Позор журналистики: Балканские войны 1990-х

«В начале 90-х. Да и в середине 90-х, и в конце, я государственные СМИ Сербии не мог смотреть без содрогания», — говорит Андрей Шарый, директор российской службы «Радио Свобода».

Почему два десятилетия спустя сербскому телевидению пришлось извиняться за свою работу?

«Главный постулат сербской пропаганды — Великая Сербия. Сербия простирается там, где похоронены сербские воины», — вспоминает экс-посол Украины в Боснии и Герцоговине Владимир Цибульник.

Почему пропаганда президента Сербии Слабодана Милошевича, который обвинялся прокурором Гаагского трибунала в военных преступлениях, напоминает современную путинскую?

«Параллельно тут же начало возникать знакомое нам победобесие, связанное с победой во Второй мировой войне», — добавляет редакторка портала «Балканский обозреватель» Наталья Ищенко.

Как пропаганда воскресила образы «хорватских фашистов» и сербских партизан «четников»? И как так получилось, что танцевальный жанр турбофолк стал саундтреком всех этих жестоких войн?

Меня зовут Евгений Савватеев. Это подкаст «Диктор зло». В этот раз поговорим о Балканских войнах 90-х годов.

---

Турбофолк

23 февраля 2022-го года, 21:45 по Киеву. Я в эфире Громадского радио общаюсь с экс-послом Украины в Боснии и Герцоговине Владимиром Цибульником.

«Путин и Милошевич, безусловно, похожи. Они не желают никого слушать. У них есть своя идея, они должны выполнять свою роль», — говорит он.

Тогда я не мог подумать, что эти сравнения окажутся такими точными. Через несколько часов начнётся полномасштабное российское вторжение в Украину.

«От величия якобы. Лживого величия. Несуществующего величия Сербии в регионе, как и России в нашем регионе, оно лежит в основе пропаганды в 90-х годах в Сербии и в 2022-м году и в России, и в Сербии», — отмечает Владимир Цибульник уже в наш следующий разговор.

А Путин и Милошевич похожи еще и маниакальной любовью к истории. И историческим псевдолекциям.

В этой весёлой военной песне сербского певца Желько Грмуши говорится о том, что придут хорватские фашисты, и боснийцы, которые в песне названы турками. И сербам надо их уничтожить. В припеве упоминается Радован Караджич, лидер боснийских сербов, по решению Гаагского трибунала, военный преступник.

Это турбофолк. Жанр, который обрёл популярность на Балканах во время войн.

Он появился в Югославии 1980-х на базе балканских и турецких мотивов, а также современной музыки, вышел на пик в 1990-е. Понравился Слободану Милошевичу и, по мнению многих, стал саундтреком военных конфликтов на Балканах, а сейчас пытается избавиться от мрачного наследия.

Песня «Пантеры» — одна из самых известных. Она посвящена одноименному сербскому подразделению. Её исполняет певец и участник подразделения Радолюб Вулович.

«Турбофолк — это музыкальное направление, которое появилось в 80-е годы», — говорит Андрей Шарый, директор русской службы радио Свобода.

В 90-е он работал корреспондентом на Балканах и слышал турбофолк.

«Это такое смешение диско-музыки и наложение на нее этнических мотивов. В нём довольно много вариаций, форматов… Самый популярный… Это такое ответвление музыки, типо шофёрского шансона, что ли», — объясняет Шарый.

Одной из символов турбофолка стала певица Цеца Рожнякович. Она прославилась тем, что вышла замуж за Аркана Рожняковича. Бандита, который возглавлял одно из парамилитарных сербских формирований. Их свадьбу с танцами и стрельбой в воздух показывали по ТВ.

Парамилитарные формирования и их лидеры  — одни из героев песен турбофолка. Аркан в их числе.

У хорватской пропаганды есть свой хит. В нём упоминаются сербские партизаны времен Второй мировой войны: четники.

Автор говорит, что сербских четников достанут и в Сербии. Героями песен турбофолка становились полевые командиры.

Один из таких — генерал Ратко Младич, осужденный за геноцид в боснийском городе Сребреница. Он был воспет в песне «Генерал» уже упомянутого Радолюба Вуловича.

Косово поле

«Шесть столетий спустя, теперь мы снова участвуем в битвах и сталкиваемся с битвами», — говорит Слободан Милошевич.

28 июня 1989 года он выступает с речью на Косовом поле. Его слушают десятки тысяч на площади. Его речь транслируют СМИ. 600 лет назад тут прошла битва, которая стала одним из важнейших событий в истории Сербии. Сербская армия потерпела поражение от османов.

