Точка невозврата и последние дни дома: воспоминания переселенцев о «референдуме» 11 мая 2014 года

11 мая 2014 года боевики «ЛДНР» провели на подконтрольных им на тот момент территориях так называемый «референдум». Громадське радио публикует воспоминания переселенцев о том дне и их соображения по поводу того, почему большой процент населения поддержал сепаратистов.

Адвокат с Луганщины Ольга Семенюк отмечает, что после закрытия шахт в Брянке и в окрестных городах много местных мужчин уехали на заработки в Россию. Женщины тем временем оставались дома и радовались возможным изменениям территориального устройства Украины. Наслушавшись пропаганды о так называемом возвращения Крыма, местные подумали, что и у них сейчас будут российские пенсии и зарплаты.

«Люди долгое время ездили в Россию и считали, что будут жить, как в России, зарплаты будут какие в Москве у врачей, у учителей. К тому времени, мне казалось, что люди уже сидели и ждали, а когда же российские власти зайдут в город и учительница будет получать ту заработную плату, которую получает учительница в Москве. Я видела, как во время так называемого «референдума» люди стояли в очередях, чтобы отдать свой голос. Потому что думали, что через неделю или две мы будем уже в России».

А журналист из Алчевска Сергей Стулов сам участвовал в «референдуме».

«В «референдуме» я участвовал как частное лицо. Мне было интересно, как он организован с точки зрения закона, почему он был организован и почему туда пошли люди. В день «референдума» я поехал в Алчевск, потому что я там зарегистрирован как избиратель. Прошел по четырем избирательным участкам. Мне удалось проголосовать на всех. То есть, о какой законности «референдума» может идти речь?

Мне было интересно не участие в этом «референдуме», а процесс: почему все так организовано, что кто хочет, тот голосует. Я уверен, если бы я пошел в Луганске, я бы и в Луганске проголосовал. Я не помню, как формировались эти вопросы. Их там, кажется, было два. Но я голосовал за то, чтобы остаться в составе Украины».

Вспоминает Сергей и атмосферу, которая царила на избирательных участках. Подчеркивает: давления на тех, кто пришел, не было.

«Никакого давления не было. На одном из участков я был от начала до конца, за исключением того времени, когда уходил на другие участки. Группа местных якобы обеспечивала порядок на этом участке. Они были вооружены, но это было индивидуальное оружие. Некоторые из них — мои знакомые. У них было личное оружие: пневматика с резиновыми пулями, «газ». Другого оружия не было. Никого эти люди не заставляли, не заставляли голосовать и не рекомендовали, как голосовать. Народ шел сам по себе. Было много пенсионеров. Встречались и молодые люди — до 30 лет. У меня есть серия фото на всех участках».

Для правозащитника и ветерана добровольческого батальона «Айдар» Юрия Гукова 11 мая 2014 года стало его последним днем ​​дома. На тот момент он уже вступил в ряды батальона, но рискнул приехать в Алчевск и увидеть, как проводят «референдум» собственными глазами.

«Журналист во мне все равно взял верх. Я решил, что мне обязательно надо будет поехать и посмотреть, как будет проходить «референдум». Мы разоружились, переоделись в гражданское и окольными тропами проехали в Алчевск. Там я побыл немного с семьей, потом проехался по Перевальску, Брянке, Стаханову, Алчевску, Михайловке, посмотрел, как проходит «референдум». Он проходил так, как обычные выборы. Никакой разницы я не заметил, кроме того, что «референдум» —очень сомнительный.

11 мая вышел погулять с детьми во двор. Я ждал звонка от своего товарища, мы должны были возвращаться. Я не говорил, куда я еду. Жена не знала, дети не знали. Сказал, что надо в Киев. Вот это был последний день — 11 мая 2014 года».
В день так называемого «референдума» дончанка Анастасия Галасюк была в Горловке. Она приехала к родителям, потому что в самом Донецке становилось все опаснее. Вспоминает, позвонил знакомый, сказал, что в Донецке много людей на избирательных участках, что они охотно голосуют.

«А там народные гуляния как в день города. Все празднуют, веселятся. И тогда друг мне говорит: «Видишь, какие все радостные, какие все счастливые, завтра Володька Путин придет, всех нас спасет и видели мы ту Украину». Я просто смотрела на них и думала: «Ого, и вы сейчас радуетесь тому, что будет война».

