Первый секс: что нужно знать подросткам?

«На самом деле стоит говорить, что не у всех девушек во время первого полового акта идет кровь. У меня, например, крови не было. Возникал вопрос: наверное, ты обманула, не был невинной. Наша украинская традиция была построена вокруг того, чтобы вынести простыню со следами крови. Это же ужас», — возмущается активистка, глава общественной организации Studena, инициатор флешмоба #ЯнеБоюсьСказать Анастасия Мельниченко.

Во втором выпуске проекта «Правда о женском здоровье» вместе с Анастасией и нейропсихологом когнитивного развития, психотерапевтом Викторией Любаревич-Торховой говорим о первом сексе.

Анастасия Багалика: Почему тема первого сексуального опыта является табуированной в разговорах между взрослыми и их детьми?

Виктория Любаревич-Торхова: Я думаю, что эта тема не столько табу, сколько тема, которая пугает, ведь у родителей, как у любого человека, рождается природный вопрос: «А что, если…?» И тут же мозг начинает нам создавать сценарии катастрофических картин, и мы представляем своего ребенка изнасилованным, беременным не в срок и кучу других невероятнейших проблем. И нам в этом помогают интернет, телевидение. Мы смотрим страшнейшие истории, которые являются единичными, но они представлены на телевидении или в каких-нибудь сериалах подраматичнее. Мы все это представляем со своими детьми, и природный рефлекс человека — сразу же уйти от этого. Мы же на страх реагируем — бежать, драться, замереть. Родители избегают разговоров со своими детьми. Есть типичный миф среди родителей, который говорит следующее: если я поговорю со своим ребенком о сексе, я подам ему идею, и он захочет это попробовать.

Анастасия Мельниченко: Я думаю, что очень многие взрослые почему-то находятся в плену таких иллюзий: может, какие-то дети и начинают половую жизнь в 13 или 14 лет, но только не мои. Поэтому взрослые по максимуму оттягивают этот разговор, он их пугает. Как показывает безжалостная статистика, дети начинают половую жизнь раньше, чем нам бы хотелось, поэтому это абсолютно неправильная линия поведения со стороны взрослых.

Анастасия Багалика: Конечно, это зависит от каждой индивидуальной ситуации, но даже если это начинается раньше, чем нам хотелось бы, то все равно ребенок должен иметь представление, что он не занимается чем-то, за что его побьют, накажут. Мне кажется, что именно это представление, что это что-то такое, из-за чего взрослые будут косо смотреть, устраивать истерики, скандалы, подталкивает к очень закрытой интимной жизни не только в раннем возрасте, но и потом. Уже взрослые женщины не пускают своих мам в свои собственные жизни.

Анастасия Мельниченко: Получается, что подростки получают сведения о сексе или очень искаженные (из порнографии, со двора, от друзей), либо это какие-то страшные «ужастики» из школы. Что мы обычно изучаем в школе о сексе? О нежелательной беременности. Нам, например, в школе показывали страшные ролики об аборте… Представьте себе, что показывают в связи с сексом. Второе, когда рассказывают на какой-то «охране здоровья» о венерических заболеваниях. И это тоже очень страшно. И никто не говорит о том, что секс приносит удовольствие. Детей пугают этим сексом, как чертом. Когда ребенок подходит к взрослым, он хорошо считывает реакции. К сожалению, очень многие взрослые, когда им задаешь прямой вопрос о сексе, начинают краснеть, бледнеть, бежать или как-то еще не совсем адекватно реагировать. Ребенок видит, что тема табуированная, страшная. Ему из-за этого страшно говорить со взрослыми.

Детей пугают этим сексом, как чертом

Когда проводилась кампания #ЯнеБоюсьСказать, я специально собирала подростковые истории о сексе, домогательствах и др. Большинство детей не говорили о том, что с ними происходит, со взрослыми, потому что им реально было страшно. Если со мной происходит что-то страшное или запрещенное, значит я плохая или плохой, я ни в коем случае не скажу это взрослым, родителям.