Самым запоминающимся фрагментом речи Милошевича стало высказывание о том, что во имя высокой цели не исключены и вооруженные битвы.

«Это не вооруженные бои, хотя такие вещи исключать пока нельзя. Однако, какие бы это ни были сражения, их невозможно выиграть без решимости, мужества и самопожертвования», — восклицает Милошевич.

На словах о том, что «вооруженные бои исключать нельзя», публика оживает. Ей эта фраза понравилась.

«Он не призывал прямо к войне, но он сказал слова, которые всеми были восприняты, как анонс войны. И, в принципе, его речь так и считается таким сигналом к подготовке к войне», — считает Наталья Ищенко, редакторка портала «Балканский обозреватель».

По ее словам, парадокс состоял в том, что 600 лет назад сербы ту битву на Косовом поле проиграли.

После Второй мировой войны, в которой Сербия была уже среди победителей, к власти пришёл Йосиф Броз Тито. Его идея была объединить сербов, хорватов, боснийцев, словенцев, черногорцев и создать югославскую идентичность.

«Югославия не даром называется „Югославия“, потому что идея Тито, который, собственно, и создавал югославское государство после войны, была все-таки в создании государства южных славян. И объединение всех народов, возможно, даже объединение наций — сербской, хорватской, черногорской и боснийской. Я говорила уже про сербо-хорватский язык. И предполагалось, что это все один народ. И югославская идеология как раз на этом и базировалась — на том, что, по большому счету, идет речь о едином народе. И как раз, когда начался процесс национально-освободительных движений в восточной Европе, в Югославии начались центробежные движения на основании того, что все нации, которые входили в состав Югославии, соответственно — республики, начали думать о том, как получить независимость», — рассказывает Наталья Ищенко.

И речь Милошевича на Косовом поле этому помогла.

Он переживал за судьбу Сербии и лелеял идею воссоединения всех сербских земель. А они, на его взгляд, были и в Хорватии, и в Боснии, и в Словении. Чтобы достичь своей цели, Милошевич взял себе в союзники СМИ.

Начало конца

«90-е — годы позорные для сербской журналистики», — считает журналист Андрей Шарый.

Он приезжает в Югославию в 93-м году. К тому моменту уже закончилась сербско-словенская война. Но в разгаре были сербско-хорватская, сербско-боснийская и хорватско-боснийская.

Когда мы говорим о пропаганде во время югославских войн, имеем ввиду в первую очередь сербскую. Шарый рассказывает об одном из первых журналистских визитов в Белград.

«Это была большая группа разных журналистов. Это были и американцы, и испанцы и так далее. И мы просто разводили руками в конце каждого дня. Это все было трагическое вранье, что мы там слушали», — добавляет он.

Если включить сербское телевидение в 90-е, то с большой долей вероятности, либо увидишь, как говорит Милошевич, либо услышишь, как ведущие пересказывают его идеи. Большая роль в этом человека по имени Милорад Вучелич. Он руководил государственным сербским ТВ в самое горячее время: с 1992-го по 1995-й.

«В 92-м году, когда Вучелич пришел на РТ, они набрали людей, кроме технических работников, людей не с вокзала, конечно, но близко к этому. И там какие-то люди работали просто как подставка к микрофону. Они читали стандартные тексты совершенно пропагандистского характера», — уверен Шарый.

Когда в 99-м году НАТО проводило военную операцию на Балканах, одной из целей бомбардировок было здание «Радио и телевидения Сербии».

«По военным законам, которые существуют, передающие станции, не студии, а именно передающие станции являются военными целями. И о том, что будут наносится удары по сербскому радио и телевидению — РТС — было анонсировано, все были предупреждены, однако сербские журналисты не стали эвакуироваться. И когда был нанесен удар, много людей пострадало, были погибшие. Удар был нанесен ночью, как раз, когда транслировали в записи выступление Милошевича, что символично», — говорит Наталья Ищенко.

В 99-м РТС руководил преемник Вучелича Драголюб Миланович. Это он сказал журналистам не покидать здание во время бомбовых ударов.

«Он запретил сотрудникам уходить со своих рабочих мест. Часть из них все-таки ушла, часть отказалась. Но ночью 23-го апреля был нанесен удар, погибло в здании 16 человек. Югославские власти устроили из этого разговор о том, что злодеи, которые стреляют по мирному населению. Но через год, когда режим Милошевича ушел с исторической арены, новые власти арестовали Милановича. Он был обвинен в смерти этих людей, которых он был обязан вывести. Но под угрозой увольнения запретил уходить со своих рабочих мест, несмотря на то, что было известно, что НАТО нанесет этот удар», — вспоминает журналист Андрей Шарый.