Коллега Анастасии Галасюк — Дарья Куренная — в мае 2014 года написала заявление об увольнении. Согласно трудовому законодательству, она должна была отработать еще две недели. И 11 мая 2014 года был ее рабочий день.

«Еще две недели в этих просто адских условиях. Я работала во время так называемого «референдума». Я ставила новости на сайте, все бегали, приносили тот поток бессмыслицы, иначе это не назовешь. Так и работали. Я помню, что 11 мая работать было очень сложно. Ставишь новость, выходишь или выпить кофе, или просто поплакаться и понимаешь, что город — пустой».

Представитель «Громадського сектора» луганского евромайдана Юлия Красильникова рассказывает: к маю немало ее единомышленников выехали из города. Кто-то — из-за угроз, кто-то — из-за того, что не понимал, чем дальше заниматься в Луганске. Юлия же оставалась. Она хотела понаблюдать, как пройдут выборы президента. Когда поняла, что в Луганске их не будет, все равно решила не торопиться с отъездом. На тот момент в городе активно готовились к так называемому «референдуму» и Юлия перенесла поездку на несколько дней после его проведения.

«Решила, что все-таки хочу посмотреть на прощание, убедиться, что это кому-то здесь нужно и это поддерживают. Хотела посмотреть своими глазами, как это будет. Но произошел еще один момент, который стал для меня отправной точкой. Это был день «референдума» 11 мая. Мы поняли, что «шариться» по участкам и дразнить своими лицами — не очень здравая идея. Поэтому собрались неожиданно интересным составом активистов, которые не уехали. Это была компания единомышленников, которые в таком составе никогда близко не общались. И вот все, кто был в городе, собрались и поехали в усадьбу Мсциховского.

Мы шли туда пешком, степью. Это был удивительный, умиротворенный день. Мы ходили по очень красивым местам. Все были счастливые, завороженные. Мы понимали, что где-то сейчас проходит некий «референдум», но когда смотрели на прекрасную степь вокруг, сложно было представить, что это правда. По дороге назад в автобусе начали смотреть Facebook. В ленте появилось видео, как одного из активистов задержали у СБУ, водили на четвереньках и заставляли хрюкать. Это видео меня настолько шокировало, что у меня просто все оборвалось. Я подумала, что люди такое делать не могут и я не могу находиться в одном городе с теми созданиями, которые способны на такое».

Именно после «референдума» супруги Есины из города Счастье, которое на тот момент еще было оккупированным, решили покинуть город. Боевых действий еще не было, но эмоциональное напряжение не утихало.

«Первое ощущение у меня появилось в день так называемого «референдума». Мы с Ильей (муж Натальи — ред.) встретились. Он только приехал из Западной Украины из мини-отпуска. Мы гуляли по городу, я ему рассказывала о событиях, которые он пропустил, пока был без интернета. Именно в это время проходил «референдум». Мы это наблюдали, пока «наворачивали» круги по Счастью, разговаривали.

Я поняла, что не могу в полный голос говорить, потому что страшно. Мы шли, я оглядывалась, проверяла, не идет ли кто-то за нами. Тогда поняла, что уже не чувствую себя спокойно. Как раз накануне был случай, когда пуля снайпера задела ребенка и моя мама, гуляя с ребенком, сказала, что она оглядывалась на крыши. Когда я сказала это Илье, он сказал, что придем домой, купим билеты и поедем».

Археолог Сергей Телиженко — луганчанин, но до 2013 года работал в крымском филиале института археологии в Симферополе и, соответственно, много времени проводил на полуострове. С началом оккупации вернулся в Луганск и присоединился к местной ячейке евромайдана.

Говорит, когда открыто призывать к сохранению территориальной целостности стало невозможно, он и его единомышленники обратились к другим методам.

«Стало довольно опасно. Мы перешли на другой уровень проукраинской агитации — присылали или развешивали листовки. Затем начался «антиреферендум». Тогда я с дочерью или сам, как правило вечером, ходил и срывал эти призывы идти на референдум или сверху наклеивал «вас разыскивает СБУ».

Валентина Троян, Громадське радио