Мы стоим на пороге «шухера», — политолог о перспективах дела Насирова

Что происходит в суде и вокруг него? Об этом говорим с политологом и кандидатом философских наук Александрой Решмедиловой.

Юрий Макаров: Это вопрос философский или политологический?

Александра Решмедилова: Мы видим, что медицинская составляющая потихоньку отходит. Поэтому будем думать, что все-таки философский.

Юрий Макаров: Как этот казус поменял философию власти?

Александра Решмедилова: Если рассматривать эволюцию философии действующей власти, то первично после 2014 года вектор был направлен на дела, связанные с предыдущей властью. Дальше мы видим, как эта тенденция обернулась на них же. То есть сейчас общественность хочет не просто крови, но какой-то расправы уже с действующей властью. Это первое изменение. Второе изменение произошло в риторике сил коалиции. Больше это касается представителей БПП. Они стали говорить, что неприкасаемых нет, что перед лицом новых антикоррупционных органов никто не имеет иммунитета. С другой стороны, мы не видим ярких дел.

Что касается самого Насирова, можно заявить, что вся эта история напоминает размен, который нам предстоит. Это и кадровый размен в том числе. Потому что уже не просто ходят слухи. Действиями многих политиков подтверждается то, что мы стоим на пороге либо новой конфигурации коалиции, либо явных кадровых изменений, в которых кресло главы ГФС может быть разменной монетой.

Юрий Макаров: Между кем и кем?

Александра Решмедилова: 2 главных фигуранта, которые остаются в коалиции, — это БПП и «Народный фронт». Они себя достаточно уверенно чувствуют, но им явно не хватает недостающих голосов, которые им ранее обеспечивали «Воля народа» и «Возрождение», а также внефракционные депутаты. По некоторой информации, их могут усилить радикалы. Сейчас можно говорить о том, что договоренности 2-летней давности перестали быть актуальными.

Давайте не забывать, что Насирова не просто спустили нам сверху. Это открытая конкурсная процедура, в которой участвовало 67 кандидатов. В финальный тур вышли 2 кандидата, один из которых — Насиров. И все рукоплескали, все говорили о том, что наконец-то мы увидим более прозрачные процедуры. За время пребывания Насирова на своем посту он всех устраивал. Шли налоги, сборы, наполнялся бюджет. Все это осуществлялось за счет тех же фискалов. Давайте не будем забывать, что мы находимся не просто в сложной ситуации. Мы находимся в ситуации войны. На плечи фискальных органов ложится непосильная ноша — нужно собирать все по крупицам и наполнять бюджет несмотря ни на что.

Сейчас обязательно начнут анализировать, что сделал Насиров. А факты — штука упорная. Мы занимались анализом бюджета. Там позитивная динамика в сборах. С другой стороны, если смотреть на конфликт с министром финансов Данилюком, там каждый говорит по-своему. Я думаю, что этот конфликт был не последним. Но на этом конфликте они споткнулись очень сильно.

Наталья Соколенко: Вчера вечером я была возле здания суда. Участники протеста уверены в том, что мы стоим на пороге революции, а не кадровых изменений.

Александра Решмедилова: Я скептически отношусь к активистам, которые находятся под стенами суда. Я считаю, что это давление на суд. Но я понимаю недовольство и желание хоть каких-то реальных решений. Действия новых антикоррупционных органов, которые допускают в своей работе не просто неточности, а ошибки, могут повлечь за собой рассыпание этих дел.

Смотря на то, как прожжено выглядели адвокаты господина Насирова, и как вяло выглядели представители антикоррупционных органов, мне, как гражданке, становится обидно.

Было давление на суд или нет? Судебная ветвь власти должна не просто уравновешивать исполнительную и законодательную, но и быть реально независимой. Представляете себе суддей, которые блокируют Раду? Или чиновников в Кабмине, несогласных с деятельностью депутатов. Если они будут друг другу мешать, это будет бардак. То, что делают сейчас депутаты, выглядит комично.

Наталья Соколенко: Депутаты от фракции БПП не давали сотрудникам скорой помощи вынести из машины господина Насирова и занести его в Институт Стражеско, чтобы уточнить диагноз. Это как называется?

Александра Решмедилова: Меня не интересует, к какой фракции принадлежат депутаты. Моя работа — анализировать факты. Я не знаю, как вам объяснять, почему они это делают. Чаще всего это совершенно бездарная политика. У многих. У нас в БПП сильнейший раскол. Когда там стоит Найем или Лещенко — это одна позиция. Другие депутаты, которые тоже представляют БПП, имеют контрапозицию. Это одинаковой БПП, просто позиции очень разные. И непонятно до конца, это кадровые неясности внутри коалиции, или это у нас настолько недальновидная политика.