В 2011-м году Радио и телевидение Сербии выступило с извинениями за свою работу в 1990-х годах. В документе отмечается, что во время событий 1990-х годов медиа «неоднократно оскорбляли чувства, честь и достоинство граждан Сербии, гуманистически ориентированных интеллектуалов, активистов политической оппозиции, критически настроенных журналистов, представителей национальных и религиозных меньшинств в Сербии, некоторых соседних народов и государств».

«Сербские СМИ проводили кампании по оболваниванию местного населения, по его дезинформации. По разжиганию этнической ненависти. По религиозному. Да и по всей палитре, которая и ведёт к развязыванию войны. Когда аудитория в конце концов приходит к ошибочному выводу, что нет другого способа для решения застарелой проблемы, у которой может быть даже нет одного виновного, что нет другого решения, кроме военной аннексии, или убийства своих противников политических», — добавляет Андрей Шарый.

В 1990-е годы программа новостей «Дневник» использовалась для прославления «мудрой политики Слободана Милошевича» и для нападок на оппозицию.

«В начале 90-х. Да и в середине 90-х, и в конце, я государственные СМИ Сербии не мог смотреть без содрогания. Это был бесконечный поток информации, которая прямо настраивала людей на войну. Которая прямо будила в них самые низменные инстинкты. И которая искажала действительность в значительной степени», — уверен Шарый.

Вот один из примеров такого искажения во время сербско-хорватской войны.

«Был эпизод в городе Вуковар с расстрелом пациентов местной больницы. И было многократно доказано международными следственными органами, что это преступление совершили сербы. Но они упорно отказывались это признать. И информация в прессе об этом была совершена перекорёженная», — вспоминает журналист.

Пропаганда была не только со стороны сербов. Вот пример о работе хорватских медиа. Андрей Шарый говорит, что Хорватия выступала «на той стороне зла» в конфликте с боснийскими мусульманами:

«Была такая деревня Ахмичи, где хорватские силы совершили военные преступления. Там было убито около сотни мирных жителей. Хорваты тоже скрывали это, или давали смешные, точнее, трагически-смешные, объяснения того, что случилось. Но правда все равно всегда выходила наружу».

Усташи и четники

Прием с оскорбительным и устрашающим названием патриотического населения по типу «бандеровцы» — придумал не Путин. На Балканах сербы называли хорватов — «усташи», а хорваты сербов «четники».

Сербы говорили о том, что они — последователи партизан Второй мировой, они должны сохранять наследие, хранить достижения Второй мировой войны, победу над фашизмом — знакомое нам противостояние.

«При этом любого хорвата, который говорил, что „я хочу защищать хорватскую культуру или язык“… тут же на него клеили ярлык „фашиста“. И это противостояние очень сильно разгонялось как раз-таки СМИ, людей запугивали тем, что если Хорватия станет независимой, то снова они устроят фашистские концлагеря и будут убивать сербов. И людей, местных сербов, просто погружали в такую панику, чтобы они начали бояться хорватской независимости, как возвращение какого-то фашистского режима. И, как показывают дальнейшие события, этот пропагандистский месседж был эффективным, и много людей испугались, что хорватская борьба за независимость на самом деле может означать возвращение фашизма», — рассказывает редакторка «Балканского обозревателя» Наталья Ищенко.

Андрей Шарый стал свидетелем того, как пропаганда заставила людей бежать от якобы хорватских фашистов.

«Люди испугались именно того, что услышали по радио», — рассказывает Андрей Шарый.

Эту историю Шарый описывает в своей книге. Весна 95-го года. Хорватия планирует операцию по возврату своих территорий, занятых Сербией. Внезапно радиостанции передают страшные для сербов новости. Идут хорваты.

«Не просто идут хорваты, а идут „усташи“, которые вас перережут. Как они резали ваших предков, отцов и дедов. 50 лет назад во времена Второй мировой войны», — уточняет он.

По его словам, это была хорватская спецоперация, которая способствовала тому, что сербы покинули те территории.

«Я видел, как люди бежали. Я был в местечке, которое называется Слунь, это такая полу деревня, полу город. И ты идешь, видишь кухонную террасу, и там чуть ли не теплый чай еще стоит, то есть люди разлили чай по чашкам и убежали немедленно, в частности, потому что может быть были напуганы (и не только появлением хорватских танков, но и рассказами о том, что скоро они появятся и нужно бежать», — вспоминает Андрей Шарый.

