С Запада на Восток. Беженцы Первой мировой в украинских городах

Сегодня беженцы с Востока Украины вынуждены жить в Киеве, Харькове, Днепре, Одессе, а также в городах Западной Украины. Возникло мощное волонтерское движение; вынужденные переселенцы получают помощь со стороны государства. Сто лет назад в Украине происходили очень похожие процессы, вот только беженцы Первой мировой двигались с запада на восток. Сегодняшние украинские территории были разделены  между Российской и Австро-Венгерской империей. В 1914 году многие думали, что война закончится через несколько месяцев, но уже с конца того же года сотни тысяч вынужденных переселенцев прибывали в губернские Киев, Харьков, Екатеринослав, Одессу, а также в уездные города Александровск, Бахмут, Елизаветград  и Юзовку. Каждый город имел свой опыт принятия беженцев.  Начнем наш разговор с города-лазарета Киева, о котором нам расскажет историк Оксана Вильшанская.

Оксана Вильшанская: Зрушені війною маси линули в Київ, який був перевалочним пунктом. Це були галичани, мешканці Волині. В серйозних масштабах це почалося з весни-літа 1915 року. Тут також було багато поранених. Київ вважався місто лазаретів. Місто не було готове до біженців, а біженці до цих пере турбацій. Власне, нерідко це була депортація з Галичини. Багато галичан мешкали в Контрактовому будинку на Подолі. Просто як в казармі. Потім їх розселяли. Хтось їхав через Ростов-на-Дону, в Сибір. Там, наприклад, свого часу депортували Шептицького.

Багато хто спершу думав, що війна буде короткочасна. Спостерігалось патріотичне піднесення, люди своїми квартирами поступалися для поранених, все несли, але вже на 1916 рік усі запаси вичерпалися, а ентузіазм пропав. Зникали продукти, люди потерпали. Ми можемо розділяти благодійність офіційну, певні організації існували під патронатом царської родини – Тетянівський комітет, Земсоюз. І був такий порив, як би зараз сказали – волонтерський. 

Андрей Кобалия: Еще одним важным пунктом приема вынужденных переселенцев был губернский город Харьков. О Балашовском вокзале, дефиците и изобретении рижских сапожников  мы поговорим с Филипом Диканем. 

Филип Дикань: Поток беженцев в Харьковскую губернию начался с июля 1915 года, когда боевые действия принимали серьезный оборот, и русская армия была вынуждена отступать на восток. Понятно, что беженцы были из западных районов нынешней Украины – Волынской области и Галиции, и из ряда польских областей, которые сразу же попали под немцев. Уже с 1915 года начали прибывать беженцы из Прибалтики, было очень много беженцев из Риги.

Беженцев принимали на вокзале, но не на главном – Южном, а на второстепенном Балашовском. Это было связано с тем, что там таваропоток и пассажиропоток был несколько меньше. Там обустроили пункт оборудованный бараками, кухней и т.п. Изначально беженцы жили там. До весны 1916 года в Харьков прибывало невероятное количество беженцев. Зачастую по 2-3, а иногда и больше эшелона в день. Начиная с октября-ноября 1914 года и до начала 1916 года Харьков принял более 280 тысяч беженцев, и это учитывая, что в Харькове численность населения была примерно такая же. Поэтому еще в 1915 году было принято решение чтобы беженцы не задерживались в Харькове, а по возможности их расселять по уездным городам или вообще вглубь империи, плоть до Урала. Знаю что многих отправляли в Пермскую и Уфимскую губернию. И вот на август 1916 года в Харькове было около 50 тысяч беженцев. Цифра тоже весьма приличная.

И тогда, и сейчас возникла невероятно сильная и мощная волонтерская волна. Тогда это, конечно, так не называлось, была благотворительность, не использовали слово «волонтер». Помощь оказывали представители различных слоев населения, от простых трудяг до высшего дворянства и аристократии. Жены очень высоких чиновников не стеснялись работать и помогать беженцам, своими руками делали марли и бинты, перебирали вату, делали противогазы, готовили пищу, работали в лазаретах.

Конечно, надо было что-то делать, потому как городской бюджет не выдерживал. Обеспечение одного беженца в день стоило 2-3 рубля. Фактически стоимость проживания и питания беженца приравнивалось к стоимости труда чернорабочего. Балашовский вокзал, напомню, находится в районе нынешнего завода Малышева. Вот в том районе стали строить более удобные бараки и расселять их по домам.

Я знаю, что редактор газеты «Южный край», где я черпаю информацию для Харьковских старостей, Александр Юзефович выделил так называемые «народные дома», которые строились для бедных слоев Харькова. Многие переезжали в сельскую местность, там было легче найти работу и прокормить себя. Для тех же, кто остался в городе, придумывали разные виды работы. Например – рытье каналов. Также беженцев пытались занять теми делами, которыми они занимались до войны. Особенно Харьков нуждался в сапожниках.

