Приговоры по экстремизму обеспечивают прокурорам России карьерный рост — дело Натальи Шариной

Несмотря на мягкое наказание, защита назвала приговор суда «позорным» и заявила о намерении его обжаловать

В нашей студии Григорий Фролов, директор «Дома Свободной России» в Украине, с которым мы поговорим о деле библиотекаря Библиотеки украинской литературы Наталья Шариной, которую обвиняют в расхищении и экстремизме.

Лариса Денисенко: Как вами расценивается приговор и статьи обвинения?

Григорий Фролов: Во время прений была произнесена чудесная фраза о том, что директор библиотеки — это точно не тот орган, который имеет право цензурировать книги. Это хорошо показывает специфику дела, которое крайне позорное и курьезное.

И здесь как раз объединились два самых популярных блока репрессивного законодательства в России, которые используются в политических причинах, — экстремистское законодательство и законодательство о финансовых махинациях. И это редкая ситуация.

Некая экспертиза постановила, что в данных книгах, по которым ее судят, были призывы межнациональной розни к россиянам. Но у любой следственной группы есть определенное количество прикормленных экспертов, которые анализируют данные и штампуют справку об экстремизме данного материала.

Лариса Денисенко: Если вернуться к обвинению в финансовых махинациях, насколько тут убедительными были аргументы следствия?

Григорий Фролов: Суть махинаций заключается в том, как говорит прокуратура, что директор библиотеки потратил слишком много денег на юристов. Приблизительно так. Там есть два эпизода в деле — один по найму юриста на конкретное дело, и второй — по найму двух юристов-консулов в штат.

При этом сама директор библиотеки утверждает, что все действия она согласовывала с начальством — с Министерством культуры. И я очень сомневаюсь, что она сделала иначе, потому что, насколько хватает данных о личности библиотекаря, она не тот человек, который что-то будет делать без спроса у начальства.

Я слышал, что данный директор библиотеки был как раз человеком, который не допускал в своем учреждении мероприятий, которые так или иначе связаны с украинским национализмом или с любой гражданской активности

Лариса Денисенко: Как в Росси смотрят на это дело? И оценивают ли демократические силы это, как политический процесс?

Григорий Фролов: Я думаю, что демократические силы оценивают его как минимум, как политизированный процесс. Дело имеет ярко выраженные политические мотивы. Это легко увидеть и по привязке ко времени и к событиям, в рамках которых этого человека начали судить.

У меня складывается ощущение по отношению к этому делу, что этот тот случай, когда российское следствие само дорисовало себе картинку, которую им было бы выгодно раскручивать на тот исторический момент, потому что в 2015-м году — это самый идеальный сценарий, чтобы осудить директора украинской библиотеки за разжигание национальной розни. Совершенно логично бы выглядело, что некая «фашистская Украина» будет пытаться через свои щупальца продвигать некую идеологию через свои библиотеки и культурные центры.

Это глупость, и нет никаких подтвержденных данных, что этот человек в чем-то подобном участвовал, не говоря уже о книгах. И это еще один смешной элемент дела, ведь сторона защиты утверждает, что в библиотеку было подкинуто порядка 20 книг. Представляете, до чего мы дожили, что книги подкидывают людям, чтобы кого-то потом судить.

Лариса Денисенко: Давайте поговорим о самой фигурантке дела, что о ней можно рассказать?

Григорий Фролов: Я видел реакции в социальных сетях или моих коллег, которые сталкивались в своей жизни с Библиотекой украинской литературы. И я слышал, что данный директор библиотеки был как раз человеком, который не допускал в своем учреждении мероприятий, которые так или иначе связаны с украинским национализмом или с любой гражданской активности. По словам моих коллег, этот человек был настроен на то, чтобы не было никаких подозрений, что мы тут «оранжевых разводим». И тем глупее выглядят государственные обвинители, когда обвиняют подобного человека в разжигании социальной ненависти.
С одной стороны, можно сказать, что карма настигла, а с другой стороны это совершенно не значит, что человека нужно обвинять по ложному обвинению.

В оккупированный Крым едет огромное количество российских следователей, потому что там сейчас очень быстрая карьерная лестница

Лариса Денисенко: Тогда что было первым сигналом, что запустился этот механизм?

Григорий Фролов: История с юристами, которые стали эпизодами в обвинительном деле, уходит корнями в первые звоночки. Потому что в первый раз на директора этой библиотеки дело по экстремизму пытались придумать еще в 2010-м году. Это я цитирую сайт «Медуза». Тогда ее пытались осудить по книге, которая в экстремистских списках оказалась только через три года после этого события. После этого и начались все эти юридические баталии, которые потом оказались вторым эпизодом по данному делу.

Лариса Денисенко: Кто это тогда запускает?

Григорий Фролов: Всегда есть несколько триггеров для подобных уголовных дел.

Лариса Денисенко: Это 2010-ий год, ничего не предвещает пока данных событий.

Григорий Фролов: Во-первых, мы не знаем имущественно-хозяйственных отношений данного дела, не знаем, кто, может, хотел бы забрать себе это лакомое место.

Во-вторых, законченное дело с обвинительным приговором всегда очень хорошая палочка в копилке у следователя, который этим делом занимался.

Например, в оккупированный Крым едет огромное количество российских следователей, потому что там сейчас очень быстрая карьерная лестница. Приезжаешь в Крым, быстренько кого-то «закатываешь» по экстремизму, получаешь звездочку на погоны и едешь дальше развиваться в Россию.

Сейчас же есть огромное количество уголовных дел, связанных с репостами в социальных сетях. И дела, по которым судили людей в прошлом году, это дела с репостом картинки 2014-го года. Просто эти дела лежали у следователя в загашнике, а сейчас удобное время, чтобы удачно кого-то посадить.