Анастасия Багалика: Мне кажется, что у нас в обществе есть перегибы. Есть подростки, которые всех этих вещей о контрацепции, о болезнях, передающихся половым путем, о нежелательной беременности не знают, для них секс наступает естественно в каком-то возрасте, но этот мир безопасности какой-то нераскрытый. А есть дети, слишком испуганные всем тем, о чем мы только что говорили. Есть ли между этим какая-то золотая середина?
Виктория Любаревич-Торхова: Золотая середина есть. Во-первых, осведомленность должна быть среди всех детей, и тревожных, и нетревожных. Сейчас вообще тенденция тревожных детей. Такая обстановка сейчас в стране. Тревожность очень быстро передается. Если дети живут и растут среди взрослых, которые в тревожном состоянии, то что говорить детям, ведь дети рассчитывают на взрослых, чтобы они их защитили, и было более безопасно жить, а тут вокруг одни тревожные родители. Рассказывать необходимо, пугать необходимо, потому что это самый верный способ профилактики и предупреждения опасного поведения. Оно касается не только венерических заболеваний и ранней половой жизни, так же, как и профилактика наркомании, алкоголизма, экстремального поведения. Есть очень много экстремальных видов деятельности среди подростков. Нет такого сегмента: секс отдельно, а поведение во дворе и среди сверстников отдельно. Это все одна сфера жизни.

Лучше детям сначала показать опасную сторону жизни, а потом эту тревожность сгладить доверительными разговорами. А здесь, конечно, нюанс, потому что не у всех детей получаются доверительные разговоры, потому что родители не совсем готовы, не имеют навыка, как вызвать своего же ребенка на доверительные разговоры. Они сидят и ждут, что ребенок подойдет и спросит. Но к ребенку необходимо достучаться, подходить и спрашивать. Вдруг в один прекрасный день он не будет готов поговорить со своими родителями на ту тему, которая его тревожит. Если ребенок совсем не готов, то отвести его к специалисту, где он откроется и поговорит на разные интимные темы. Для ребенка интимная тема — это как раз страх, тревога.

Анастасия Мельниченко: Я не совсем согласна с этими словами, потому что пугать надо не сексом, пугать надо последствиями, которые могут произойти. Если мы поставим в один ряд алкоголизм, наркоманию и секс, то алкоголизм и наркомания с любой стороны являются очень негативными качествами. Ими действительно надо пугать. Секс — это как раз норма. А есть отклонения — секс без согласия или секс, который несет риски — венерические болезни. Ставить в один ряд алкоголизм, наркоманию и секс, мне кажется, категорически неправильно. Следует говорить, что секс — это классно, он доставляет удовольствие, но есть определенные негативные последствия, которые могут повлиять на всю дальнейшую жизнь.

Я недавно заканчивала книгу для подростков. Там мне надо было получить комментарий специалиста, именно гинеколога по вопросам ранней незапланированной беременности. Гинеколог, которая согласилась прокомментировать мне эпизод о ранней беременности (по сюжету ребенку 16 или 17 лет), работает в Австрии. Я спросила, что делать, если беременность нежелательна. Она сказала, что у них это очень редкие явления, потому что, когда девочке исполняется лет 13, мама берет ее за руку, приводит в клинику, ей выписывают противозачаточные таблетки. Представить, чтобы такое было в Украине, мы просто не можем: мы выпишем ей таблетки — она ​​пойдет заниматься сексом с первым встречным. Я слышала данные по Швеции, где введено сексуальное образование в школе, и по Украине, то в Швеции на пару лет возраст начала сексуальной жизни позже. То есть, нет связи между снижением начала сексуальной жизни и секс-просвещением и такими штуками, когда тебя привели к специалисту, и она тебе выписала противозачаточные таблетки. Работа, просветительство очень положительно влияют. Чтобы молодые люди начинали секс позже, нам надо их просвещать, рассказывать, какие бывают последствия, к чему это все приводит.

