Луганськ 2014-го – це своєрідне українське «Сомалі», коли людина зі зброєю є законом – учасник АТО

• Антон Потурайко виріс в Алчевську, але відчуває себе луганчанином, оскільки задовго до війни переїхав у Луганськ.
• Два роки працював в Алчевському відділку міліції, а у 2002 році його запросили на службу до Луганського міського управління міліції.
• У 2014 році не зрадив присязі та брав участь в Антитерористичній операції.
• Під час звільнення Рубіжного піднімав український прапор над міським відділом міліції та виконкомом.
• Нині обіймає посаду заступника начальника Рубіжанського міського відділу поліції.

«Моя война началась для меня 6 апреля 2014 года — с момента захвата здания СБУ в Луганске. До этого на проходящих митингах нами были неоднократно задержаны граждане России. Хотя многие из них прятали документы, но первый признак, по которому мы их вычисляли и отлавливали, спрашивали — который час. У них у всех на часах время было на час вперед.

Был эпизод в биографии, когда вместе с бойцами «80-ки» мы охраняли славный Луганский аэропорт. На нас тогда пришелся первый штурм. Ну как штурм — попытка захвата, без применения оружия. Пришлось действовать тоже хитростью. А с выстрелами, с минометом я познакомился еще раньше, потому что часть посылок, которая приходила на ребят из «80-ки», мы уже доставляли окольными путями и раз попали под минометный обстрел».

19 травня 2014 року, після захоплення будівлі управління МВС у Луганській області, співробітників попросили вийти на роботу.

«Пришел мой бывший коллега Алексей Анисимов, который стал нас вербовать непосредственно в так называемую милицию «ЛНР». Рассказывал о том, как в украинской милиции все плохо. На мой вопрос: «Алексей, а ты же присягу давал украинскому народу, а сейчас непонятно чему пытаешься присягнуть?» — начались взаимные обвинения, вследствие чего я в прямом смысле слова послал всех. И 19 мая последний раз был на своей работе.

Первое соприкосновение с войной произошло 22 мая 2014 года. Мы были в городе Рубежное. Мы базировались в Сватово — только приехали из Луганска. Нас направили в Рубежное посмотреть, что произошло: 22 мая в Рубежном была уничтожена колонна 30-й бригады. Проще говоря, их заманили в ловушку и казнили».

Одразу після знищення колони в ефір російського телеканалу РенТВ вийшов сюжет про нібито героїчний спротив з боку бойовиків. Журналіст працював у кадрі безпосередньо з позицій супротивника.

«Дальше была работа по пресечению преступности, сепаратизма в Луганской области, когда мы уже базировались в Сватово. Ездили по выездам по всей области. Была командировка в Старобешевский район Донецкой области. После этого, начиная с 20 июля, было освобождение Луганской области от оккупантов, коллаборационистов, российских наемников».

Востаннє у Луганську Антон був 28 червня 2014 року. За наказом начальника Головного управління міністерства внутрішніх справ у Луганській області Анатолія Науменка, всі працівники управління мали прибути до міста Сватове. Вже на місці вони отримували завдання щодо участі в Антитерористичній операції. Антон був серед тих, хто присязі не зрадив.

«Последний раз в Луганске я был 28 июня 2014 года. Я выезжал поездом «Луганск-Москва». Он должен был проходить через Старобельск, но именно в тот день была взорвана жд ветка и поезд пошел по неизвестному маршруту. Мы выезжали через Донецкую область, через Горловку, через сам Донецк, потом поезд повернул на Запорожье, дальше — Павлоград и выехал в сторону Харькова. В Харькове мы сошли и оттуда добирались в Сватово. Мы были основоположниками прокладывания маршрута этого поезда».

Квитків не було, залізнична каса не працювала. На вокзалі чергували представники незаконних збройних формувань. Вони забирали звідти людей на так званий підвал, якщо ті мали для них якийсь інтерес. Антонові ж  треба було не лише виїхати з міста, а й вивести свої речі.