Сребреница

«Украинская сторона все время ставит вопрос: дайте нам возможность закрыть границу войсками. Ну я представляю, что дальше начнётся. Сребреница! Вот и все», — цитата из речи Владимира Путина.

Геноцид в Сребренице — один из любимых сюжетов роспропаганды. Редакторка портала «Балканский обозреватель» Наталья Ищенко напоминает, что Россия сама категорически не признает геноцид в Сребренице.

«И заблокировала признание геноцида в Совете безопасности ООН — не так давно, в 2015-м году. За что Сербия страшно благодарит все время Россию, просто все время вспоминает об этом эпизоде. То есть, когда Путин вспоминает о Сребренице, он же фактически нивелирует то, что Россия не признает Сребреницу», — добавляет Наталья Ищенко.

То, как Сербия рассказывала о Сребренице — это пример самого масштабного фейк-ньюз в истории Югославских воен.

«Ситуация в Сребренице, где сербскими силами были рассреляны около 7 или 8 тысяч (точное число неизвестно до сих пор) мусульманских мальчиков и мужчин. Это было летом 1995-го года. Это одно из главных преступлений боснийской войны. Гаагским трибуналом был доказан случай применения геноцида. Сербская сторона тогда давала информацию, которая вообще не соответствовала действительности. Они замалчивали это, потом придумали какие-то чудовищные другие объяснения этого дела. Так до сегодняшнего дня власти Сербии так и не выдавили из себя адекватной оценки того, что случилось», — говорит Шарый.

Геноцид мусульман в Сребренице — во многом результат пропаганды, обращает внимание Наталья Ищенко.

«Если в Хорватии, как мы говорили, это Вторая мировая война, то в Боснии — это противостояние было больше религиозным. Один такой момент: если вы посмотрите документальные кадры, когда Радком Младич — это военачальник сербских сил, когда они входят в Сребреницу, когда они занимают ее, то он говорит о том, что тут были турки и мы победили турков», — считает экспертка.

Вот его цитата:

«11 июля 1995-го года ми в сербской Сребренице. Накануне очередного большого сербского праздника мы дарим этот город сербскому народу. Наконец, после восстания против дахий пришло время отомстить туркам в этом регионе», — говорит Радком Младич.

«То есть он позиционировал боснийцев-мусульман именно как турков. Может быть, не по национальности, а в таком широком смысле, говоря о том, что это как бы наследники тех османов, которые боролись с сербами на Косовом поле. И именно это желание победить в битве, которая продолжается со средневековья, именно и привело к такой средневековой жестокости в Сребренице. То есть сербские силы, сербское руководство именно в Боснии, боснийские сербы, они как-бы провалились с ХХ века в средневековье и начали воевать такими же методами. Даже для ХХ века, который пережил Первую и Второю мировые войны, эти методы для Европы были ужасающими. Потому что убить безоружных восемь тысяч людей — это достаточно ужасный процесс. Но сербы это делали, базируясь на том, что это такая справедливая война за веру», — описывает Наталья Ищенко.

Почему пропагандистов не наказали

Драголюб Миланович — пожалуй, единственный из работников медиа, кто понёс ответственность за свою работу, однако не за пропаганду, а за то, что 23-го апреля 1999-го года не позволил своим работникам покинуть здание Радио и телевидения Сербии, зная, что будет бомбардировка.

«Вот он отсидел свои 10 лет его, и в 2012 год, у по-моему он вышел на свободу», — рассказывает журналист Андрей Шарый.

У его предшественника Милорада Вучелича дела еще лучше.

«Вучелич прекрасно себя чувствует, руководит футбольным клубом Партизан, у него есть какие-то акции и в СМИ Сербии. Вучелич во время сербско-хорватской войны поругался с Милошевичем и тот его убрал. Но поскольку в Сербии не произошло обновления политической элиты, и сейчас сербскому правительству можно адресовать многие вопросы. Те же, которые были адресованы Милошевичу 30 лет назад. То там не приходится удивляться, что эти люди ушли от ответственности», — рассказывает Андрей Шарый.

К военным трибуналам по Югославии есть вопросы, считает Наталья Ищенко.