Важно спрашивать себя, хочу ли я секса

Анастасия Багалика: Презумпция согласия на первый сексуальный контакт не звучит от учителей, а это очень важный момент. Редко кто, видимо, в 15 – 17 лет спрашивает, действительно ли я этого хочу.

Анастасия Мельниченко: Получается, что подростки сталкиваются с определенным давлением на них со стороны окружения. Я помню, что я общалась с компанией, где мальчика, которому было 15 лет, травили за то, что он не имел сексуального опыта. Он искал кого-нибудь, чтобы получить этот опыт. Но в свои 15 лет он еще не был готов к этому психологически, он еще был ребенком, потому что все созревают, развиваются неодинаково. Здесь необходимо чтобы он поставил себе вопрос: действительно ли я этого хочу или: готов ли я к этому, или на меня так давит окружение, что я должен сейчас что-то решать и искать какие-то варианты.

Когда что-то происходит, человеку стоит спросить себя, приятно ли то, что с ним происходит, или есть определенный дискомфорт. Когда человека до этого только пугали «ужастиками» в отношении секса, с ней или с ним может происходить что-то, что не комфортно, не нравится, человек может сжимать зубы и думать: это секс, это страшно, я должен или должна страдать.

Также очень важно показывать, что секс — это не только проникновение члена во влагалище, секс — это гораздо шире. Это и прикосновения сексуализированного характера, и оральный секс, и анальный секс. Есть очень много вариантов секса. Дети должны понимать, что они могут не соглашаться, например, на проникающий секс, но с ними что-то другое происходит, на это тоже надо давать согласие.
Виктория Любаревич-Торхова: Когда мы говорим с подростками, мы их учим не просто чувствовать себя, это шаг номер 1, важнейший, точно так, как необходимо научить подростка сказать «нет» на любом этапе процесса и принять это. Когда ведутся разговоры о сексуальной грамотности с детьми (я говорю сейчас про 10 – 11 лет), обучают детей сказать «нет» и принять «нет». Человек имеет право сказать «нет», и ты обязан уважать это право на любом этапе процесса.

Каким должен быть первый секс? Мнение девушки Софии

«Первый раз должно быть что-то особенное, чтобы были настоящие чувства. Если он не будет уважать твой выбор или тебя саму, то он захочет секса побыстрее, то у тебя начинается страх. Главное, чтобы первый раз был с тем человеком, которого ты любишь, тогда никаких порицаний со стороны твоих друзей, его друзей, со стороны общества не будет, потому что это вам неважно, а с другой стороны, вы не будете акцентировать на этом внимание, так как вам важны ваши чувства», — говорит девушка.

Мифы о сексе

Анастасия Багалика: Понимают ли подростки, что их первый сексуальный опыт должен быть не скомканным, впопыхах и случайным, а чем-то, что им запомнится?

Анастасия Мельниченко: Собирая истории, я обнаружила, что почти все подростки, перенесшие сексуальное насилие, думают, что первый сексуальный опыт должен был быть таким, как рассказывает девушка, но он у них был другой. Это тянется как травма на протяжении всей жизни. Поэтому очень важно говорить о разнице между сексом и насилием. Если первый половой акт происходит без согласия, если это акт насилия, надо подчеркивать и много говорить о том, что это не является сексом, что секс — это то, что должно быть по взаимному согласию, что это то, что должно приносить удовольствие. Даже если подросток пережил или пережила эпизод сексуального насилия в своей жизни, то все-таки его первый сексуальный опыт будет тот, когда он будет готов, по взаимному согласию и взаимному удовлетворению.

 Если первый половой акт происходит без согласия, если это акт насилия, надо подчеркивать и много говорить о том, что это не является сексом, что секс — это то, что должно быть по взаимному согласию, что это то, что должно приносить удовольствие.

