Что нового в деле журналиста Радио Свобода Владислава Есипенко, которого схватили и задержали в оккупированном Крыму, мы расспросили у его жены Екатерины Есипенко.
Владислав Есипенко — украинский политзаключенный, журналист Радио Свобода, удерживается в оккупированном Крыму. До ареста освещал социальную и экологическую проблематику, снимал опрос крымчан. 10 марта этого года его незаконно задержали в Симферополе. Российская оккупационная администрация обвиняет журналиста в сборе информации «в интересах спецслужб Украины», а также хранении в автомобиле «самодельного взрывного устройства». После задержания Владислава пытали и долго не допускали независимого адвоката. Сейчас по его делу продолжаются судебные заседания.
Анастасия Багалика: Сейчас по делу вашего мужа идут активные судебные заседания. Расскажите, на каком этапе все сейчас в оккупационных судах и что происходит с Владиславом?
Екатерина Есипенко: Действительно, сейчас судебные заседания назначают чуть ли не каждую неделю. 5 октября состоялось уже шестое судебное заседание по делу Владислава. Суд сейчас слушает свидетелей обвинения, большинство из которых — это оперативные сотрудники ФСБ и только некоторые понятые. И я что-то до сих пор не могу понять, почему ФСБшники не договорились между собой, о чем они будут свидетельствовать в суде, хотя бы, чтобы эти показания были несколько похожи.
Игорь Котелянец: Может потому, что это не имеет значения в политическом судилище?
Екатерина Есипенко: Тут одно из двух: или это не имеет значения, или уже у судьи, который рассматривает дело, написано, каким должен быть приговор. Потому что сотрудники ФСБ приходят на суд, краснеют, теряются в ответах, на одни и те же вопросы адвокатов отвечают по-разному. Хотя стоит отметить, что на крайнее заседание ФСБшники пришли уже более подготовленными, поскольку в их речах уже присутствовала юридическая терминология, некоторые отрывки фраз из материалов дела. Хотя что можно ожидать от людей, которые всю ночь пытали моего мужа в подвале? Это люди без совести и морали.
Игорь Котелянец: А потом пришли играть другую роль, которая называется «свидетель». Сколько их таких было и не засекречивало ли следствие их показания?
Екатерина Есипенко: Примерно девять человек, но будут еще, потому что допрос свидетелей еще не завершен. Кроме того, некоторые судебные заседания проходят в закрытом режиме, где мы не видим свидетелей.
Игорь Котелянец: Что они рассказывают? Появились ли еще какие-то потрясающие супер-истории?
Екатерина Есипенко: Ничего нового они не сказали. Чаще всего они употребляют фразы «я не помню», «не знаю» или «я стоял далеко». Их спрашивают: «Что вы подписывали в протоколе?» — «Ну что-то подписывал».
Игорь Котелянец: Что вам говорит ваш адвокат — сколько еще может продолжаться этот процесс и когда ожидать приговор?
Екатерина Есипенко: Учитывая, что в материалах дела фигурирует только один человек — Владислав Есипенко и сами материалы небольшие по объему, то адвокаты рассчитывают на оглашение приговора уже в этом году.
Анастасия Багалика: Как чувствует себя ваш муж? Передает ли он через адвокатов какую-то информацию о своем состоянии и о том, что происходит там в СИЗО?
Екатерина Есипенко: Влад бодрый, активно участвует в судебных заседаниях, ставит вопросы свидетелям, а когда они лгут, просит суд учесть этот факт и говорит о том, как было на самом деле. Суд выслушивает, не перебивает. Потом посмотрим, примет ли он это во внимание.
Игорь Котелянец: К истории с Владиславом Есипенко приковано очень много внимания, в частности со стороны стран, которые являются партнерами Украины. Надеетесь ли вы, что такое внимание перерастет в какую-то более прикладную поддержку, и планируете ли вы еще что-то делать для того, чтобы это внимание привлечь? Возможно, у вас планируются какие-то встречи или поездки?
Екатерина Есипенко: Я надеюсь, что это внимание наших партнеров отобразится в виде давления на Российскую Федерацию, как это было в других делах наших политзаключенных. Только через давление мы можем повлиять на РФ. Но, конечно, многое зависит от нашей власти. Сейчас украинская власть говорит, что Россия не желает встречаться в двустороннем контакте — президент Украины и России, а Россия со своей стороны в том же нежелании встретиться обвиняет нашу страну. И непонятно, на что надеяться родственникам.
Игорь Котелянец: А что вы об этом думаете? Были ли у вас определенные контакты с представителями украинской власти? Возможно, они как-то проясняют свою позицию?
Екатерина Есипенко: К сожалению, в последнее время контакта с нашей властью не было. Была хорошая новость о том, что в Верховную Раду внесли законопроект о правовой и социальной защите политзаключенных.
Игорь Котелянец: Это дает определенные надежды на то, что поддержка со стороны государства будет более мощной?
Екатерина Есипенко: Конечно.
Анастасия Багалика: А что по делам о пытках Владислава. Как здесь продвигаются события? Возможно, оккупационная власть как-то на это реагирует или не реагирует?
Екатерина Есипенко: Когда моего мужа задержали в марте 2021 года, его пытали. Потом долго к нему не пускали адвоката, чтобы он не заметил следы от этих пыток. Хотя на видео, на котором Владислава заставили дать интервью «с признаниями», очень хорошо видны следы пыток — и моральных, и физических, и психологических. Независимые адвокаты все же встретились с Владом через некоторое время после пыток, подали жалобы на установление факта пыток и на открытие уголовного дела против сотрудников ФСБ. Факт нанесения пыток, ожидаемо, не подтвердился и в возбуждении уголовного дела было отказано. То есть люди, виновные в пытках, никакого наказания не понесут.