«Пожалуй, одним из таких наиболее ярких приговоров является приговор Воислава Шешеля. Его судили за то, что он на собрании в сербском регионе Воеводина призывал составлять списки и буквально выгонять всех хорватов. Это было воспринято как призыв, если не совсем к геноциду, но к каким-то таким действиям, которые точно нарушают любые правовые нормы, международные и локальные. Понятно, что это не был пропагандист, но это был политик, который занимался пропагандой, которая непосредственно вела к разжиганию ненависти», — уверена экспертка.

Воислав Шешель был оправдан. И позже принимал участие в выборах в сербский парламент. Почему трибунал не акцентировал на пропаганде?

«Он собирался в начале 90-х годов, организовывался на коленке, на бегу. И первые десятки обвинений, которые были выдвинуты, не отличались большой проработанностью и сильной документальной базой. Я работал в архивах трибунала, бывал в Гааге и знаю, что по нормам и рамкам международного права, конечно, там были проблемы, чтобы людей, на основании тех обвинений, которые были выдвинуты, как-то серьезно осудили», — считает Шарый.

Трибунал осудил бойцов, полевых командиров, таких как Радован Караджич, Ратко Младич. Обвинялся в зверских преступлениях и президент Слободан Милошевич, впрочём до приговора он не дожил, скончался от сердечного приступа в 2006-м году. Но вот до пропагандистов руки не дошли.

«Потом уже, когда стало очевидно, что роль СМИ становится всё более важной в разжигании войн. А в последние 10 лет это стало более очевидно. Выяснилось, что да, они не работали с разжигателями войны. Часть полномочий трибунал передал национальным органам правосудия и в Боснии, и в Хорватии, и в Сербии. Но я не могу припомнить громких судебных процессов, которые бы были связаны с компанией дезинформации или с губительным действием СМИ для разжигания боевых действий, убийства невинных людей. Я думаю, что это нужно обязательно поправить», — добавил Шарый.

А если не поправить, то будут происходить те процессы, которые сегодня наблюдаются в Сербии. Говорит экс-посол Украины в Боснии и Герцоговине Владимир Цибульник.

«Сербская пресса, к сожалению, стоит сегодня на стороне российской агрессии. Они считают, что были мальчики распятые, и что украинцы бомбили Донбасс с 14-го года. Сейчас это уже несколько иная дезинформация, мол, что «Буча — это организованная постановка»», — рассказывает дипломат.

По его словам, после югославских войн обвинению в международном трибунале было не до журналистов.

«Когда будет организован трибунал над Россией, надо, конечно, привлекать таких провокаторов, как Симоньян и другие. Без них этой войны бы не было. Без них население бы не было одурачено и слепо не верило бы Путину, Милошевичу и другим тиранам, и Лукашенко… Хотя какой он тиран… так… подобие… Но тоже. Ведущие пропаганды, работающие на масс-медиа, призывающие к войне, поддерживающие пропагандирующие, безусловно, должны быть наказаны наряду с политиками и военными», — подытоживает Владимир Цибульник.

В югославских войнах СМИ обеспечивали информационную поддержку злонамеренным действиям правительства, добавляет Андрей Шарый.

«В ряде случаев они прямо ответственны за разжигание ненависти и вражды начала войны или продолжения ее. Но, в общем, знаете, что, глядя на то, что происходит сейчас, нужна дистанция, чтобы оценить это, но после 20-30 лет после югославского конфликта. Всё-таки — это фоновая история. Более фоновая история, чем сейчас, как мне кажется», — уверен эксперт.

«У журналистов должно быть самоуважение и профессиональный долг нести не только идеологию, но и правду. Реальность реальную передавать. Может быть без комментариев хотя бы», — говорит Владимир Цибульник.

Югославские войны показывают, что даже без звёзд пропаганды, таких как Киселев, Соловьев, Симоньян, медиа могут создавать фон для насилия, войны и даже геноцида. Пускай этот фон звучит весело как балканский турбофолк.

Это была 5-я серия подкаста «Диктор зло», у микрофона был Евгений Савватеев. В следующем эпизоде, моя коллега и редакторка подкаста Мила Мороз расскажет о том, как табачная пропаганда стала частью нашей жизни и убила миллионы людей.

---

Оцените подкаст в своих приложениях и подпишитесь, чтобы не пропускать свежие выпуски: Apple Podcasts, Soundcloud, Google Podcasts, Spotify.

---

Над проектом работают:

Cаунд-продюсер Алексей Нежиков

Сценарист Евгений Савватеев

Редакторка Мила Мороз

Монтажер Youtube-версий Ярослав Федоренко

Иллюстратор Александр Грехов

Аниматор Владислав Бурбела

Продюсерка Катерина Мацюпа

Креативный продюсер Кирилл Лукеренко