«Я позвонил своему начальнику. Сказал, что, если честно, доверия у меня ни к кому нет. Я не знаю, кому доверять, поэтому я буду выходить из города один. Меня попросили взять еще одного человека с собой, сказали, что ему можно верить, и ему действительно можно верить. Андрей, тебе большой привет. И вот мы вдвоем с ним, благодаря двум представителям бизнеса, покидали этот наш любимый город. Почему с представителями бизнеса? Потому что, на тот момент, когда какая-то фирма грабилась, им давали охранный лист, благодаря чему их больше уже не трогали. Как бумажка о том, что тебя уже ограбили и грабить больше нечего. И вот эти ребята, спасибо им большое, они шли впереди, а мы с Андреем — сзади. По приезду на вокзал мы увидели людей с радиостанциями. Один из них с радиостанцией направился к нам. А перед этим на эстакаде наверху мы увидели микроавтобус «Мерседес вито». И увидели, что там сидят трое или четверо вооруженных. И вот, когда к нам начали подходить, а как бы ребята мы все такие не худенькие не маленькие, товарищ показал так называемый охранный лист, в следствии чего нас больше не трогали, даже документы не проверяли. Видимо такая «этика». Спасибо, опять же, ребятам, потому что зарплату мы не получали уже как месяц. Денег особо не было, а проводница запросила за место по 50 долларов. Мы сторговались на половину этой суммы. И ребята даже заплатили за наш проезд.

На тот момент, когда какая-то фирма грабилась, им давали охранный лист, благодаря чему их больше уже не трогали. Как бумажка о том, что тебя уже ограбили и грабить больше нечего

Обстановка на залізничному вокзалі була напруженою. Крім того, що бойовики незаконно обшукували пасажирів і могли вилучити будь-які речі, вони агітували вступати до так званого «ополчення». До чоловіків, які виїжджали з міста чіплялися та питали, чому ті досі не у «Народній міліції».

Ось такі діалоги не були рідкістю:

• Мужчина, если бы у вас не было оружия, вам бы многие кое-что сказали. 
• Я сниму оружие.
• Если бы такие, как вы, нас бы не защищали (только я не пойму – от чего, от кого)…
• Так, давайте, я вас в Киев отведу, хотите?
• А я и еду туда!
• А, отлично, а ваш муж пойдет…
• У  меня нет мужа – он давно здрыснул в Россию.
• А что ж такой хороший муж?
• Да, вот такой хороший муж – россиянин.
• Ну, вот и едьте, пожалуйста.

«Страшно было. Страшно было почему: во-первых — форма, во-вторых — удостоверения. Мы ехали в купе проводника, останавливаемся на одном из вокзалов: бежит к нам перепуганная продавщица и говорит: «Ребята, ребята, там люди с оружием!». Ну, честно говоря, мы с Андреем достали ножи, уже думали, если что, хотя бы попытаться сбежать. Я выглянул в тамбур: смотрю, действительно стоит мужчина в камуфляже в каске с оружием. Думаю, ну все, приехали. Разворачиваюсь и вижу на столбе жовто–блакитный прапор. Честно скажу, прямо от сердца отлегло. Захожу в купе, говорю: «Андрюша, мы у своих, все нормально говорю. Мы в Украине». Все, говорю, мы — на родине. Зашли в купе. Зашло двое милиционеров в сопровождении двух автоматчиков. Мы поздоровались, показали удостоверения, рассказали, куда мы едем. Нам говорят все ребята, молодцы. Что там в Луганске? Я говорю — та жесть там в Луганске, полная жесть.

Ще раніше Антон Потурайко вивіз зі свого кабінету: бронежилети, каски, частину спецзасобів. Всі ці речі у нього вкрали під час так званого обшуку.

«А, проще говоря, была обыкновенная кража в моей квартире. Я снимал квартиру в Луганске и мои бывшие коллеги, выломав дверь, выломав замки, проникли в мою квартиру, украли мои личные вещи и экспроприировали то, что я вынес из городского управления. Это я узнал, находясь уже в городе Рубежном. Обыск происходил 28 августа. Мне потом позвонили соседи сказали, что приходили ополченцы, выломали двери, вынесли имущество. Они вломились в чужую квартиру. А на тот момент им без разницы было. Они вломились к моему коллеге, украли даже женские прокладки. Початую пачку прокладок, да, украли. Лифчик жены забрали, представьте. Ну, это смешно. Самое интересное, что потом, мониторя прессу «ЛНР», я узнал, что у двоих из тех, кто участвовал в краже в моей квартире, моих товарищей, так называемая «служба безопасности», в ходе проведения обысков изъяли и продукты, и часть ворованного имущества. Ну, проще говоря, грабь награбленное. Наши квартиры реально были разграблены. У товарища выломали кусок стены для того, чтобы попасть в квартиру, потому что на дверях стоял замок хороший. Не могут открыть замок, поэтому давайте сломаем часть стены. Дикари. Они вломились к моему коллеге, украли даже женские прокладки. Початую пачку прокладок, да, украли. Лифчик жены забрали, представьте. 

