Джейран Гвагвалії/Фото: Яніна Львутіна
Со слезами на глазах Елена встречает колонну украинских военных, которые возвращаются на ротацию после успешного контрнаступления на Харьковщине. Женщина не была дома, в родном селе Шевеловка, больше полугода. Накупила цветов и вместе с мужем разбрасывает их по дороге, по которой едет украинская военная техника.
— Спасибо! Едем домой!
— Ждали освобождения?
— Да. Село разбили. В оккупации не были, но деревню разбили. Мы узнали, что будет ехать колонна. У нас есть еще букет. И дальше будем встречать. Мы еще дальше поедем, потому что есть кому дарить цветы. Эти впечатления не передать. Мы едем домой, и это самое главное!
— Сколько не были дома?
— Полгода.
— А где жили?
— Много где по области. В разных домах, в разных городах. Героям слава!
Россияне убегали так, что даже оставили нижнее белье — оно разбросано рядом с их военной формой. Контрнаступление украинских военных стало для оккупантов неприятной неожиданностью. Так называемые «освободители», как иронически называет их местная жительница Антонина Ивановна, убегали голые-босые, чтобы сохранить свои никчемные жизни.
«Окон нет, дверей нет. Ничего нет. Кухня сгорела, сарай сгорел. Остался дом без окон и без дверей», — рассказывает женщина.
Все полгода жители Байрака голодали, вспоминает Сергей. Гуманитарную помощь россияне почти не завозили. Люди выживали, кто как мог. Недовольных оккупанты сразу отвозили в застенки.
«Дочка взяла телефон, ушла — хотела оттуда позвонить. Так они ее двое суток на остановке продержали и в комендатуре. И мешок на голову надевали», — рассказывает мужчина.
У Джейрана Гвагвалии россияне похитили жену и троих детей. Вывезли в неизвестном направлении. Он был вынужден на несколько дней уехать в Харьков, а затем не смог вернуться. Россияне угрожали его убить.
«Это мой дом, он оформлен на жену. Там дальше заминировано, туда нельзя идти. Они знали, что хозяин придет. Они очень злые на меня. Потому что я не сдался и не собираюсь этого делать. Они у меня с детства все забрали еще в Абхазии. Мы не воруем, живем аккуратно. Никому ничего не делали. У меня акцент, но разве из-за акцента человек может быть плохим? Неважно, кто на каком языке разговаривает. Важно любить страну, где вы находитесь. У меня здесь родилось четверо детей», — рассказывает мужчина.
Сначала вместе с Джейраном ходим по дому и прилегающей территории, а затем доходим до подвала. Здесь, говорит мужчина, россияне держали его семью под замком. Дети спали рядом с консервацией.
«Вот, смотрите, я не лгу. Вот здесь спал мой ребенок, а россияне ходили и жрали», — добавляет мужчина.
То, что троих детей и жену забрали россияне, подтверждает и сосед Джейрана. Василий Горлач не выезжал из села все время оккупации.
— Я видел, что уехала теща. И Светлана, ее дочь. И детей ее забрали.
— А к вам какое было отношение в оккупации?
— Да отношение такое, что нельзя ничего оставить — все украдут. У меня была одежда — кожаная куртка, ремни — все забрали. Ремни вытащили. Обувь забрали. Все, что им нужно было. Грубо говоря, ограбили. Я не знаю… Фашисты так не поступали. Говорят, что россияне пришли нас освобождать. От кого освобождать? А я им говорил: Ребята, вы зачем пришли? А они говорят — убираем бандеровцев, фашистов, неофашистов. Говорю, а кто такой Бандера? А они: «Это народ». Они не знают, кто такой Бандера.
Сейчас Джейран ездит по всем селам и городам Харьковщины — расспрашивает людей, видел ли кто-нибудь, куда вывезли его семью.
Янина Львутина, Харьковщина, Громадське радио
Читайте также: Они говорили, что резиновая палка — лучший полиграф: интервью с жителем Балаклеи, которого держали в подвале райотдела (фото, видео)
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.
Поддерживайте «Громадське радио» на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:
если у вас Android
если у вас iOS