Анастасия Багалика: В «ЛНР» назначили новую так называемую уполномоченную по правам человека. Ею стала Виктория Сердюкова. Так называют у боевиков того, кто занимается, в том числе и процессом обменов украинских пленных, которых удерживают боевики.
Игорь Котелянец: Учитывая то, что на оккупированных территориях нет прав у человека, то такое хорошее название придумали для тех, кто следит за заключенными и пленными, торгуется и решает их судьбы — будут ли они освобождены в рамках обменов, не будут. Об этом мы будем говорить с правозащитником, основателем «Восточной правозащитной группы» Павлом Лисянским. Господин Павел, почему произошла ротация и что означает это назначение?
Павел Лисянский: Я с вами согласен, там нет прав человека и нет контроля по уходу за ними, но не соглашусь, что эта «омбудсмен» занимается правами заключенных. Это технические люди, а вопросами пленных занимается Кремль и кураторы Кремля.
Относительно этого нового назначения, скажу, что многие мои знакомые знают эту даму, которую назначили. Она — кадровый сотрудник прокуратуры, она занималась вопросами «военных преступлений» и работала в прокуратуре на МГЦ. Она является близким человеком к так называемому «генеральному прокурору» «ЛНР» Сергею Горенко. Раньше тоже была такая должность, и недавно этими вопросами занималась Ольга Копцева, но в связи с тем, что там постоянно случаются какие-то интриги — то Пасечника хотели снимать, то он сам хотел уйти, то потом остался, потому что сейчас будет объединение так называемых «ЛНР» и «ДНР», Копцева немного поспешила и открыто начала критиковать своего вожака. Конечно, поэтому ее сняли. То есть это такая абсолютно техническая должность, но когда будут обмены, это техническая особа нужна. Кремлю важно, чтобы эта особа ничего личного ни говорила, чтобы была без политических амбиций. А если мы проанализируем выступления Ольги Кобцевой, то увидим, что она немножко стала более медийной, чем должна быть. Она перешла границу, позволяла себе собственные выступления и так далее.
В общем, я с вами согласен полностью, что соблюдения прав человека на оккупированных территориях нет. Мы буквально на днях сделали сообщение, что по двадцать дней жители ОРДЛО сидят без воды, и это в пандемию. Ну о каких правах человека мы говорим? Или вот был случай, погибло девять человек на газовой шахте. За двадцать лет существования шахты в Луганской области — это самая масштабная авария на газовых шахтах. Поэтому нет там ничего о правах, это просто технические движения, и сделали так, как выгодно Кремлю.
Игорь Котелянец: Как вы думаете, повлияет ли этот человек на переговоры в Трехсторонней контактной группе?
Павел Лисянский: В Трехсторонней контактной группе осталась Копцева, оттуда ее не убрали. Утвердит ли Пасечник Викторию Сердюкову как члена ТКГ, пока неизвестно. Насколько «омбудсмены» могут влиять? Более инструментально, скажем так. Нужно понимать, что то, что было в 2014, 2015, 2016 годах — это были полевые обмены, отдавались по 3-4 человека, и это не было публично. Эти люди, конечно, влияют, чтобы кого-то можно было внести в списки. На Копцеву выходили, договаривались персонально, чтобы она способствовала внесению в список одну-две фамилии. И первичные списки формируют именно они, потом эти списки уже утверждают или не утверждают. Однако глобальное влияние все же происходит в Кремле.
Анастасия Багалика: Про Копцеву говорили, что она якобы брала взятки за включение в списки пленных с их родных. Я так понимаю, что человек, которого поставили сейчас, такого влияния не окажет?
Павел Лисянский: У того человека, которого поставили сейчас, прямая линия к Пасечнику.
Анастасия Багалика: Подытоживая наш разговор, есть определенные изменения во внутренней кухне, которая имеет отношение к обменам, но все равно последнее слово за Кремлем, я правильно понимаю?
Павел Лисянский: Вы правильно понимаете то, что процессы идут, незаконные вооруженные формирования постоянно работают над тем, чтобы пополнять обменный фонд пленных. Они постоянно кого-то задерживают, они постоянно кого-то осуждают, то есть у них этот процесс идет непрерывно. У нас не так, потому что мы — демократическое государство, мы не можем схватить какого-то гражданина и сказать, что это — шпион.
Состоится ли обмен или не состоится? По моей информации, Украина старается, чтобы обмен состоялся, но в Кремле сегодня не хотят производить обмен, потому что они считают, что этот обмен повысит рейтинг правящей партии и президента Зеленского и усилит его как миротворца. Пока Украина не выполнит определенные обязательства в Трехсторонней контактной группе, которые хотят в России, Кремль этот вопрос блокирует.
Полную версию беседы можно прослушать в прилагаемом звуковом файле
Создание этой программы частично или полностью финансируется в рамках Фонда прав человека Посольства Королевства Нидерландов. Содержание и мысли, изложенные в этом выпуске программы, являются ответственностью авторов и не обязательно соответствуют позиции Посольства.
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.
Підтримуйте Громадське радіо на Patreon, а також встановлюйте наш додаток:
якщо у вас Android
якщо у вас iOS