Моих соседей выгнали только из собственной квартиры и из города только за то, что они не дали грабить мою квартиру второй раз. К людям пришли, повесили гранату на дверь и сказали: следующий раз бросим вам ее в квартиру. Вот они не дали грабить мою квартиру второй раз и за это их выгнали из города. 

У товарища выломали кусок стены для того, чтобы попасть в квартиру, потому что на дверях стоял замок хороший. Не могут открыть замок, поэтому давайте сломаем часть стены. Дикари»

На сайті «МВД ЛНР» зазначається, що Антон Потурайко оголошений у розшук, як військовий злочинець. У 2017 році бойовики розповсюдили інформацію, що Антон та ще двоє правоохоронців розбещували вихованців Сєвєродонецької школи-інтернату для дітей сиріт. Інформація супроводжувалася фото, на якому Антон був у німецькій формі часів Другої Світової війни.

«Кстати, я до сих пор  даже не знаю, где этот интернат находится. Это самое смешное. И сотрудник СБУ, который указан вместе со мной, я его не знаю. Мой товарищ, Тарас Симоненко, когда увидел эту статью, начал возмущаться: «Всегда мы вместе. Ну, почему в этот раз ты один, ну как!» Проходит неделя, он набирает меня: «Ну что, поздравь меня, я тоже – педофил». Я говорю: «Ну, что, могу тебя поздравить. Добро пожаловать в клуб». Самое смешное, что нацистом меня объявили после того, как нашли у меня в квартире фотографию, где я стою в немецкой форме времен Второй мировой войны. Фотография была сделана во Львовском Арсенале. Именно во Львовском Арсенале. Потом мне ее ребята из Львова прислали в рамке. И вот они увидели эту фотографию: «Все, нацист, немец!» Хотя, самое интересное, что у большинства из тех, кто сейчас на стороне сепаратистов, были фотографии из Крыма в точно такой же, но только уже в новой зеленой форме, в касках немецких. С различных фотоплощадок. А почему так не ненавидят? Ну, видимо, мы все делали правильно. Видимо, мы и сейчас делаем все правильно, раз нас так ненавидят.

Станиця Луганська у багатьох нев’їзних луганчан викликає важкі почуття. Дім ніби і дуже близько, а насправді – дуже далеко. Кілька кілометрів між Луганськом та Станицею містяни легко долали у довоєнні вихідні, щоб, наприклад, погуляти станичанським лісом. Але вже шість років шлях до дому для них заборонений.

«Тяжело становится, когда приезжаю в Станицу и вижу памятник князю Игорю. Тогда тяжело. Реально тяжело. Потому что, кажется, протяни руку и это место, где у каждого луганчанина есть своя фотография с этим памятником. По дороге к нему был хороший ресторанчик «Корчма». Там готовили чудесные бутерброды с салом и чесноком, помидорчиками. Картошка в казанчике. Все прекрасно помнят Николаевские дачи. У многих там были свои участки. А дачу моего товарища, который действительно строил себе дом потому, что жил до этого в однокомнатной квартире, и он именно строил дом себе, сейчас эта дача просто стерта с лица земли, как и жилища многих других. Все прекрасно помнят чебуреки, которые продавались в Станице. Все ездили туда. Все прекрасно помнят первую клубнику, помидоры. Вообще Станица — такой город-ферма была, куда все ездили за овощами свежими. Осенью все ездили за грибами.

Попри те, що квартиру Антона пограбували, ключі він і досі зберігає.