Интересная деталь: года Первой мировой войны – это года тотального дефицита, который начался с 1915 года. В Харькове был острейший дефицит всего. Начиная от продуктов первой необходимости – масла, сала, мяса и вплоть до иголок, мыла и…обуви. Это происходило частично потому что торговцы припрятывали имеющиеся у них товары, чтобы не продавать по обычным ценам. Хоть спекуляция и была запрещена законодательно, никто на это не смотрел. И обувь перестала поступать. Немецкой не было, английская и американская далеко. Хотя американскую заказывали. Начала исчезать и специальная кожа для подошв. Об этом много писали, придумывали какие-то дощечки. И вот рижские сапожники нашли выход. Они придумали использовать в качестве подошвы отработанные автомобильные шины. Все очень просто: человек становился, вырезался след, и так делалась подошва. 

Андрей Кобалия: О том, почему Екатеринослав был готов к волнам беженцев, о литовских и латышских комитетах в городе, переезде заводов из Прибалтики, и Келлеровском попечительстве нам поведает историк Валентин Старостин.  

Валентин Старостин:  Можно выделить три основных поток беженцев: первый – это эвакуированные государственные учреждения, банки, учебные заведения. Это процесс был мало заметен, так как их быстро вливали в состав действующих в городе учреждений, а их сотрудники получали рабочие места. Были длительные дебаты 1916- 1917 годов по поводу перевода в Екатирнослав Варшавского университета. Потому что для его переезда нужно было строить новые здания, предоставлять помещения.

Вторая волна – это коммерческие структуры, например завод «Стар» из Риги, Варшавский канатный завод и ряд частных учебных заведений. Например в городе в 1916 году разместился очень мощная Виленская еврейская гимназия, которая работала как независимое коммерческое предприятие.

И третий поток – это беженцы и переселенцы. Здесь губерния оказалась готова, потому что в Екатеринославе каждый год проходили большие миграции сезонных рабочих, и определенная инфраструктура была. Во многих населенных пунктах губернии действовали продовольственные пункты для сезонных рабочих. И существовало несколько благотворительных обществ, которые занимались проблемами их обеспечения. Этим же занималось губернское земство.

 Кроме того на 1914 год в губернии существовала очень интересная структура – Келлеровское попечительство. Оно было основано в годы русско-японской войны, и получило название в память бывшего екатирнославского губернатора – Федора Келлера, который погиб в ходе этой войны. И первоначально, эта организация свое задачей ставила помощь семьям призванных солдат, помощь инвалидами и семьям убитых солдат. В 1915 году к этим проблемам добавилась и помощь беженцам. К 1917 году это попечительство имело что-то около 200 отделений по всей губернии. И в основном оно финансировалось за счет городских бюджетов и губернского земства, которые чтобы не создавать еще одну такую же структуру, просто обязали это попечительство заниматься этими проблемами.

У нас были потоки беженцев со всех западных губерний Российской империи. И здесь возник такой казус. Государственные служащие были при работе. Точно так же как и предприниматели, которые когда перевозили предприятие, перевозили и служащих и квалифицированных рабочих, которые были нужны на этих предприятиях. А вот с простыми беженцами было сложнее. Здесь работало и губернское земство и Келлеровское попечительство, и выходцев из сельской местности старались распределить по сельским местностям, потому что очень не хватало рук в сельском хозяйстве уже в 1916 году.

Как правило, они двигались через несколько распределительных пунктов, одним из таких пунктов был в Екатеринослав. На Покровской площади был построен специальный городок. Это рядом с вокзалом. Буквально с вокзала они перемещались в этот городок. Это был своего рода санитарный пункт. Там проводилась санобработка, карантин, если в этом была необходимость.  Затем их либо оставляли в Екатеринославе, либо отправляли в сельскую местность губернии.

Нам мало известно об национальном составе беженцем. Но известно, что в городе появились галицийский, славянский, литовский и латышский комитеты. Ни поляки, ни евреи таких комитетов не создавали, потому что у поляков был клуб «Огниска», при котором действовали благотворительные учреждения.  А еврейская община  с ее громадными благотворительными традициями не нуждалась в создании дополнительных механизмов помощи беженцам, бесплатное обучение детей и многое другое они оказывали и так.

Беженцев могли переселять вглубь империи, хотя у большинства беженцев именно Екатеринославская губерния указывалась как конечный пункт пребывания. Не будем забывать, что это очень большие массы людей, и основные перемещения беженцев были разрешены в прифронтовых губерниях, и вот Екатеринославская и Харьковская как раз входили в этот список. А переселение беженцев куда-нибудь на Урал не приветствовалось. Потому как это временно перемещенные лица, и позже их планировалось возвращать на места постоянного проживания.

Андрей Кобалия: Мы выбрали истории трех городов. В каждом из них беженцы оказывались в разных условиях: где-то они находили работу и заменяли на заводах мобилизованных на войну мужчин, а где-то приходилось жить за счет государственной или гражданской помощи.  Времена Первой мировой – это также период волонтерского движения, благодаря которому многим беженцам было, что есть и где жить.