Наталья Соколенко: Вы не считаете, что задержание Насирова и суд над ним, — это все в рамках уголовного расследования тех преступлений, которые вменяются народному депутату Александру Онищенко?

Александра Решмедилова: Я вполне допускаю, что Насиров может быть фигурой, на которую повесят дело Онищенко. Мы видим, что самого Онищенко нет. Это все обросло мифами и стереотипами. Надо же найти кого-то, на ком замкнуть это дело. Фамилия Онищенко политически и информационно токсична. Онищенко стал врагом. И тут идет связь с таким одиозным, демонизированным человеком. Насиров может спокойно канализировать на себе весь этот негатив, который собрался. И все, что шло к Онищенко, перейдет к нему.

Вообще глава ГФС должен быть аполитичной фигурой. Сейчас его позиционируют как представителя власти, номер в БПП. Но кто его выбирал? Это была конкурсная комиссия. Туда входили представители Кабмина. Эти пуповинные связи перерывались. Он долгое время был таким вот независимым. А сейчас это выяснилось. Весь бэкграунд начал тиражироваться. Это классическая практика — надо найти всех скелетов в шкафу. Мне кажется, это говорит о том, что человек нарастил политический вес. Если бы Насиров был более мягким и сговорчивым, конфликт с Данилюком можно было бы решить быстро. А этот конфликт был длительным. До Данилюка был конфликт с Саакашвили и Марушевской. Это говорит о том, что Насиров — человек с позицией. То есть он не такой пластилиновый, не такой ручной.

Юрий Макаров: Это играет в его пользу?

Александра Решмедилова: Политический потенциал есть. Мы говорим о том, насколько он мог бы из чиновника перерасти в более значительную фигуру. При определенных обстоятельствах это вполне возможно.

Юрий Макаров: Один московский политолог говорит: «Что вы везде ищете масонскую ложу? Это не ложа, это лажа». Это может быть эксцессом исполнителя? От НАБУ ждут результатов, они что-то накопали, запустили, а дальше этот процесс уже невозможно остановить. То есть не настолько монолитна наша власть. Не настолько хорошо проходят сигналы по этой цепочке. Нет у нас вертикали.

Александра Решмедилова: Хотело бы искать двойное или тройное дно, за которым скрывается какая-то изящная игра. Чаще всего я сталкиваюсь с тем, что нет там изящной игры. Это лажа. Команда работала слажено, от корня «лажа».

Когда вы хотите поймать большую рыбу, нужно просчитывать многие вещи на несколько ходов вперед. Тут, мне кажется, не сделали выводов из предыдущих дел. Есть тенденция к тому, что стали охотиться не только на чужих, но и на своих. Но охотиться и словить — это разные вещи.

Мы видим команду адвокатов из 10 человек, которые занимаются своим делом. И мы видим работников НАБУ, которые выстроились под Феофанией и которых не пускает вахтер. Это комично и водевильно.

Говоря о влиянии на суд, тревожной тенденцией является то, что агрессия подогревалась. Многие депутаты и активисты не пытались успокоить публику, они пытались ее подогреть. Если активисты и депутаты сочли, что они эффективнее при блокировке судов, магистралей и железных дорог, пусть они отдают себе отчет о том, что таким образом они провоцируют общество. Найем говорит о том, что могут спровоцировать третий Майдан. Но ведь не только пост Найема тогда вывел людей на улицы. Были объективные причины. Сейчас он говорит, что если все пойдет по другому сценарию, то может быть третий Майдан. Но не надо переоценивать роль личности в истории. Я, конечно, хочу относится к Мустафе с уважением. Но они подогревают негатив. А негатив должен куда-то выйти. Я не понимаю, зачем провоцировать это.

Юрий Макаров: Можно хоть каплю позитива? Есть ли в этой ситуации что-то хорошее?

Александра Решмедилова: Я считаю, что это испытание для антикоррупционных органов. Если провалят, я думаю, что весь негатив перекочует с Насирова на них. Они говорят, что не хватает судов, им мешают, СБУ не дает прослушку.

Наталья Соколенко: Но это большая проблема.

Александра Решмедилова: Но они же слушают. Нельзя быть чуть-чуть беременной или немножко антикоррупционером. Или вы работаете, или нет. У нас есть конфликт структур, но нет слаженной работы. Сейчас заговорили немного по-другому. Мне кажется, внутренний дележ кресел еще будет обострятся. То есть мы стоим на пороге шухера. Посмотрим, как это будет.