«Да, конечно, естественно он в синем ключнике. У меня три ключа от квартиры, три замка. Да, если они живые, конечно, еще, потому что ж ограбили квартиру. Когда я выезжал, вторая дверь была не закрыта. Я закрывал все на один замок. Если первый замок там поменян был потом после всего этого, то я знаю у кого ключи».

Антон Потурайко серед тих, хто хоче повернутися додому. Але складним для нього залишається питання, чи зміг би він працювати з тими, хто зрадив присязі, пограбував його квартиру та, зрештою, потрапив під амністію.

«Амнистию тем, кто брал в руки оружие… а практически все они брали, потому что в 2015 году по указанию российских кураторов для того, чтобы укрепить так сказать связь с «МВД ЛНР», их всех отправляли воевать в Дебальцево. Везли автобусами. Многие убегали. Но практически все они побывали тогда именно Дебальцево, Первомайске. Очень многие фотографировались и эти фотографии есть. Поэтому, те, кто с оружием в руках воевал против законной украинской власти, против вооруженных сил, нас, я не знаю, как их можно амнистировать. Эти люди стреляли в нас. Есть категория, конечно, которая не принимала участия в боевых действиях, которая просто работала, раскрывала преступления. Которые уже, будем говорить, совершали их коллеги. Но для меня это тяжелый вопрос. И, честно, на данный момент у меня ответа на него нет. Смогу ли я ужиться, как это все будет выглядеть… просто как я смогу работать с теми, кто грабил мою квартиру, грабил квартиру моих товарищей.

В 2015 году по указанию российских кураторов для того, чтобы укрепить так сказать связь с «МВД ЛНР», их всех отправляли воевать в Дебальцево. Везли автобусами. Многие убегали. Но практически все они побывали тогда именно Дебальцево, Первомайске. Очень многие фотографировались и эти фотографии есть

У 2015 році Служба безпеки України розпочала спеціальну програму «На тебе чекають вдома». Вона сприяє поверненню на підконтрольну Україні територію та звільнення від кримінальної відповідальності тих, хто добровільно відмовилися від участі у незаконних збройних формуваннях, тобто пішов з лав так званих «ДНР/ЛНР».

Станом на початок цього року програмою скористались понад 360 людей.

Є такі і серед Антонових знайомих.

«В прошлом году я даже честно говоря удивился. Я думал, что он от алкоголя уже умер, но, как выяснилось, в один из перерывов между потреблением алкоголя, видимо, к нему вернулся разум и он согласился воспользовался программой «Тебя ждут дома». Он не принимал участия в боевых действиях. Это тоже известно. Прошел по нему суд и сейчас его же бывшие коллеги из «МВД ЛНР» названивают ему, называют его предателем, а он живет в Северодонецке. Больше скажу: мы принимали участие в переходе еще в 15-м году в момент начала программы одного из моих бывших коллег. Он звонил, говорил, что хочет уйти. Мы обеспечили ему коридор, потому что, как он сам рассказывал, и это, в принципе, правда: «Я хотел, чтобы у нас была что-то, нечто автономии как в Крыму. Больше независимости». Но, говорит, не под эгидой россиян. Он хотел оставаться в Украине, говорит, что разочарован, потому что произошедшее полностью перевернуло его представление. И, помните, все истории про съеденных младенцев? Я не знаю, в чьем воспаленном разуме мог родиться этот сценарий. Он же, пожив месяц здесь, в Рубежном, и как-то общаясь со мной, сказал: «Большего бреда нельзя было и представить!». Говорит, что вспоминает все, что им говорили и понимает, что здесь, в Рубежном, все точно так же, как было до войны, а,  может, где-то даже лучше, но говорит, видимо, он поддался на это тлетворное влияние.

Тоді, у травні 2019, багатьом тоді ще міліціонерам Луганщини пропонували присягнути угрупованню «ЛНР», обіцяли гроші та посади. Антон пояснює, чому не прийняв пропозицію.

«Потому что в Луганск пришел «русский мир» со всеми его «прелестями», так сказать. Луганск 2014-го — это своеобразное украинское «Сомали»: человек с оружием — это и есть закон. А мне не комфортно жить с бандитами, мне не комфортно жить с предателями, мне не комфортно, когда человек с оружием пытается рассказать, патриотом какой страны я должен быть, какую я должен любить родину и пытаться навязать мне свою историю. Не могу так».