Виктория Любаревич-Торхова: Когда мы говорим с детьми о сексе, мы говорим, что секс — явление того, как люди выражают сверхчувства друг к другу. Можно сказать «я тебя люблю», но дальше тело начинает говорить само за себя. Когда людей тянет друг к другу, это и есть выражение чувств.
Анастасия Багалика: Что должно звучать на тему болевых ощущений на уроках сексуального просвещения, ведь они у кого-то будут, а у кого нет?

Анастасия Мельниченко: Действительно, есть люди, которым больно, а есть люди, которым не больно. Это так же, как роды: есть люди, которым очень больно, а есть люди, которые получают оргазмы.

Гораздо вреднее миф относительно ощущений о том, что женщина должна получать оргазм во время секса. Если женщина не получает оргазм во время секса, ее могут за это травить. Мужчины вешают клеймо неполноценной. Исследования показывают, что женщина входит в пик своей сексуальности после 35 лет. 35 – 40 лет — это тот момент, когда женщина наиболее раскрывается в плане ощущений, получения оргазмов. Я сама лично столкнулась с этим мифом. Я до 25 лет не могла получить удовольствие в сексе с мужем, об этом ходили сплетни, обо мне говорили, что я неполноценная женщина. Об этом важно говорить. Когда вы начинаете сексуальную жизнь, вы не обязательно будете получать оргазм, и не обязательно это будет оргазм от проникновения. Это может быть разный оргазм. Вы можете исследовать свое тело и доставлять удовольствие себе самостоятельно, помогать себе. И это нормально. Конечно, мы бы все хотели легко получать оргазм, но это не так. Любой секс хорош, если приносит удовольствие.
Анастасия Багалика Если этот миф устойчиво сформировался у девушки, что с этим можно делать?
Виктория Любаревич-Торхова: Конечно, идти к специалисту. У нас есть сексологи, которые развивают сексуальность как у мужчин, так и у женщин. Это и принятие своего тела, и способность чувствовать себя, идти за своими чувствами, как по нотной грамоте, развитие своего тела различными упражнениями, иногда необходимо исследовать физиологию, гормональный обмен, посмотреть на уровень гормонов. Главное не пытаться справиться с этим вопросом самостоятельно, почитав что-то, послушав друзей, посмотрев телепередачи. Этого недостаточно, нужно пойти к специалисту

Писательница и юрист Лариса Денисенко о подростковых мифах относительно секса

«В подростковой среде у нас была куча дремучих вещей о том, что такое секс. Мы считали, что изменимся коренным образом, когда станем женщинами. Как это происходит, никто не знал. Кто-то думал, что мгновенно вырастет грудь, кто-то думал, что прибавится раскованности, смелости. У меня была, например, иллюзия, что сам половой акт должен растягиваться на часы. Конечно, мы говорили о том, что это может быть больно и очень кроваво», — вспоминает Лариса Денисенко.

«На самом деле стоит говорить, что не у всех во время первого полового акта идет кровь. У меня, например, крови не было. Возникал вопрос: наверное, ты обманула, не был невинной. Наша украинская традиция была построена вокруг того, чтобы вынести простыню со следами крови. Это же ужас», — говорит Анастасия Мельниченко.
«Это до сих пор живет не только в селах. Мальчик, который очень рассчитывает получить себе девочку-девственницу, чтобы она была только его (это все еще присутствует), ужасно расстраивается, если не было крови, ей не было больно. Для него это индикаторы, что она не была девственницей. Они понятия не имеют, что это может быть плева, которая растягивается и остается вплоть до родов. Они понятия не имеют, что плева настолько тонкая и легкая, что она могла отойти непонятно для самой девочки. Это физиологические особенности, о которых подростки очень мало знают, об этом не говорят», — добавляет Виктория Любаревич-Торхова.

Давление общества на подростков

Анастасия Багалика: Мне кажется, что девушек и парней относительно первого секса очень по-разному начинают прессовать: ребят раньше, а девушек позже. Но у девушек лет после 17-18 наступает такой период, когда на девственниц будут «шикать» и показывать пальцами. Если парень доживет целомудренным до такого возраста, я не знаю, что с ним сделают.

