Почему тюрьмам «ДЛНР» невыгодно переводить осужденных на нашу территорию?

Алена Бадюк: Имеют ли возможность такие заключенные после освобождения попасть на территорию подконтрольной Украины? Ведь справки об освобождении им выдают с соответствующей печатью «Д/ЛНР».

Павел Лисянский: Правоохранители и работники судебной системы в Луганской и Донецкой области взяли на себя ответственность поступать следующим образом: освободившегося человека берут под стражу на период времени, пока суд не вынесет решение о признании этой справки легальной. После ему засчитывают срок, который он отбыл на неподконтрольной территории.

Валентина Троян: Сколько людей вернулось, и хотят ли они вернуться на подконтрольную территорию Украину?

Павел Лисянский: Хотят вернуться все. Сейчас в Донецкой и Луганской областях находятся около 10 000 тысяч заключенных. На данный момент возвращаются несколькими способами.

Большой объем работы делает омбудсмен Валерия Лутковская. Ей удалось забрать с тех территорий 110 человек в ходе переговоров с так называемым омбудсменом «ДНР», она сама забирала на нулевых блокпостах этих заключенных с территории «ДНР».

Это мало, но это результат. У Украины нет никакого воздействия заставить руководство неподконтрольных территорий отдать всех. Почему не отдают? Часть российских ГУМ конвоев идет на поддержание мест лишения свободы. РФ дотирует зарплаты «офицерам пенитенциарной службы» «ДНР». Но мы же понимаем, что эти ГУМ конвои на 30-40% «распиливаются» между руководителями разного ранга. Поэтому если они отдадут заключенных и их количество уменьшится, то сократятся дотации. Поэтому они и не заинтересованы в этом.

Далее, если из Донецкой области Лутковская забрала 110 человек, то в Луганской области таких случаев практически нет. Люди освобождаются сами, но также очень нечасто. Есть осужденные, которые амнистированы Украиной, но продолжают сидеть, потому что в «ЛНР» не признают украинскую амнистию.

Алена Бадюк: Какие еще правонарушения применяются к заключенным, которые застряли в тюрьмах «Д/ЛНР»?

Павел Лисянский: Их кормят хуже, чем при Украине, родителям очень сложно добираться через блокпосты. Были сигналы, что заключенных используют на нелегальных копанках. Это нам стало известно от человека, который работал на таких копанках, и ему в помощь привозили заключенных.

Валентина Троян: Есть ли случаи, когда осужденных привлекали к участию в боевых действиях?

Павел Лисянский: Был случай в Чернухинской колонии, но кураторы незаконных «республик» от этого отказались, в связи с тем, что заключенные недисциплинированные.

У нас связи Михаил Чаплыга, представитель омбудсмена Валерии Лутковской.

Алена Бадюк: Павел Лисянский говорит о том, что порядка 10 000 заключенных находятся в тюрьмах на территории, неподконтрольной украинской власти. Согласны ли вы с этой цифрой?

Михаил Чаплыга: Возможно даже больше. У нас не было электронных реестров тех, кто находится в местах заключения. Поэтому у нас нет точных данных о тех, кто остался в местах несвободы в Автономной республике Крым и на Донбассе.

Алена Бадюк: В чьей компетенции находится создание электронного реестра?

Михаил Чаплыга: Министерства юстиции.

Алена Бадюк: Решается ли этот вопрос?

Михаил Чаплыга: Пока не вижу движений в этом направлении.

Алена Бадюк: Также Павел сказал о 110 заключенных, которых удалось вывезти. Есть ли у вас какая-то новая информация о переговорных процессах в этом контексте?

Михаил Чаплыга: Конечно, 110 человек — это капля в море. По нашей информации, в Донецке существует всего 1автозак, а в него больше 20 человек вместить невозможно. Поездом также передать заключенных нельзя, для этого нужен конвой с обеих сторон, и представьте себе, сколько вооруженных людей должно оказаться вместе на нулевом блокпосте с обеих сторон.

Но мы сейчас все же договариваемся о следующей партии в количестве около 20 человек.

Есть еще не заключенные, а гражданские активисты, которые не включены ни в какие списки. Может мы не можем говорить об их освобождении, но на условия содержания мы постараемся повлиять.

Алена Бадюк: Это вы говорите о «ДНР». А как обстоят дела с «ЛНР»?

Михаил Чаплыга: Здесь черная дыра. 5 раз мы пробовали с помощью разных международных организаций и участников Минского процесса наладить хоть какие-то контакты. Но всякий раз накануне обмена эти переговоры срывались.

Алена Бадюк: Можем ли мы назвать какие-то сроки перевода тех 20заключенных, о которых вы говорите?

Михаил Чаплыга: Как только буде звонок с той стороны, мы сорвемся в любой момент. Но предсказать, когда он будет, очень сложно.

Алена Бадюк: Павел, как ваша организация может помочь заключенным на неподконтрольных территориях и как с вами связаться?

Павел Лисянский: С нами уже связываются, и у меня есть контакт с заключенными из трех СИЗО. Мы сейчас полностью переключились на эту проблему, мы не устанем лоббировать этот вопрос, потому что это наши граждане и мы должны отстаивать их права. Соответственно, мы пытаемся находить контакты в «ЛНР». На днях у меня была встреча с чиновниками ООН по этому вопросу, завтра будет встреча с заместителем руководителя ОБСЕ.

Но главным гарантом это истории останется омбудсмен.

Я хотел еще прокомментировать реформу пенитенциарной службы, которую проводит Минюст. Она убийственна. Они сокращают управления в области. Сейчас человек со справкой «ДЛНР» приходит в Мариуполь, если он из Донецкой области, и в Старобельск, если из Луганской.

После этой реформы, которая будет с 1 сентября, Луганская область будет координироваться Харьковом, а Донецкая — Днепром.

То есть человек с этой справкой должен дойти либо до Харькова, либо до Днепра. Далеко ли он дойдет без денег?