя Беларусь в трех словах?
Марина Якубович: Боже, столько сейчас образов появилось… почему-то васильки. Почему васильки? Я не помню, когда я васильки в последний раз видела. Только у бабушек на Комаровке. Ох…
Палина Бродик: Зубры не появились?
Марина Якубович: Нет, зубры не появились, кстати. Ну вот васильки уже почему-то. Дом. И, я не могу подобрать слова, это что-то такое между юностью и свободой. То есть какой-то такой юношеский максимализм. Этот образ возник именно в августе прошлого года, когда вдруг я поняла, что большинство людей вокруг — это такие студенты, которые верят, что все сейчас изменится, мы все изменим. Вот это состояние. Как его назвать?
Палина Бродик: Кураж?
Марина Якубович: Кураж. Ну вот, значит третье слово — кураж.
Над выпуском работали:
Саунд-дизайнер Алексей Нежиков,
Авторка сценария Мила Мороз