Виктория Любаревич-Торхова: Заклюют, поэтому внешне парни и девушки стараются себя вести так, как будто у них уже все было.

Анастасия Мельниченко: С одной стороны, у нас есть старшее поколение, которое очень «клюет» за раннее начало половой жизни. С другой стороны, подросток сталкивается с тем, что его окружение его возраста «клюет» за то, что подросток не начал свою половую жизнь, как все. Хотя не факт, что эти «все» начали половую жизнь. Между этими требованиями трудно маневрировать.
Виктория Любаревич-Торхова: Всего этого можно избежать, если бы мы говорили обо всем этом более открыто. Но когда говорят об открытом разговоре о сексе, сразу подразумевают о технике, что мы детей учим заниматься сексом, а не чувствовать себя хорошо в любой ситуации.

Детские сексуальные эксперименты — это закономерность. Под экспериментами подразумевается заглянуть, потрогать, понюхать и так далее. Это стеснительные эксперименты. По-другому и не должно быть, это нормально, это интимная зона, но чувствовать себя плохо по этому поводу — это то, что начинает вредить.

Потом этот вред идет длиною в жизнь и создает стигмы, проблемы в сексуальной жизни. Например, женщине 30, а она все еще переживает, что у нее что-то получается, что-то не получается, она может так и следовать картинкам гимнастики в постели, как выгнуться и в какую позу стать, чтобы удовлетворить мужчину, хотя секс вовсе не про это.

Анастасия Багалика: У меня как таких разговоров с родителями о сексе не было. Но когда мы с моим парнем впервые   ехали отдыхать летом вместе, папа пришел и положил мне в чемодан пачку презервативов и сказал: «Тебе они понадобятся». Он не стал мне объяснять, что это такое. Он, видимо, понимал, что я и без него это знаю. Возможно, было бы нелишне объяснить. Но, когда мы ехали обратно, мы нашли такую же пачку и привезли папе целую. Пожалуй, элемент стигмы и мифов сработал.
Виктория Любаревич-Торхова: Есть анатомия психики. Нравится это нам или нет, мы очень алгоритмичны.

У психики есть своя анатомия. Когда дети достигают 14 лет в среднем, их психика диктует: «Прячься, взрослые — враги, каждое слово, сказанное тобой, может обернуться против тебя». Это просто веховая норма. Это изменится.

В моей практике очень часто встречается, когда родители приводят своих детей, подростков, когда заставляют отвечать за свои слова, почему ты сказал это, а было это. Устраивают целые расследования и требуют от детей предельно четкой честности, хотя это противоестественно.

Анастасия Багалика: Настя, Вы уже решили, как будете говорить о сексе со своими детьми?

Анастасия Мельниченко: Мои дети очень осведомлены. Мне кажется, что меня мамочки других детей в классе скоро прибьют, потому что мои дети (старшему 10, младшему 9) рассказывают девочкам о месячных, о сексе, при этом так осведомленно. Я говорю с детьми с самого раннего возраста. Когда они задавали вопросы, я отвечала им согласно их возрасту и не более того, что они спросили. Потом стали появляться очень интересные вопросы. Недавно ребенок нашел мою сексуальную игрушку и спросил, что это. Я ведь не буду прятаться. Говорю, что это для стимуляции клитора. Он спрашивает, что такое клитор. Я говорю: «Хорошо, сегодня мы будем изучать строение женских половых органов». Я обнаружила, что в интернете нормальной картинки, которая схематично и по-детски показывает строение половых органов, найти нереально, там сплошная порнография. Я нашла картинку, более или менее соответствует моим представлениям, в книге 1945 года, которая была издана где-то в Канаде нашими мигрантами.

Анастасия Багалика: Когда подростки начинают формировать свое представление о том, каким должна быть половая жизнь из порно, это очень опасно. Эта опасность вылезает не сразу. Психологически это может проявляться гораздо позже.

