Близько 30% книжки «Бабин Яр» радянська цензура не пропустила, — Кузнєцов

Гости студии наш коллега — писатель, журналист и документалист Юрий Макаров и журналист российского отдела «Радио. Свобода» Алексей Кузнецов.

Алексей Кузнецов — сын писателя, автора известного документального романа «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова.

Ирина Соломко: Если говорить о памяти и том, как ее лучше всего передавать потомкам — наверное, документальный формат, используемый в этом романе, является наиболее удачным. Как вы считаете?

Алексей Кузнецов:  Анатолий Кузнецов прославился, в частности, романом «Бабий Яр». На мой взгляд, чем он отличается от другой литературы такого рода — отец начал писать его, когда ему было всего в 12 лет. Именно по этому роман так воздействовал на читателя, что писался он через восприятие ребенка, не смотря на ужасающие и серьезные взрослые мысли, которые там есть.

Отец был талантливейшим автором: язык его настолько прост и доходчив, что и это очень повлияло на читателя. Роман вышел в середине 60-х годов, когда эта тема была настолько кричущая, что книга произвела сильнейшее впечатление.

Василь Шандро: В советский период эта книга поддавалась цензуре?

Алексей Кузнецов:  Конечно, ведь это и было поводом для отъезда отца.

Ирина Соломко: И роман в полном объеме не был опубликован?

Алексей Кузнецов: Он был опубликован только в искалеченном цензурой виде. Отец уехал, забрав с собой те части книги, которые попали под цензуру — где-то 30% романа. Если говорить, что было принципиально изменено — «Бабий Яр» в советском варианте это антифашистский роман. А «Бабий Яр» в полном варианте — роман антитоталитарный. И это гораздо трагичнее для читателя, когда он понимает, что для людей, попавших меж эти два режима, ничего принципиально не изменилось. В этом сила романа

Ирина Соломко: Этот роман актуален и сейчас?

Юрий Макаров: Анатолий Кузнецов у себя на родине, в Киеве, более востребован и актуален, чем в России, хотя он, прежде всего, является частью русской литературы. То, что такие тексты не стареют — надо проверять на себе. Он занимает промежуточную позицию между классическим документальным романом типа Светланы Алексиевич (которая очень объективная, не вмешивается, а только связывает короткими ремарками интервьюируемых ею лиц) и классическим fiction. Это очень личностный текст и этим он цепляет.

Василь Шандро: Бабий Яр — одна из тех тем, по которой возникают дискуссии по приближению к годовщине памяти о них. Это роман-обвинения или импрессия, впечатление?

Алексей Кузнецов: Очень трудно ответить на этот вопрос. Конечно, там есть элементы обвинения, гнев, ужас. Но это не только фашистские преступления. Там есть воспоминания о голодоморе, людоедстве. Есть параллели с событиями войны (оккупации Киева). Эти военные события не выходят за приделы обычной жизни, а становятся частью ее.

Василь Шандро: К годовщине Бабьего Яра готовится документальный фильм.

Юрий Макаров: Известный писатель и сценарист Станислав Цалик работает над этим фильмом. Режиссер — Олег Черный.

Алексей Кузнецов: По тексту Кузнецова-отца и Кузнецова-сына. Сценарий полностью еще не сделан. Моя роль в этом фильме — актерская.

Василь Шандро: Почему об этой трагедии надо говорить? Как ее переосмыслить в наше время? Как это должно сохраниться в нашей памяти?

Юрий Макаров: Мне кажется, что это трагедия дегуманизации, в которой участвовали одни как жертвы, другие — как палачи, а третьи одновременно и как палачи, и как жертвы. Дегуманизация и в том, что в каждой войне есть свои коллаборационисты. Это не наш уникальный опыт. Главное, что люди, которые выходят из состояния непосредственной опасности их жизни, несут на себе травму потери самих себя. Неизвестно, что страшнее: погибнуть или потерять себя и погибнуть морально. Вот такой урок. И я считаю, что сейчас он актуален.