Анастасия Мельниченко: Это очень большая проблема. Часто подростки узнают о сексе именно из порно, но порно искажает представления о том, как выглядят половые органы мужчин и женщин. Соответственно меняются ожидания, но реальность не соответствует этому. Детям никто не объясняет, что здесь актеры-мужчины подбираются по размеру, а женщины делают себе вагинопластику, в реале такого нет. Насмотревшись порнографии, люди ожидают, что это должно длиться часами, а в реальности это продолжается, например, 10 минут. Для меня как для человека, который занимается вопросами насилия, в частности над женщинами, хуже всего то, что в порнографии сейчас показывается, в основном, очень грубое обращение с женщинами, показывается, что женщинам это нравится, хотя это в реальности не так.
Анастасия Багалика: Можно ли потом разрушить эти мифы?
Виктория Любаревич-Торхова: Можно. Главное, чтобы люди обращались. Последние 6 – 7 лет в Украине уже легче со стигмой, если человек идет к психологу, психотерапевту. Хорошо, если люди придут, тогда с мифом и с травмой можно справиться. Сейчас очень распространенная травматизация от порно среди детей 8 – 9 лет. Приходит ребенок в школу, кто-то придет с гаджетом, откроет картинку с порнографией, дальше они берут друг друга на слабо. Ребенок притворяется, что смотрит это, будет смеяться, отвешивать эпитеты. Он приходит домой, боится уснуть, сказать об этом родителям, ходит с пульсирующей мыслью, что он вырастет и должен будет испытывать боль, потому что порнографические сцены, мимические картины ребенок трактует как переживание сильной боли. Типичный вопрос: «Неужели и я, когда вырасту, должен буду терпеть боль и получать от этого удовольствие? Неужели удовольствие в боли?» Результат — они не хотят жить.

Сейчас очень распространенная травматизация от порно среди детей 8 – 9 лет

Анастасия Мельниченко: Мне рассказывали, как ребенок приходит в класс, садится на первую парту, включает видео и показывает гаджет за спиной. Люди, которые сидят сзади, вынуждены смотреть порнографию. Порнография сейчас гораздо доступнее, чем нам кажется. Коллега рассказывала случай, когда ее ребенок решил загуглить разницу между мальчиками-синичками и девушками-синичками. Мальчику вывалилась куча порнографии. Моя коллега случайно увидела, что ему все это вывалилось. Ребенок об этом не сказал, он ходил и мучался. Моя коллега написала своим друзьям и спросила, как поговорить с ребенком о порнографии. Мы вместе выработали ответ. Я поняла, что об этом нужно поговорить с детьми. Нужно говорить, что это развлечения для взрослых, взрослые снимают это за деньги, это не имеет ничего общего с настоящим сексом, это актерская игра, в реальности все не так. Это делают за деньги.

Анастасия Багалика: Возможно, что-то важное не прозвучало в этом разговоре?
Виктория Любаревич-Торхова: Мне хотелось бы упомянуть родителей, чтобы они не думали, что то, что они говорят детям, бесполезно, пройдет мимо ушей. Задача детей — закатить глаза, сказать «ой, все», уйти, нивелировать, закрыться от родителей. На это родителям нельзя ориентироваться. Вовремя дать книгу, подобрать фильм, сбросить ссылочку на сайт, который вам самим понравился, если вы считаете это достойной информацией для его сексуального развития. Сексуальное развитие — это прежде всего принятие самого себя, уважение своего чувства достоинства. Хотите этому научить своих детей? Вовремя дайте им эту информацию и не ждите от них «спасибо».
Анастасия Мельниченко: В плане общения взрослых с детьми о сексе важно фильтровать реальность от своих собственных травм или предрассудков, предубеждений. Очень важно научиться не транслировать на детей свой собственный жизненный опыт и свои предубеждения. Если научиться отфильтровывать свои «тараканы» от того, что есть в реальности, это будет очень практично для детей, подростков.
Полную версию беседы слушайте в прилагаемом звуковом файле